Увидеть Хозяина
Шрифт:
– Можно вставать, – сказала Мари. Сзади нас всё визжали, всё ругались, всё дрались за наши денежки несчастные торчки.
Мари была бледна, губы ее дрожали, она прижимала левой рукой ногу чуть выше края своей коротенькой облегающей юбочки. По ноге тоненькой струйкой потянулась кровь, расплываясь на юбке.
– Ну вот, юбку испортила, – довольно спокойным голосом сказала девушка, засовывая револьвер в сумочку. Голос, впрочем, дрожал.
Ланселот шагнул к ней, протягивая ей правую руку ладонью вперед и вверх.
– Ну ты даешь, подруга, – сказал он одобрительно. Она слабо шлепнула его по ладони встречным движением. – Где так стрелять научилась?
– На стрелковых курсах, дома, на Ашдоле. Нормально стреляю? – голос ее дрожал все сильнее.
– Высший класс, – сказал Робин, наклоняясь над ее ногой. – Ничего страшного, царапина. – Он порылся в куртке. – На-ка пластырь.
Мари сдвинула вверх порванный край юбки, открывая действительно неглубокую, хотя довольно обильно кровоточащую поперечную
Святослав и Като уже тоже стояли – с клинками наизготовку, поводя головами то назад, где с матерным ревом давилась на дорожке толпа кросс-джанков, то вперед, где кулями валялись те, с оружием.
– Я парализатором стрелял, – сообщил Робин. – Скоро очухаются – те, в кого я попал.
– Я тоже парализатором стреляла, – призналась Мари. – Убивать не могу. И понимаю, что дура… что они бы нас сейчас убили…
– Не ругай себя, – проворчал Святослав, косясь на нее прозрачными голубыми глазами. – Ты страсть какая храбрая. А убивать – зачем тебе? Хватит и нам, мужикам, кровавой работы… Спешила их, на землю положила – и то ладно… Это – по-христиански!
Мари слабо улыбнулась молодому князю.
– Я вообще-то не христианка, – извиняющимся тоном проговорила она.
Святослав пожал плечами.
– И что с того. Като вон у нас тоже…
Мари перевела глаза на юного самурая.
– Вы оба сильные воины. – Она явно сказала то что оба хотели услышать – Святослав расплылся в улыбке, а Като гордо поклонился. – Бежим, ребята. Что-то сдается мне, что это еще не все.
Ланселот обернулся ко мне.
– Давай, брат. Можешь еще бежать? Бежим.
Я мог. Ну и что с того, что именно мои возможности в этом злосчастном парке оказались почти совершенно непригодны? Зато была харчевня и подвал с ангами…
Я торопливо взглянул на шар.
Шар был лилово-зеленый.
– Бежим, – согласился я, и мы побежали.
4. Как брать след там, где его нет
Было два ночи, когда мы вернулись в «Шелк и бархат», и половина четвертого утра, когда мы закончили обсуждать с Фродо и Диком наши приключения. Серьезнее всех ко всем произошедшему отнесся Дик: он-то знал Космопорт не по книгам. Он сказал, что вся история с нарочито грубым обыском у Святослава и Като – не случайность. Он сказал, что нас вычислили и ведут, на что Фродо сказал, что вычислить нас, конечно, могли, потому что им ничего не стоило проследить лифт, как только обнаружилось, что он угнан… и потому что те тоже наверняка знают, кто именно изучает Хозяина и где в Космопорте они могут собираться… И еще он сказал, что, к примеру, Граф Роланд точно знает теперь, что по крайней мере Фродо – про остальных она ничего не знала – в Космопорте, а комнаты брали на свои имена именно Фродо (пользуясь своей карточкой Галактической Ассоциации Врачей, а не паспортом, в котором не было космопортовской визы) и Дик. А уж что им нетрудно проникнуть в гостиничную компьютерную сеть, сказал Фродо, мы сегодня вполне наглядно убедились.
Мари сказала на это с грустью, что в таком случае Граф Роланд знала и про то, что она, Мари, присоединилась к нам, потому что ее, Мари, по сетевым координатам вычислить совсем несложно, и еще потому, что перед вылетом в Космопорт она имела неосторожность во всеуслышание объявить в парлоре, что будет в Космопорте в ближайшие дни, и Граф Роланд в это время в парлоре присутствовала; а в «Шелке и бархате» она, Мари, зарегистрировалась по своему паспорту.
