Увидеть море
Шрифт:
В океане я перестал купаться после того, как нашего соседа съела акула. Всего один раз укусила. Но такая уж у бычьих акул пасть, что за один укус в ней поместилось сразу пол поляка.
С покойным мы никогда особо не общались. Так, пару раз кивали приветственно друг другу при встрече. Да мы, скорее всего, никогда и не узнали бы, что он поляк. Но в один не очень прекрасный для него день мой пожилой сосед прыгнул с причала в зелёную воду залива, и потом об этом написали все газеты.
Местные СМИ любили раздувать шумиху вокруг всякого из ряда вон выходящего события. Но, по правде сказать, акулы
Утром пенсионеры, составляющие основное население «апельсинового» штата, завтракали в ресторанах, посещали утренние процедуры, обедали в ресторанах и играли в гольф. Вечером они посещали вечерние процедуры, ужинали в ресторанах, а потом весь вечер мусолили единственный «мартини» в баре под завывания кантри-певцов из «джукбокса». Местные колумнисты пробавлялись некрологами и с робкой надеждой посматривали на океан.
Неудивительно, что в одном из выпусков CNN появился сюжет про русских туристов.
В то время мы только совершили побег от Ларисы, вбухав все накопленные деньги в ультрамариновый (местами) Форд Таурус 89-го года и сняв уютное бунгало на берегу бухты с пеликанами, предавались праздности.
Днём мы с картой в руках ездили по округе, заполняя заявления о приеме на работу в ресторанчиках и отелях, а вечером собирались за бутылкой текилы в компании ещё нескольких друзей, беглых студентов, променявших сытую неволю Ларисы на манящий запах «американской мечты».
Работы не было, так как почти все местные заведения закрывались по случаю ежегодного сезона ураганов и торнадо. Владельцы домов заколачивали окна фанерой и уезжали. А те, кто оставался, закупались продуктами и предметами первой необходимости на случай аварий и перебоев со снабжением.
Нам уезжать было некуда, поэтому мы последовали примеру закупающихся. Основная группа была высажена у супермаркета «Publix» (в простонародье «Публикс» или «Рубликс»), а меня, Серёгу и Вахтанга как продвинутых ценителей отправили в «ликерстор» за спиртным.
Выкатив две груженные бухнинкой тележки на улицу, мы уткнулись в камеру оператора съёмочной группы CNN. Камера обвела объективом две бутылки белого вина, бутылку рома и девятнадцать литровых бутылок водки. Воцарилось неловкое молчание. Вахтанг, обрадованный возможностью блеснуть английским, придвинулся к микрофону остолбеневшего ведущего и, хитро улыбнувшись, произнёс: «Хуррикейн!».
CNN-щики моментально оживились, поняв, что нашли ту самую «изюминку» для репортажа о подготовке населения к торнадо.
– Hi, folks! Im Will Jennings, CNN news channel! Where you, guys, from? Is this all just for three of you? — затараторил ведущий, посверкивая глазами оператору.
Вахтанг, однако, не спешил вступать в диалог. Он лишь косился на Серёгу и многозначительно улыбался. Серёга тоже приветливо оскалился. Они не говорили по-английски.
– We are from Russia! — пришел я на выручку.
Обрадованный англоговорящему собеседнику Уилл переместил микрофон к моему розовому от виски лицу, и репортаж начался. Надо сказать, перед поездкой мы успели слегка подзаправиться, поэтому я не мог не дать волю буйному чувству юмора. Впоследствии история, рассказанная мною доверчивым флоридцам, порвала телерейтинги.
С серьёзным лицом я повествовал о том, как каждую зиму наши «izbushkas» в России заносит пятиметровым сугробом, и все три месяца замурованные русские ждут весну, уныло бренча на балалайках и питаясь пельменями и водкой.
– Is it really so? Five feet of snow? Vodka for free months straight? — восторженно вопрошал Уилл у солидно кивающих в такт его словам Серёги и Вахтанга. Задумчивость, сквозившая в глазах русских товарищей, говорила о том, что «зис из риалли соу».
– Услышав об ураганах, мы поступили, как поступаем всегда, — подытожил я, грустно взирая в камеру. — Вот только с балалайками напряг. Придётся бренчать на гитаре что-нибудь из Чака Берри!
Самого сюжета я не видел, но на следующий день все потенциальные работодатели узнавали меня в лицо и обращались, как со знаменитостью. Накануне мы со Светкой пару часов просидели над своими разрешениями на работу, высунув языки и орудуя карандашом, лезвием и стирательной резинкой. Теперь по нашим документам мы могли официально работать не четыре месяца, а шестнадцать. А в случае встречи с иммиграционной службой наши свежеотредактированные документы могли потянуть ещё на более долгий срок.
Вскоре поиски увенчались успехом. Светку взяли официанткой в очень дорогой и «бутиковый» французский ресторан в даунтауне, а меня пристроили в не менее фешенебельный «Уайн Селлар» в элитном районе «на биче».
Французский ресторан, куда устроилась жена, только открылся, и первыми его клиентами по иронии судьбы оказалась русская зажиточная чета программистов.
Они приехали на чёрном крайслере. Одетый в модный костюм мужчина и женщина в вечернем платье. Обслуживать их понёсся сам владелец ресторана Антуан. Программисты показались ему воплощением клиентов его мечты. Они чопорно отставляли мизинец и полоскали горло дорогим вином «на пробу», заказали самые дорогие и изысканные блюда и даже произнесли некоторые названия на ломаном французском.
Счастливый Антуан летал от кухни до их столика на втором этаже, как на крыльях.
Закончилось всё некрасиво. После первой бутылки пара начала вполголоса материть друг друга по-русски, вспоминая какие-то прошлые измены и склоки. В итоге муж-программист упился старинным вином из парижских погребов и, повалив жену прической в утку по-бискайски, принялся картинно душить. Она в ответ крыла матом и ткнула галантного кавалера вилкой.
Мой дебют в роли официанта тоже не обошёлся без некоторого драматизма.
– Есть ли у вас опыт работы «сервером»? — сурово спросил меня седеющий менеджер Джон (server — «официант» англ.).
– Конечно, есть, — оскорблено соврал я. — Три года работы в высококлассных ресторанах Москвы и Санкт-Петербурга… тех, которые в России, — на всякий случай уточнил я.
– Водку на работе не пить! — строго погрозил пальцем Джон.
– Хаха, — показал я, что понял шутку.
В чёрном фраке я выглядел просто сногсшибательно. Белоснежные кружевные манжеты и воротник, бордово-красный пояс и такого же цвета платочек, торчащий из нагрудного кармана. На униформу официантам ресторан не скупился.