Уйти, чтобы выжить

Садов Сергей Александрович

Разбойники, услышав это, переглянулись и ошарашенно уставились на него. Мальчик сделал вид, что не заметил этих взглядов.

— Тогда я тем более прав… Я чувствовал что-то такое, ваше сиятельство. То, как вы держитесь, как говорите… вы не могли быть обычным дворянином.

«Интересно, что он скажет, если узнает, что я просто натянул на себя маску аристократа и сейчас исполняю всего лишь одну из ролей? — подумал Володя. — Хотя… маски постепенно, если носить их слишком долго, становятся настоящим лицом. Раз уж тут я аристократ, надо играть по этим правилам».

— Что ж, ты угадал, а теперь давайте поедим.

— А

пленников кормить будем? — несмело поинтересовался Джером.

Володя покосился на них:

— Обойдутся. Сдадим властям в ближайшем городе, пусть они и кормят.

Вопреки этим словам Аливия, когда закончила есть сама, наложила нарезанного мяса и сыра на чистую тряпку и отправилась кормить пленников. Володя не вмешивался.

— Сэр Вольдемар, вы позволите еще вопрос?

— Спрашивай, Джером.

— А почему вы покинули свою страну?

— Хм… — Володя почесал подбородок. — Ну ты и спросил… Тебе честно ответить? Наверное, потому что струсил.

— Вы?!

— Что, не ожидал? Да нет, не в том смысле, что испугался чего-то и сбежал. Трусость, как и храбрость, бывает разная.

— Ты не можешь быть трусом! — заявила Аливия, продолжая с руки кормить пленных. — Ты же ведь спас меня! И маму бы спас, если бы пришел раньше!

— Разбойники напали на караван, — пояснил мальчик Джерому. — Девочка и мать убежали в лес, а там волки… Что же касается смелости… Моя семья погибла у меня на глазах. Мать, отец, младшая сестра… Убил их человек, которого отец считал другом и которому доверял. Папа только и сумел оттолкнуть меня и тем спас. Мне тогда было восемь лет. Мне пришлось бежать и скрываться. Жил на улице среди таких же беспризорных бедолаг, а потом меня отыскал старый друг отца. Он устроил меня в закрытую военную школу, где я и проучился три года.

— Вы хотели отомстить за смерть отца?

— Честно говоря, была такая мысль. Но когда я попросил друга отца узнать о предателе, оказалось, что он уже мертв. Пережил отца всего лишь на год — справиться с отцовским наследством ему оказалось не под силу. И знаешь, честно говоря, я даже рад этому, рад, что не пришлось мстить.

— Рады?

— Да. Одни мудрые люди у меня на родине сказали, что если хочешь мстить, приготовь две могилы: одну для врага, вторую для себя. Они знали, о чем говорили. Посвятить всю жизнь мести, чтобы, отомстив, оказаться на развалинах своей жизни? Когда я думаю об этом, честно говоря, мне становится жутковато. Если бы я этого предателя встретил на улице, случайно где столкнулся, убил бы без зазрения совести, но специально искать… Нет уж. Как я и говорил, к счастью, судьба выбора мне не оставила.

— А в чем же заключается ваша трусость?

— В том, что сбежал. На самом деле выбор был между жизнью и смертью… я предпочел жизнь и уехал. Нет, не то, что ты подумал. Просто я заболел, и с моей болезнью врачи справиться не могли. Спастись можно было только уехав, но путешествие в один конец. Джером, извини, но это трудно объяснить, я еще плохо знаю ваш язык.

— Вы жалеете?

— Нет. Меня отучили жалеть о сделанном. Никакого смысла в этом нет. Просто я трезво оцениваю свой поступок и не облачаю его в красивые обертки типа важности дела для страны, приказ гм… императора, принесенная клятва верности и тому подобное. Я вызвался потому, что хотел жить.

— Вас

трудно в чем-либо упрекнуть. Разве сейчас вы сделали бы другой выбор?

— Наверное, нет. Хотя порой и жалею о нем.

— Если бы тебя не было, меня растерзали бы волки… — тихонько заметила девочка.

— Ох, Кнопка! — Володя присел перед ней. — Ну что ты расстроилась?

— Ты не трус! Не смей так говорить! Слышишь, не смей! Ты… Ты самый-самый лучший! Вот!

Володя рассмеялся и обнял девочку.

— Ты тоже самая лучшая, Кнопка.

Джером тактично помолчал, дав девочке время успокоиться, а потом спросил:

— Вы не можете вернуться домой?

— Увы, это невозможно.

— Вас не примут?

— Ну почему же… Приняли бы. Только это невозможно.

— Думаю, если поставить цель, то ничего невозможного нет, сэр Вольдемар.

Володя подозрительно глянул на Джерома:

— Слушай, ты точно всегда слугой был? Точно? Хм… слова не слуги, а… мужа. Только скажи: вот если ты сумеешь полететь, тебя король Локхера наградит?

— Гм… — Джером озадаченно потер лоб. — Думаю, его это крайне заинтересовало бы… разведка, опять-таки… Полагаю, я в скором времени стал бы богатым и известным человеком.

— Ну, так за чем дело стало? Вперед.

— Что? — растерялся Джером.

— Взлетай, говорю. Ведь если поставить цель, то нет ничего невозможного.

Джером растерянно захлопал глазами. Аливия захихикала.

— Я понял, сэр, — наконец дошло до слуги. — Есть вещи, которые сделать просто невозможно.

— Возможно, но трудно. Невозможно в моем случае, в твоем вполне — прыгни с горы, недолго, но лететь будешь, гарантирую.

Аливия смеялась, уже не сдерживаясь, даже слезы выступили от смеха, а Джером обиженно смотрел на обоих.

— Да ладно тебе, я просто пошутил, — заметил его состояние Володя. — И ты прав, действительно невозможно. Так что теперь я обычный странник — хожу-брожу по дорогам, спасаю разных личностей, — мальчик взлохматил волосы девочке, — которые потом садятся на шею и погоняют… нашли лошадку.

— У-у-у… — обиженно протянула Аливия и пихнула локтем Володю в бок. Но забыла про доспехи и теперь, насупившись, потирала ушибленное место.

— Ну что я говорил? — всплеснул руками мальчик. — Что там у тебя, горе ты мое? Нормально все. До свадьбы заживет.

— А я не собираюсь выходить замуж! — твердо заявила девочка. Потом кокетливо глянула на Володю. — Только за тебя!

Теперь уже захрюкал Джером, отчаянно пытаясь сдержать хохот из уважения к господину. Даже пленники не сдержались.

— Это ты сейчас так говоришь, — серьезно ответил мальчик. — А вот подрастешь и скажешь: «Зачем ты мне такой старый нужен?»

— Да ну тебя, — уже всерьез обиделась девочка.

Тут на дороге показался одинокий путник с котомкой на длинной палке. Володя тут же жестом заставил всех успокоиться и достал бинокль. Палка оказалась копьем, плащ прикрывал кольчугу, за его колышущимися при ходьбе полами можно было разглядеть кинжал на поясе и короткий солдатский меч. Заметив стоявшую на обочине телегу, он замер и козырьком приставил ладонь ко лбу. Володя продолжал изучать его: мужчина лет сорока, крепкого сложения, видно, что недавно участвовал в сражении и еще не успел привести свои доспехи в порядок, но вроде бы не ранен.