Дик на это сказал, что он сомневается в том, что они могли рассчитать все так, чтобы те, кто ушли из гостиницы пережидать визит полиции, обязательно попали на выходящих со стадиона болельщиков и тем более удрали от них именно в парк Монблан, к торчкам. Фродо возразил, что именно этого они могли и не планировать, но Мари со своего мультикома звонила ему, Фродо, в номер, и по ходу разговора прозвучало, что мы пойдем через парк; ну а перехватив этот разговор (через ту же компьютерную сеть отеля, которая в том числе управляла и коммутацией гостиничных телефонных звонков через единый входной номер), не так уж трудно было позвонить, скажем, на мультиком вожакам монблановских пушеров и намекнуть им, что в парк заявились нежеланные конкуренты. Тут мы пришли к решению, что больше никакого пользования открытыми каналами связи не может быть, что опытный в этих делах Фродо поставит «сетевые маски» на блокноты всех, у кого они есть – Дика, Мари и Ланселота (у него самого блокнот всегда был защищен самым серьезным образом), что завтра же в первом попавшемся салоне связи всем должны быть куплены анонимные мультикомы – это очень дорого, но того стоит, и что при любой возможности мы будем звонить друг другу не с мультикомов, а с городских платных телефонов, при возможности делая следующий звонок с телефонов другой компании (в Космопорте было четыре крупных и несколько десятков локальных телефонных компаний). Все это потребует дополнительных расходов на связь, но благодаря нашему маленькому приключению с обменным автоматом мы сейчас
Кончилось тем, что в половине четвертого мы согласились с решением Фродо и Дика немедленно съезжать из «Шелка и бархата». Все устали, глаза у всех слипались, Мари и я еле волочили ноги после выматывающей побежки по парку, Мари в довершение ко всему была ранена (хотя и совсем легко), но Фродо и Дик настаивали, что надо уходить как можно скорее. Нам было дано пятнадцать минут на душ и сборы, и через четверть часа мы покинули гостиницу, разбудив ночного портье, страшно недовольного тем, что мы решили выписаться в такое неурочное время. Мы объяснили ему, что мы не выписываемся до утра послезавтра, что мы обязательно вернемся, но на тот случай, если не успеем вернуться до назначенного времени, вот деньги за весь этот срок – просто внесите их послезавтра утром в кассу, и всё, хорошо? С этой странной идеей портье вполне примирила старая, но вполне действительная (в Империи все имперские деньги всех эпох были действительны) серебряная монета в полцехина, по нынешнему курсу составлявшая двадцать пять марок – неплохие деньги для молодого студента, подрабатывавшего ночным портье за стандартную минимальную профсоюзную ставку, тринадцать пятьдесят за ночь! Монету сунул парню я, когда спор с ним показался мне излишне затянувшимся. Фродо почему-то был совершенно поражен этим моим поступком, а Дик по выходе из гостиницы засмеялся и хлопнул меня по плечу.
Мы оказались на ночной улице, где вечерние фонари, в связи с поздним временем, горели тускло и через один. Мы не пошли ни к метро, ни к Залу Ожидания; Дик сразу свернул в служебный проход вдоль гостиницы, оттуда – в совсем темный, узкий технический тоннель, в котором Ланселот зажег фонарь (крохотный, но мощный фонарик помещался у него в браслете часов). Этим тоннелем мы шли, петляя, едва ли не целый километр, как выяснилось – пройдя вдоль всего квартала между гостиницей и стадионом. Потом был пассажирский транспортер в узком транспортном проезде вдоль внешней стены стадиона – мягко текущая лента, на которой можно было сесть на забавно вспучивающееся из ниоткуда и костенеющее под тобой кресло. Мы с Мари как повалились на эти не слишком-то удобные сиденья, так и прилипли к ним: я решительно не был расположен ходить или стоять ни секундой больше, чем это было совершенно необходимо, и видно было, что Мари к этому расположена была еще меньше. Святослав, впрочем, был так очарован таинственно возникающим и исчезающим креслом, что все десять минут пути играл с ним, вскакивая на ноги и тут же обрушиваясь спиной вперед на пустую ползущую ленту – чтобы тут же очутиться надежно сидящим на взявшемся ниоткуда сиденье.
Потом мы ехали в магистральном экспрессе, более комфортном и скоростном, чем метро. Там мы наконец немного поспали. В семь утра по абсолютному мы, зевая и протирая глаза, вышли на станции «Транзит – Восточное Старое Ядро». В семь тридцать пять добрались до станции метро «Технологический институт имени Мессершмидта» – название изрядно меня повеселило (хотя я беспрестанно зевал и еле волочил ноги). Около восьми утра мы уже поселились в маленькой институтской гостинице, где документы вновь предъявили Дик и Фродо – но это были не те документы, по которым мы селились в «Шелке и бархате». Вот, оказывается, за чем ездил вчера Дик! Уж не знаю, где и как он сделал это, но те из нас, у кого были хоть какие-то галактические документы – то есть он сам, Фродо и Ланселот – получили новенькие карточки членов «Добровольной Галактической ассоциации содействию развития любительского космояхтинга», организации весьма почтенной, имеющей в Империи сотни тысяч членов и разветвленную инфраструктуру. Документы имели важнейшее отличие от подлинных паспортов их владельцев: в них были другие имена и другое гражданство, хотя фотографии и биометрия были подлинные. Фродо Таук, гражданин имперской колонии Новая Голубая Земля, стал именоваться Фарго Драйклекс и превратился в подданного Имперской Метрополии из Космопорта. Я отметил про себя, что в Космопорте много немецких фамилий, и что новая фамилия Фродо буквально означает «Три Кляксы». Подданный Имперской Метрополии из Космопорта Ричард Лестер гражданства не поменял, но превратился в Лестера Ричардса. Что до гражданина Свободного Мира Элевайн Робина Локсли, то он теперь стал Ланселотом Худом, что было вполне логично: ведь Робин Локсли и Робин Гуд – одно и то же лицо, а сделать прозвище именем совсем несложно. Святослав, Като, я и Мари для поселения никаких документов не показывали: достаточно было, что документы предъявили один-двое из нас, в этом отношении Космопорт был очень либерален.
Класс отеля – вернее, хостела – «Старина Мессершмидт» был ниже, чем у «Шелка и бархата», всего одна звезда, но зато здесь были одноместные комнаты, расположенные блоками по восемь с общей кухней и столовой; хостел был полупуст, так как период абитуры, на который он был, собственно, рассчитан, еще не наступил, и мы без помех заняли целый блок, заплатив и за лишнюю – восьмую – комнатушку, так что теперь мы могли нормально организовать охрану блока. Я поселился в ближней ко входу комнате, вновь установив у самой двери – так, чтобы видеть его с постели – хрустальный шар; напротив меня поселился Святослав, рядом с ним – Като, а рядом со мной – Ланселот, так что в случае чего было нетрудно поднять тревогу и перекрыть вход в блок.