Увези нас, Пегас!
Шрифт:
Но кто скажет эти слова? Чахлые «глиноеды» из Аппалачей или «кукурузники» из Джорджии? Быть может, толстые флоридские «крысоловы»? Куда там! Только свободный житель Черной Розы сможет плюнуть в лицо северянам. Черная Роза – красное сердце Юга! Гедеон – сердце Черной Розы! Гедеонец, встань и скажи: «Я отделяюсь!» Созови конвент и заставь его провозгласить: «Мы отделяемся!»
Горячие денечки настали в Гедеоне. Все только и болтали: «Конвент, конвент». Вот так всегда на Юге. Спят, спят, потом вскинутся и начинают колотить себя в грудь, разоряться.
Город наполнили толпы фермеров и плантаторов со всех углов Черной Розы. Стулья из отелей, таверн и салунов перекочевали на улицу. Тут подогретые вином и пивом гомонили с утра до вечера. Гедеонская газета каждый день печатает крикливые призывы и списки людей, достойных войти в правительство Свободной Республики Черная Роза. Президентом – сквайра Стефенса, министром юстиции – судью Хендерсона, министром хозяйства – плантатора Смита, военным министром – генерала Бланшара.
Старый вояка по этому случаю стал надевать свой генеральский мундир и каждый вечер восседать у «дуба славы» с важным лицом.
Приободрился и Чартер. Поговаривали, что гедеонских пожарников превратят в гвардию Черной Розы, а полковник будет командовать всеми войсками.
Мы с Моррисом в это время встали на маневры. Обычно в маневровые идет самый старый и никуда не годный локомотив. У него много смешных названий – «песик», «калоша», «кастрюля». «Страшила» никогда бы не встал на маневры, но Моррис ничем не брезговал. Если бы ему взбрело в голову, он мог бы возить платформы с навозом по всей Черной Розе.
Маневры неуважительная, но трудная работа. К концу дня начинаешь глохнуть от грохота стукающихся вагонов. Все тело болит от постоянных резких толчков. На руках появляются мозоли, потому что крутить тормоз – главное дело на маневрах.
Я несколько раз предлагал Моррису уйти с маневров, но тот пропускал это мимо ушей. Толчея вагонов, запутанная игра рельсов, черепашье ползанье по лабиринтам гедеонских путей доставляли ему странное удовольствие. Так он выходил из спячки, и дело шло к тому, что регулятор «Пегаса» вот-вот должен был открыться до отказа.
Тут еще была игра в кошки-мышки с Кузнечиком Джефом. Тот уж совсем возгордился. Увитый зеленью «Страшила» все еще не опомнился от победного «рейса надежды». Казалось, на его черной громадной физиономии написано торжество и самодовольство. Еще бы! Одна из шапок гедеонской газеты гласила: «Мы любим тебя, „Страшила“! Ты возродил в нас чувство достоинства!»
«Пегас» затаился. Толкался в гуще вагонов, прятался скромно на запасных путях, но я не сомневался, что он еще даст «Страшиле» по носу.
Мы стали чаще бывать у Бланшаров. Здесь тоже все крутилось вокруг отделения. Главным проповедником стал Отис Чепмен. У этого белобрысого парня оказались задатки болтуна из конгресса или сената. Он даже предложил создать «Лигу молодых» в защиту южан.
Близнецы Смиты, не очень разбираясь, сразу вступили в эту лигу. Люк Чартер обещал подумать. Он выжидал, кому предложат место председателя лиги. Если на него рассчитывает сам Чепмен, то Чартер, конечно, останется в стороне. Как-никак он старше Отиса, да еще лейтенант, да еще будущей гвардии. Зачем ему подчиняться Чепмену? Чартер вступит в лигу только в том случае, если председателем станет он.
Мари, Флора Клейтон и Пруси Хендерсон тоже записались в лигу. Отис Чепмен показывал список, где было уже три десятка имен. «Лига молодых» быстро преуспевала.
Только нас с Моррисом никак не удавалось заманить Чепмену, а Хетти даже слышать не хотела ни о какой лиге.
– Я знаю, почему она так поступает, – сказал обиженный Отис.
– Почему? – спросила Мари.
– Потому что она не патриотка!
Это было сильно сказано. Слово «патриот» сейчас очень ценилось в Гедеоне. Тот патриот, а этот не патриот. Это патриотический поступок, а это не патриотический. Нас с Моррисом Чепмен побаивался назвать «не патриотами». Как-никак мы не слабые девчонки и можем постоять за себя.
– Почему вы с Моррисом не вступаете в лигу? – спросила Мари.
– Какую лигу? – сказал я.
– Ну, «Лигу молодых», которую придумал Отис.
– Какой Отис? – спросил я.
– Что ты придуряешься? – сказала она. – Думаешь, вы с Моррисом такие необыкновенные?
– Конечно, необыкновенные, – сказал я.
– Быть может, когда Черная Роза отделится, вы удерете в другой штат?
– Может, и удерем.
– Может, прямо на Север? – Мари прищурилась.
– Может, и на Север, – сказал я.
– Значит, правду говорил мне Люк Чартер.
– А что он тебе говорил?
– Он сказал, что вы шпионы с Севера. Он сказал, что ты его уговаривал бежать на Север и там поступить в колледж.
– Уговаривал? – Я удивился. – Он сам собирался подать на Север и там поступить учиться.
– Мистер Чартер настоящий южанин! Он никогда никуда отсюда не поедет!
– А ты настоящая южанка?
– Конечно.
– Почему же ты мечтаешь о Париже?
– Париж – это другое дело. Там родился дедушка. У нас есть родовое поместье в Мезон-Лафите, там живет дедушкина сестра, и скоро мы поедем ее навестить.
– Вот какая ты патриотка! – насмешливо сказал я.
– Я патриотка! – Щеки ее заалели. – Я за отделение!
– Ну да, Черная Роза отделится, а ты уедешь в Париж.
– Дедушку назначат военным министром. Пока мы никуда не поедем. Дедушка очень хороший генерал. Он выиграл много битв.
– И много проиграл, – сказал я.
– Как ты смеешь так говорить!
– Разве его не победили при Ватерлоо?
– Это победили не его, а Наполеона!
– А разве его там не было?
– Дедушка получил при Ватерлоо две раны!
– Значит, его и победили.
– Ты что, издеваешься?
Потом я разговаривал с Чартером. Я сказал:
– Мистер Чартер, у вас в пожарной команде много воды?
– Достаточно, – сказал он высокомерно.
– Значит, вы много заливаете?
– Что заливаем? – не понял Чартер.
– Ну, всякое. Пожар, например. Или про шпионов с Севера.
– Я вас не понимаю, мистер Аллен,—сказал Чартер.– Вы еще молоды, чтобы говорить со старшими такими загадками.
Я заметил, что Хетти старается нас избегать. Как только мы на галерею, она выбирается из кресла, берет свою палку и хром-хром в гостиную или свою комнату. Моррису это не нравилось. Он стал нервничать. Хетти уходит, он провожает ее взглядом, потом начинает расхаживать по галерее туда-сюда, заглядывает во все двери.