Увидеть свет
Шрифт:
Незаметно Доминик включил телефон на запись. Он не знал точно, зачем это делает, но был уверен, что это необходимо.
Он не повёл Терри на балкон, откуда обычно обозревал залы, а свернул в небольшую комнату, где они порой отдыхали с Анхеликой или Алексом. Здесь одну стену полностью занимало окно, за которым высился город. Доминик любил смотреть на улицы и огни.
Терри не сдержал возгласа, и с восхищением вгляделся в расстилающийся за стеклом вид.
— Потрясающе, — воскликнул он. — Наверняка такое очень вдохновляет?
Доминику
— Стоит увидеть это… И ощущаешь, что город — живой организм. Как всё в нём трепещет, переливается, действует. Сплетено друг с другом! Улицы, камни, здания… В них есть чистейшая энергия творчества. Но не всякий умеет взять её, — и тут Терри словно понял, что Доминик не отвечает. Он повернулся, виновато глядя в пол. — Прошу прощения.
— Ну что вы, весьма интересная мысль, — Доминик подошёл ближе, но всё же остановился на таком расстоянии, чтобы иметь возможность для манёвра, если поведение Терри станет странным.
— Действительно?.. Мои рассуждения о творчестве и вдохновении вас, Доминик, должны только удручать. Я ведь не могу назвать себя творцом.
Конечно, лукавство в этой фразе не звучало, Доминик всего лишь хотел услышать его там.
— Вы никогда не пробовали себя в искусстве? — осведомился Вэйл холодно, будто бы поддерживая светскую беседу.
— Не совсем, — пожал плечами Терри. — Хирургия — это ведь тоже искусство. По крайней мере, мне это казалось схожим. Я… был в некотором роде скульптором. Я отсекал лишнее, да, — он замолчал на мгновение, а потом голос его изменился, став более твёрдым и резким: — Особенно приятно было добиваться изысканной красоты. Я вот всегда сравнивал искусство со светом. И разве подарить человеку жизнь — это не свет?..
Доминик чуть склонил голову набок, не зная, что сказать, но Терри нуждался именно в слушателе.
— Свет… Это то, что меня очаровывает, — признался он. — Всякий раз во время работы, — он почему-то осёкся, — я восхищался тем, как свет открывает мне тайны человеческого тела. Но я прозрел!
Доминик вздрогнул — в голосе Терри звучало ликование. Это совершенно ни с чем нельзя было бы спутать.
— Я прозрел, — повторил он. — Наши органы никогда не видят света. Они живут внутри нас, но, пока скальпель не откроет им дверь, ничего не ведают о сиянии, о солнце! Однако они — это мы сами! А значит, мы сами не видим света.
— Действительно любопытно, — согласился Доминик, отступая под пристальным взглядом Терри. — И что же с этим можно сделать?
— О, я долго размышлял! — в глазах Терри блеснуло что-то непонятное. — Не всякий человек достоин воссоединения со светом. Не каждому это… пойдёт на пользу. Я уверен, что раскрыться свету — это путь дальше, в иные реальности, но не всем дано это осознать,
Он замолчал, и Доминик уже решил, что не продолжит, но внезапно Терри заговорил:
— Не могу держать это в себе, Доминик. Мне нужно хоть с кем-то разделить знание. Нельзя так долго носить в себе счастье полной ясности и не пытаться одарить им кого-то ещё. Это худшее одиночество, мучительное, чёрное. Я искал кого-нибудь, кому можно рассказать всю идею… Столкнувшись на выставке с Самантой Ричардс, я узнал о вашем творчестве. Картина The Light лучше всяких слов даёт понять, что только вы в силах полностью вместить в себя мою мысль.
Доминика прошило осознанием, что Терри наверняка не читал блога Линдси. Часть жизни совершенно точно прошла мимо него. Это разочаровывало, но, с другой стороны, причудливая синхрония заставляла задуматься.
— Саманта… — Терри вздохнул. — Она была ангелом. И я хотел помочь ей вознестись. Надеюсь, теперь она достигла того, о чём мечтала.
— Сожалеете о её смерти? — предположил Вэйл, ещё не до конца уверенный, что Терри действительно — тот самый.
— Сожалею?! — Терри почти что оскорбился. — Разве вы меня не слушаете? Это не была смерть! Это возможность перейти в иное состояние, стать частью искусства, вечная жизнь, если использовать эти грубые сравнения. Я дал ей увидеть свет.
— Увидеть свет… — ошеломлённо повторил Доминик, и вся головоломка сложилась. Вот зачем органы были так заботливо разложены вокруг. Терри давал им шанс соприкоснуться со светом. Он дарил свет.
— Да, да! — горячо закивал Асскольд. — Этот дар не должен доставаться случайным людям. Дэвид… в последние годы совсем не выходил из депрессии. Мы познакомились в другой галерее, но вместе приходили и сюда. Я заметил за ним потрясающую чуткость, удивительные движения души. Тогда я уже знал, насколько важно не ошибиться в человеке. Дэвид не был ошибкой. Он так понимал искусство, как никто другой. Он многое рассказал мне. И я надеюсь, что теперь он сможет творить…
Доминик горько усмехнулся, чуть повернув голову. Шерманн уже ничего не мог сотворить, он лежал в полицейском морге, потому что загадка убийцы ещё не была разгадана.
— Алисия Коул… Она была очень красива, но главное — как она была умна. Достойна, — Терри замолк и резко развернулся к Доминику. — Но я хотел говорить не об этом. После знакомства с Самантой я понял, ради чего старался всё это время, ради чего искал верный способ выразить свою идею, — сделав паузу, он словно набрался духу, а потом закончил с особой выразительностью: — Ради вас. Вы должны постичь свет. Потому что вы сумеете осознать самую суть.
— Я пока не тороплюсь соединяться со светом, — осторожно заметил Доминик. Терри держал руки в карманах, и Вэйл подумал, что у него наверняка с собой что-то, позволяющее убедить даже несговорчивых одаряемых. Может быть, шприц?..