Увези нас, Пегас!
Шрифт:
Показывали, как забивают в шпалы стальные нагели:
О-лу-ла! О-лу-ла!Где ты, милочка с белой монеткой?О-лу-ла! О-лу-ла!УгостиНо больше всего мне нравится смотреть, как дядюшка Париж обучает молодых ухаживанию.
Вы думаете, можно подойти просто так и сказать:
– Эй, Салли, давай-ка пройдемся!
Ничего подобного. Даже если ты целое лето работал с этой Салли бок о бок на поле, если ты знаешь ее распрекрасно, все-таки надо выдержать джентльменские правила на арш-марионский манер.
Например, сидит эта Салли. Сидит в тенечке, ничего не делает, но уже видит, что ты прохаживаешься мимо нее гоголем. А она поджимает губы и отворачивается. Она на тебя и смотреть не хочет. Или, например, скромно опускает глаза.
Когда ты походил туда-сюда сколько положено, этак около мили, давай останавливайся против Салли и говори с достоинством:
– Любезная миз, быть может, вы не против, чтобы я приблизился к вам и смазал колесо нашей беседы колесной мазью вашего согласия?
Тогда она вздыхает и отвечает:
– Колесная мазь так дорога в наше время! Но находятся леди, которые не пожалеют целой банки на одну втулку.
– О! – говорю я. – В этом чудовищном, страшном мире, где все скрипит и качается от недостатка колесной мази, так приятно встретить человека, который не пожалеет капли, чтобы оросить ею мое заржавевшее сердце!
– Но ржавчина легко удаляется, – успокаивает она. – Поцелуй нежных губ оживляет даже камень.
– Я чувствую, как мое сердце превращается в розу! – вскрикиваю я. – Неужто, прекрасная миз, вы позволите быть вашим спутником и сопровождать вас через тернии этого сада, где не одна оступилась, не одна исчезла впотьмах!
– Но ваша рука как медный поручень локомотива, – говорит она, – я чувствую себя так же крепко, как вагонетка на рельсах.
С этими словами она подает мне руку, и мы прохаживаемся вдоль забора «Аркольского дуба».
Я иногда думал про Африку. Запах морского порта, крепкий аромат пряностей, выгружаемых из трюмов в больших мешках, настой дегтя, манильской пеньки, йодистый дух соленой воды – все это заставляло вообразить Африку. Ее непроходимые джунгли, бескрайние саванны, ее водопады и белый снег Килиманджаро.
Неужели, думал я, все эти люди оттуда? Полуголые, они крались когда-то среди плетений лиан с копьем в руке, с глазами, прикованными к добыче. Вольные охотники зеленых африканских берегов! Помните ли вы о своей родине? Или другая страна, страна, которая не дала вам ничего, кроме рабства, стала теперь вашей родиной? Я не встречал ни одного свободного негра, который поехал бы на землю своих предков. Почему? Загадка.
Что мне нравится в неграх, так это их терпеливость. Я не про то, что они сносят такую жизнь, хотя, быть может, одно связано с другим. Я хочу сказать, что в разговоре негр никогда не разозлится так, как белый. Если послушать, как беседуют белые братья в пивном салуне, можно подумать, что сошлись кровные враги. Под конец такого разговора в ход идут пивные кружки, бутылки, стулья и все, чем можно доказать собеседнику
Негры не дерутся. Можешь назло говорить всякую чепуху, но они только станут улыбаться и терпеливо объяснять, что ты ошибаешься. Есть у них такая игра – «грязные дюжины». В нее начинают играть с малолетства, как бы заранее приучают себя к терпению. Садятся друг против друга два черных мальчишки и начинают ругаться. Нужно придумать самые обидные слова, обозвать маму и папу и все твои недостатки. Нужно добиться, чтобы соперник обиделся или разозлился. Первый, кто выйдет из себя, тот проиграл. «Грязные дюжины» не очень веселая игра. Я думаю, любой белый не выдержал бы и двух ходов, а тут надо сделать двенадцать, да еще улыбаться все время в придачу.
Нет, я не аболиционист. Рано мне еще путаться в такие дела. Пусть все идет своим чередом. А сам по себе я никогда не обижал черных.
Между прочим, в семейной книге Бланшаров я видел такую запись, сделанную рукой Мари:
«Октября 15, года 1859. Сегодня дедушка ездил на плантацию „Как в Ирландии“ и купил там хорошенькую черную всего за шестьсот двадцать долларов. Ей больше двадцати лет. Мы назвали ее Камилла. На плантации у нее остался маленький сын. Дедушка не стал покупать его в придачу, потому что он стоит пятьсот долларов. Нам сейчас нужна посудомойка вместо старой Барбары, а маленький мальчик нам не нужен. Мне жалко Камиллу. Когда я стану большой и у меня будут деньги, я прикуплю ее сына».
Глава 19.
Славься, Черная Роза
«Страшила» взбаламутил всю округу. Вернее, не он, а люди, которые на нем ездили. Теперь только и слышишь: «Отделение, отделение!» Про северян говорят, как про людоедов, которые придут и проглотят детишек южан.
Отделение! Долой власть Севера! Разве вы не знаете, что Южная Каролина послала делегацию в Вирджинию, чтобы созвать конференцию свободного Юга? Вперед, южане! Пальмовая Каролина, сосновая Джорджия, хлопковая Алабама, табачный Кентукки, пеликанья Луизиана! И ты, Миссисипи, страна магнолий, и ты, Виргиния, штат из штатов, сердце Америки!
Сколько можно кормить прожорливых северян, сколько можно терпеть грязь и копоть, ползущие оттуда? Жадность, разврат, бесчестье – вот что такое Север. До выборов нового президента осталось четыре месяца, но ясно, что им станет пронырливый Линкин, этот босяк, везде проклинающий рабство и южные штаты. Демократическая партия раскололась. Эти болтуны не смогли договориться о простых вещах. Победят республиканцы, а значит, Линкин, или Линкольн, как его там, полезет в грязных сапогах по мраморным ступеням Белого дома. Ни растяпа Дуглас, ни темная лошадка Бель, ни Джон Брекенридж, самый достойный из всех человек, не смогут остановить тощего Линкина.
Вы знаете, кто этот человек? Быть может, вы думаете, что он из хорошей семьи? Ничуть не бывало! Родителей у него вовсе не было. Кое-как вырос, чухался в подмастерьях, в подручных, чернорабочих и всякое такое. Как мог это человек проникнуть в конгресс?
Чего ждать от Линкина? Чего ждать от Севера? Пока «рисовые носы» каролинцы будут договариваться со спесивыми «травоедами» вирджинцами, Север окончательно сядет на шею Югу и будет ездить на нем, как на осле. Нет, ждать нельзя ни одного дня. Пора кому-то взять на себя смелость и сказать северянам: «Баста! Мы не желаем жить вместе с вами, мы отделяемся навсегда!»