Увидеть солнце
Шрифт:
— По…и…а. — Отчего-то язык во рту ворочался с трудом.
Тем не менее, девушка его услышала. Она буквально подпрыгнула на сиденье и так резко дёрнула тормозной рычаг, что Касарин едва не слетел со скамьи на пол, потом обернулась и уставилась на него дикими, совершенно безумными глазами. Ну, точно, как на ожившего покойника.
— Что …обой?
— Ты… ты жив? — спросила Полина.
Её губы задрожали, а на глазах, — или это ему только показалось, — выступили слёзы.
Сергей не на шутку испугался:
— В чём …ело?
Вместо ответа Полина вдруг бросилась ему на шею, обхватила руками, да так крепко, что едва не задушила, и зашептала уж вовсе непонятное:
— Господи, спасибо тебе! Серёжа, ты жив. А я, я ведь решила, что потеряла тебя. Потеряла навсегда, понимаешь? Серёжа, ты больше не пугай меня так, ладно? Иначе я умру от страха. Я и сейчас хотела…
Она отстранилась на мгновение, взглянула ему в лицо и ещё сильнее сдавила руками.
— Господи ты, правда живой! — добавила она, а потом вдруг как-то совершенно по-детски расплакалась.
Слёзы текли у неё по щекам, а Полина — та самая железная Полина с бронированным сердцем и стальными нервами, которую знал Сергей, даже не пыталась вытереть их и, похоже, совершенно не стеснялась этого.
За спиной послышался отрывистый кашель Вольтера, похожий на лай.
— Мы …де? …то …учи…ось? — невнятно пробурчал учёный.
Сергей изумлённо обернулся к нему. Похоже, сегодня все решили его удивить.
— Вы тоже ничего не помните? — перестав реветь, спросила у Вольтера Полина.
— Поче…у? — переспросил Вольтер. — …омню, …ил ко…як, а …отом. Так там… — Вольтер изменился в лице, у него даже голос окреп — не иначе, о чём-то догадался. — …ыл яд?! Эти двое …отели нас отравить?
— И у них это получилось, — ответила Полина. Она последний раз всхлипнула и вытерла рукавом оставшиеся слёзы. — Я решила, что вы оба погибли.
Её слова сорвали завесу с последних воспоминаний в голове Сергея. Он сразу всё вспомнил: и то, как хлебал из фляжки предложенный перевозчиками «коньяк», и как бритоголовый хам тискал колено Полины, и как сам он внезапно потерял контроль над собственным телом, и даже безжизненное лицо Вольтера с повисшей на губах ниткой слюны. Удивительно, как после того, что с ним случилось, учёный смог полностью прийти в себя. Видимо, яд лишь на время отключал сознание, а может, им обоим просто повезло и они выпили не смертельную дозу.
— А куда подевались сами отравители? — обратился к Полине Вольтер.
Сергей вздрогнул. Действительно! Странно, что этот вопрос не пришёл в голову ему самому.
— Их больше нет.
Касарин сразу всё понял. Вольтеру потребовалось чуть больше времени, но, в конце концов, он тоже сообразил, что Полина имела в виду.
— Как? Вы их убили? — растерянно и даже испуганно спросил он.
— Застрелила! — с вызовом ответила Полина. — Одному — пулю в пасть, другому — в глаз, если вас интересует!
Вольтер окончательно растерялся.
— Но ведь это были живые…
— Мерзавцы, которые прожили четыре лишних года! — перебила его Полина. — Один из них убил моего отца! Убил у меня на глазах! А потом с тремя своими приятелями… Не ваше дело.
Она закусила губу. До крови.
— Простите, я этого не знал, — робко сказал Вольтер. — Невозможно представить: Октябрьская превратилась в притон мошенников, грабителей и убийц! Какая чудовищная насмешка над прошлым! Скажи мне кто-нибудь об этом раньше, ни за что бы не поверил. Ведь здесь рядом, на поверхности, раньше располагались Библиотека Академии наук, Сибирская Академия госслужбы, химико-технологический колледж… Я думал, Октябрьская станет оплотом науки…
— Она не всегда была такой, — не оборачиваясь, тихо ответила Полина. — Я помню. Я жила здесь с отцом, пока его не убили. У отца был дисковый проигрыватель, работающий от батареек, он нашёл его на поверхности во время одной из вылазок, и много-много дисков. Когда я была маленькой, мы с ним часто слушали музыку. Иногда к нам приходили соседи, мы усаживались вокруг проигрывателя, отец ставил диск, и все завороженно слушали. Некоторые даже пели. Помню, у одной женщины очень хорошо получалось. А потом нам понадобились деньги. Отец хотел купить мне новую одежду, из старой я давно выросла. Я уговаривала его не продавать проигрыватель, но он всё равно сделал это. Не знаю, кто его купил, но музыку на станции слушать перестали. Не знаю уж, в музыке ли было дело, но люди стали забывать, кем были раньше. Нашлись новые развлечения: кости, карты. А ещё через несколько лет отца убили.
Полина замолчала и застыла на месте, не двигаясь, пока Сергей не шагнул к ней и не обнял сзади за плечи. Она взглянула на него со странной улыбкой — одновременно грустной и счастливой, но ничего не сказала, только тесно прижалась к его груди.
— Бедная девочка, — еле слышно прошептал сзади Вольтер.
Полина, конечно, всё равно услышала. Снова улыбнулась, подняла глаза на Сергея и ещё тише, чем Вольтер, прошептала:
— Я не бедная. Когда ты рядом со мной, мне больше ничего не нужно.
«Я всегда буду с тобой!» — захотелось сказать Сергею, но горло перехватил спазм, и он не смог вымолвить ни слова. Но Полина поняла его без всяких слов: нащупала и благодарно сжала его руку. На душе сразу стало легко и свободно, а все кошмары последнего сна мгновенно улетучились. Если бы только можно было никогда не размыкать этих объятий. Но всё когда-нибудь заканчивается. И Вольтер — вот же вредный старик! — откашлялся и уже в полный голос сказал:
— Что же нам теперь делать?
Непонятно, к кому он обращался, может, к самому себе, но Полина сразу освободилась. Сергей готов был прибить за это въедливого учёного.
— Что и собирались: едем на Речной Вокзал, — ответила девушка и, перебравшись обратно на сиденье машиниста, запустила заглохший двигатель — так ловко, словно всю жизнь только и делала, что заводила дрезины. — Если не хотите подхватить дозу, советую надеть противогазы и укрыться за броней. Мы уже достаточно отъехали. Скоро начнётся заражённая зона.
Перестук колёс внезапно оборвался, и сила инерции толкнула Сергея вперёд, на защищенный свинцовыми пластинами борт. Он машинально выставил перед собой руку, чтобы смягчить удар, но его так и не последовало — дрезина остановилась. А вот тишина не наступила. Что-то гудело и завывало вокруг… Что-то похожее на разноголосое рычание или сытую отрыжку неведомых чудовищ.