Уйди из моей жизни
Шрифт:
— Потому что, потому что… — она просто не знала, что придумать.
— Потому что ты боишься? — с легкой усмешкой спросил Байрон.
— Потому что я больше не нуждаюсь в тебе. Сейчас я в полном порядке.
— Может быть. — Его бровь изогнулась, пока он скептически смотрел на Даниэллу. — Но я остаюсь. Ведь это случилось по моей вине. Если бы я не упросил тебя покататься верхом, ничего бы не произошло.
Даниэлла сжала губы. Сердце ее отчаянно билось в груди, и она не сомневалась, что этой ночью уснуть не сможет. Она будет всю ночь думать, спит
Но Даниэлла зря беспокоилась. В десять часов вечера Байрон принес ей кружку горячего шоколада, спросил, не нужно ли ей еще чего-нибудь, и, поцеловав ее быстро в щеку, ушел. Даниэлла не видела его до следующего утра.
Однако она его слышала. Это было где-то в полночь. Перед тем как отправиться спать, Байрон зашел в ванную комнату, которая была напротив ее спальни, а затем прошел в свою спальню, которая находилась рядом с ее комнатой. Он пытался все делать тихо и не шуметь, но Даниэлла слышала, как он тихонько раздевался и как наконец улегся на кровать. Все эти звуки были до боли ей знакомы, и они убеждали ее в том, что она, на самом деле, очень скучала без него, что она сильно желала его и что он очень много для нее значил.
Этой ночью ей приснился Байрон. Во сне она видела все то, в чем ей было отказано: детей и смех, любовь и счастье. И когда она проснулась на рассвете, по ее щекам струились слезы.
Она услышала, как Байрон встал и спустился вниз. Даниэлла тотчас же отправилась в ванную и умыла мокрое от слез лицо. Ей очень не хотелось, чтобы Байрон задавал ей сейчас вопросы. И когда он поднялся посмотреть, проснулась ли она, Даниэлла расчесывала волосы, сидя на кровати. На ее лице при этом сияла приклеенная приветливая улыбка.
— Я бы сказал, улучшение налицо. — Это были первые его слова.
Даниэлла наклонила голову.
— Я чувствую себя намного лучше. Ко мне возвращается мое обычное состояние.
— Если ты думаешь, что я оставлю тебя одну, то очень ошибаешься, — твердо сказал Байрон. — Я знаю, что произойдет в тот момент, когда за мной закроется входная дверь. Поэтому я пойду и приготовлю завтрак.
Даниэлла хотела сказать, что она может приготовить и сама, но Байрона уже не было в комнате. А еще через несколько минут ей был подан завтрак. На подносе стоял бокал свежевыжатого апельсинового сока, слегка поджаренный хлеб, сваренное вкрутую яйцо, ее любимый фарфоровый заварной чайник и — одна красная роза!
Именно роза взволновала ее. Это было так многозначительно. Тут ей вспомнился ее сон, и Даниэлла почувствовала, что слезы вновь жгут ей глаза.
— Не нужно было так беспокоиться, — охрипшим от волнения голосом произнесла она. — Спасибо.
— Настоятельно советую все это съесть. Налить тебе чаю?
Неужели его голос охрип так же, как и у нее? Неужели он заметил ее реакцию? Знал ли он, что она сейчас чувствует?
— Я сама справлюсь, — мягко проговорила она.
— Ну, в таком случае я пойду и тоже позавтракаю. — Байрон заколебался,
Даниэлла еще долго смотрела на цветок. Байрон снова признавался ей в любви с помощью этой красной розы, а она не хотела этого. Она страстно желала одного — чтобы он, наконец, ушел. Сколько раз она говорила Байрону, что в ее жизни нет для него места; даже намекала, что в ее жизни есть другой мужчина. Что же еще может на него подействовать?
Даниэлла откусила маленький кусочек тоста и сделала небольшой глоток чая, так как аппетита у нее совсем не было. Когда Байрон вернулся, он увидел, что поднос с завтраком отодвинут в сторону.
— С едой что-нибудь не так? — нахмурился Байрон.
— Не в этом дело.
— Ты не голодна?
— Лежание в кровати не способствует возбуждению аппетита, — раздраженно отпарировала она. — Все, я встаю.
Что ж! Если она ожидает сопротивления с его стороны, она его не получит.
— Очень хорошо, но тебе еще нужно быть очень осторожной.
— Я знаю: ни верховой езды, никаких энергичных занятий. Но в таком случае я могу побездельничать и в саду. Может быть, подрежу розы. — Розы! Почему она упомянула их в разговоре?
— Можешь понаблюдать за тем, как я буду приводить в порядок твои газоны.
Даниэлла расстроилась. Она совсем не хотела, чтобы он все делал за нее.
— Я благодарна тебе за то время, что ты провел со мной, Байрон, но ведь у тебя есть свои собственные дела. А я сейчас буду в полном порядке.
— Боже, какая воспитанность! На самом деле ты хотела сказать, тебе не нравится, что я нахожусь в твоем доме. Может быть, тебя больше устроило, если бы за тобой ухаживал этот твой возлюбленный, а? Этот таинственный мужчина, которого никогда не видно поблизости. Может быть, ты хочешь, чтобы я позвонил ему?
— Ты смешон, Байрон.
— Смешон? — гневно переспросил он. — Он обрадуется, когда узнает, что я оставался здесь на ночь? Или ты ему не скажешь? Это будет наш с тобой маленький секрет, да? А он знает, что твой бывший муж опять появился в твоей жизни? И как много он знает обо мне, Элли? Все? Или вообще ничего? — Даниэлла не ответила, и он продолжал: — Ты не рассказала ему, не так ли? Почему? Боишься, что он будет тебя ревновать? Боишься, что из-за этого между вами могут возникнуть проблемы? А, Элли?
— Замолчи! — Даниэлла не могла больше выносить его язвительных замечаний. — Если тебе уж так необходимо это знать, то объясняю: он работает за границей.
— Ты ждешь, что я в это поверю? — с презрением спросил Байрон. — Ты так же полагала, что я поверю, будто твой муж уехал. Знаешь, что я думаю, Элли? Я думаю, что он существует лишь в твоем воображении — как защита против меня.
На долю секунды Даниэлла закрыла глаза.
— Ты можешь верить во что хочешь, Байрон, но Тони существует на самом деле. Я тебя в этом уверяю. А сейчас, если ты не возражаешь, я хотела бы одеться.