Увидеть солнце

Москвин Сергей Львович

— Откуда? — растерялся Сергей.

— Оттуда же, откуда и динамит.

Динамитную шашку Полина могла взять только у самих мошенников! Выходит, она украла у них не только динамит, но и фильтры? Сергей хотел уточнить у девушки свою догадку, но она коснулась пальцем губ, и Касарин благоразумно промолчал. Вместо этого вынул купленный в ломбарде пистолетик и протянул ей:

— Вот держи. Это от меня, подарок.

— Подарок? Мне? — растерянно переспросила Полина.

Она явно удивилась. Похоже, ей давно не дарили подарков.

Серёгино

сердце запело. Он хотел сказать, что уже давно собирался ей что-нибудь подарить, но всё никак не получалось, и вот теперь, когда такой случай наконец представился, ему очень приятно сделать это, и ещё массу бесполезных, но добрых и тёплых слов. Но сказать это оказалось совсем не просто. Все слова застряли где-то глубоко внутри, стоило только взглянуть в расцветшее лицо девушки и увидеть её сияющие глаза. А потом на платформе появился вынырнувший откуда-то бритоголовый проводник, и стало не до разговоров.

Полина тут же сунула пистолет куда-то за пояс и повернулась к нему:

— Можем ехать?

— Ага, — кивнул бритоголовый, воровато оглянулся, словно искал ещё желающих отправиться с ним на Речной Вокзал, и добавил: — Двигайте за мной.

Они дошли до края платформы, где перевозчик снова оглянулся, но, видимо, не нашёл на перроне ничего заслуживающего внимания и спрыгнул на пути. Сергей по его примеру тоже посмотрел назад — мошенников, которые могли их преследовать, нигде не было видно, и слава богу. Но окончательно он успокоился только в туннеле, когда увидел стоящую на путях дрезину.

Это была очень странная машина, больше похожая на вагонетку: всё её борта были обшиты толстыми свинцовыми пластинами. Вид дрезины заставлял сомневаться, что она вообще способна двигаться. Но где-то внутри негромко тарахтел запущенный мотор, из-под задних колёс вырывался едкий дым выхлопа, а на месте машиниста сидел коренастый крепыш в перепоясанном патронташем чёрном комбинезоне и довольно скалился, глядя на приближающихся людей.

— Миха, моторист. Кореш мой, — представил его бритоголовый. — Забирайтесь. Как говорится, занимайте места согласно купленным билетам. Мигом вас домчим!

Внутри огороженной свинцовыми листами клетушки, на которую указал бритоголовый, оказались две низкие параллельные скамьи, на каждой из которых могли уместиться максимум по три человека. Рядом с машинистом было ещё одно место, но бритоголовый уселся в пассажирский отсек, рядом с Полиной, что совсем не понравилось Сергею. И чего к ней все липли! Оставалось только надеяться, что, когда они доберутся до Речного Вокзала, этот тип навсегда избавит их от своего общества.

— Давай, Миха, с ветерком! — приказал бритоголовый. Сергею со своего места показалось, что он подмигнул машинисту уголком глаза.

Перевозчики переглянулись, и моторист двинул какой-то рычаг. Дрезина резко дёрнулась с места, но затем словно одумалась и неспешно покатилась по рельсам в темноту туннеля.

То ли из-за присутствия жмущегося к Полине бритоголового и его постоянно

скалящегося кореша Михи, то ли ещё по какой причине, но на этот раз у Сергея не возникло ощущения стремительного полёта, как во время прошлой поездки на дрезине, закончившейся избиением сибирским патрулём. Да и машина, сказать по правде, тащилась еле-еле. То ли Миха наплевал на желание своего кореша ехать «с ветерком», то ли сама дрезина была на это неспособна. Однако бритоголовый, видно, не забыл о своём обещании. Он оторвался от кулька с грибами, которыми начал хрумкать, едва дрезина тронулась с места, и, обернувшись к машинисту, сердито спросил:

— Миха, ты чё там, заснул? Давай быстрее!

Резкий рывок. Двигатель натужно затарахтел и заглох. Дрезина остановилась.

— Опять двадцать пять! — беззлобно выругался бритоголовый. Похоже, это происшествие его не очень-то и огорчило.

— Может, подтолкнуть, — предложил Сергей, но перевозчик небрежно отмахнулся:

— Не парься! Щас Миха всё сделает. Он у нас на все руки мастер.

Услышав похвалу в свой адрес, моторист довольно оскалился, подмигнул напарнику и, открыв кожух моторного отсека, с умным видом уставился внутрь. Тем временем бритоголовый выудил из-за пазухи плоскую металлическую фляжку с завинчивающейся пробкой. Развинтил её, понюхал, с удовольствием втянув носом пары содержимого, и предложил:

— Давайте, что ли, за удачу? Чтоб всё у нас вышло тип-топ! Отметим, так сказать, начало пути.

Миха в ответ довольно зареготал. Он уже забыл, что собирался чинить заглохший мотор, и теперь с ожиданием смотрел на своего кореша.

На взгляд Сергея, ни место, ни ситуация совсем не подходили для этого. Да и воспоминания о том, как он напился до бесчувствия на Проспекте в компании сталкеров, были ещё слишком свежи в памяти. Он уже собрался отказаться, но тут Вольтер неожиданно спросил:

— Что это у вас?

— Коньяк, — ответил бритоголовый и, сам того не подозревая, попал в точку.

Учёный изумлённо вытаращил глаза:

— Настоящий коньяк?!

— Не совсем, — уклонился от прямого ответа бритоголовый. — Настоянный. Да чё рассказывать, ты лучше попробуй, — и он протянул Вольтеру фляжку. Тот взял её, осторожно понюхал и, приложившись губами к горлышку, сделал большой глоток.

— Необычный вкус, — вынес он вердикт, прислушавшись к ощущениям. — Самогон на травах?

— А ты рубишь, папаша! — заулыбался бритоголовый, а его кореш снова довольно оскалился. — Может, ещё отгадаешь, на каких?

Вольтер снова приложился к фляжке. Бритоголовому даже пришлось остановить его.

— Харэ, папаша! Не увлекайся. Пацану оставь.

— Я не хочу, — попробовал отказаться Сергей, но бритоголовый проявил настойчивость.

— Нехорошо отказываться, парень, — покачал он своей шишковатой головой. — Ни тебе, ни нам удачи не будет. И потом, коньяк радиацию вымывает. Вдруг ты без него помрёшь. Что мы тогда с твоим трупаком делать будем?