Увези нас, Пегас!
Шрифт:
О, звезды, звезды! С того вечера, как убили Вика, что-то беспокойное появилось в вашем блеске. Как будто напряглись стрекозиные крылья созвездий. Словно приготовились сорваться с места. Словно Пегас, бриллиантовый конь неба, нетерпеливо стучит копытом по черному куполу небосвода: «Проснись, проснись, Черная Роза! Уже таится в твоих лепестках беда, она приготовила жало. Вставайте, южане, отдайте чудовищу Андромеду. А я, гордый конь, уже под седлом Персея. И мы спасем юную деву».
Глава 23.
Малый
– Мы открываем малый конвент! – возвестил Отис Чепмен. – Друзья, об этом событии еще напишут историки!
Близнецы Смиты грянули на рояле марсельезу. В гостиной Бланшаров набилось не меньше пятидесяти юных граждан Черной Розы.
Я уже говорил, что Чепмен проявил большие способности. Пока в городе шел большой конвент Черной Розы, Чепмен собирал малый. Что он хотел, этот вертлявый белобрысый остряк? «Помочь нашим отцам!» – вот что кричал Чепмен. От «Лиги молодых» его мысль устремилась к «Южному легиону». Он задумал создать боевой отряд из пятнадцати-шестнадцатилетних ребят, чтобы в случае чего показать северянам, на что они способны.
Начальником «Южного легиона» назначили Люка Чартера, и это примирило его с тем, что Отис Чепмен все-таки зацапал место председателя «Лиги молодых».
– Друзья! – говорил Отис Чепмен. – Самое главное – придумать форму для легиона. Нужны также гимн и знамя. Я предлагаю назначить комиссию. Кто у нас хорошо рисует?
– Чак Боуен! Бенни Роджерс! Агата Эндрю!
– Где Хетти Бланшар? Она хорошо рисует.
– Смиты сочинят гимн!
– Я предлагаю черное знамя, как у пиратов!
– Нет, мы республиканцы.
– Но ведь капитан Морган тоже был республиканцем!
– Постой, причем тут Морган? Уж лучше Стед Боннет.
– Я знаю двух девушек-пираток, Мэри Ред и Энн Бонни!
– Господа, господа! – кричал Отис Чепмен. – Зачем нам пираты? Мы не пираты. «Южный легион» будет биться с северянами.
– Я только предлагал черное знамя. Мы можем купить корабль, выйти в море и напасть на побережье Новой Англии.
– Правильно! На складе у Лавальера есть старый фальконет!
– Господа, господа! – надрывался Чепмен. – Наша цель благороднее! Мы оградим наши земли от посягательств янки!
– А если они не нападут? Будем сидеть сложа руки?
– Найдутся дела, – неопределенно сказал Чепмен.
– Какие?
Встал тот увалень, который уже отличился на галерее Бланшаров, и брякнул:
– Надо передушить тех черных, которые много о себе думают!
– Кого именно?
– На Дровяном полустанке есть два джима, они говорят, что ничем не отличаются от белых.
– Возмутительно!
– Если придут янки, они им помогут. Надо повесить тех черных, пока не пришли янки.
– По-вашему, всех надо вешать? – спросила Мари. – В нашем саду уже застрелили одного маленького негра. А он ни в чем не был виноват!
– Как это не был виноват? – спросил увалень. – Он убежал от хозяина. Если бы у меня кто-то бежал…
– Мистер Чепмен! – сказала Мари. – Вы записали в лигу этого человека?
– Записал, – сказал Чепмен.
– Тогда вычеркните меня!
– Но почему, Мари?
– Этот человек грубит в моем доме. В нашей лиге должны быть одни джентльмены.
– В самом деле, приятель, – сказал Чепмен. – Видите, тут девушки. Да еще хозяйка…
– А что я такого сказал? – растерялся увалень.
– Ты бы хоть извинился.
– Ладно, это… Я извиняюсь. Только чего я такого…
– Так кто же у нас будет рисовать знамя? Где Хетти? Хетти хорошо рисует. Хетти, Хетти!..
Мы с Моррисом пришли на малый конвент послушать и посмотреть. На большой ведь никто не пустит. Но я не думаю, чтобы они сильно отличались один от другого. Здесь малые дети, там большие. Здесь Отис Чепмен, там Даглас Стефенс. Здесь лейтенант Чартер, там генерал Бланшар.
Каждое утро хозяин дома тщательно напомаживался, садился в свою коляску и отправлялся в Капитолий. Там до вечера кипели страсти. Наутро местная газета выплескивала их в своем желтоватом листке:
«ОТДЕЛЯЕМСЯ ИЛИ НЕ ОТДЕЛЯЕМСЯ? Сколько можно тянуть кота за хвост? Уже принято решение об организации Черной гвардии, уже набросан примерный бюджет будущего государства, уже есть кандидатуры на все посты в правительстве, а малахольные и неверующие еще боятся сказать „да!“. Этак, глядишь, нас обгонят другие. В Южной Каролине уже собралась конференция по отделению, Джорджия и Миссисипи рвутся из цепей и вот-вот их порвут. А мы? Неужто опять в хвосте? Да здравствует президент Даглас Стефенс, да здравствуют члены правительства! Да здравствует наша свободная страна! Пропади пропадом этот Север! Вперед, ребята! Решайте скорей!»
Я поискал глазами Морриса и не нашел его. Хетти, понятно, и вовсе не появлялась в гостиной. Она, пожалуй, одна так открыто ни в грош не ставила Чепмена с его лигами и легионами.
Шум и крики мне надоели. Я вышел прогуляться по саду. И почти на том же месте, где ночью слышал разговор Хетти и Морриса, снова наткнулся на них. Хотел уйти, но Моррис кинулся ко мне и схватил за руку.
– Вот! – сказал он. Лицо его было возбужденным. Хетти сидела на садовой скамейке совсем бледная.
– Вот! – Моррис подтащил меня к Хетти. – Он скажет!
– Что? – спросил я. – Как дела, Хетти?
– Скажи ей, – повторил Моррис. – Говорил я тебе или нет?
– О чем?
– Если скажу, о чем, то Хетти подумает, что подсказываю. Вспомни, что я тебе говорил.
– Когда?
– Черт возьми! Да откуда я помню! – Лицо его страдальчески искривилось. – Ты только скажи, говорил я тебе или нет.
– Говорил, – сказал я неуверенно.
– Вот! Пусть она не думает, что я подсказываю. Помнишь, говорил тебе ночью?
– Про Хетти? – спросил я.