Уйти нельзя остаться
Шрифт:
– Ничего себе… Юра в роли проститутки? А Инга – сутенерша?!
– Юра – потрясающий пофигист. Не знаю, насколько хорошо ты его представляла, но ему все по фигу было. Инга придумала игру, и Юре, пресыщенному уже в те юные годы, она показалась забавной. В деньгах он не нуждался, они шли Инге.
Они оба помолчали. Первой прорезалась Лера.
– Карик… Хорошо, пусть так. Инга вербовала Юриных поклонниц… Подкладывала их под него за деньги, так? И, как я поняла, не только под него… Так? Ты сказал – групповуха…
– Это было условием. И условия диктовала Инга. Хочешь Юру –
– И девочки соглашались?!
– Лер… Тяжелый разговор у нас… Неприятно вспоминать… И тебе рассказывать об этом неприятно. Но ты же сама просишь. Так уж не обессудь! Ты мне сказала тогда в машине, что они просто в Юру влюблялись. Так вот, дорогая моя Лера, они не просто влюблялись. Или просто не влюблялись. Им хотелось того же, чего и многим другим, даже мальчишкам. Зину помнишь? Зиновия Шапкина?
– Ну, в общем да…
– Помнишь, как он из кожи лез, чтобы Юра и Компашка обратили на него внимание?
– Ты чего, он ведь их все время критиковал!
– Тягался с ними и критиковал, верно. Но на самом деле заветной мечтой его было оказаться с ними в одном кругу. Приблизиться к светилу нашему небесному Юре. Быть с ним на равных!
– Ну, может, и так… И даже скорей всего так, если подумать. А при чем тут девочки?
– При том, что то же самое происходило с ними. Они мечтали попасть в элиту! Элита – слышишь, как звучит?
– Да ну, Карен, перестань. Дешевка это все!
– А они и были дешевкой! После оплаты комиссионного сбора Инге они сами с визгом счастья бросались в этот разврат. Им хотелось соответствовать . Быть такими же продвинутыми. Такими же элитарными…
– Ладно, пусть. – Лере было неприятно это слушать, и она порадовалась, что не узнала такие подробности до классного сбора. Среди «девочек», которые пришли на встречу, были наверняка участницы тех забав, и как бы смотрела на них Лера, знай она все это до встречи? – Я не хочу никого осуждать, Карен, это их дело… Только скажи: на твой взгляд, было ли что-то в тех отношениях, что могло объяснить сегодняшнюю месть? Кого-то из обиженных Компашкой?
– Не вижу ничего криминального в этом прошлом. Девчонки добровольно шли на условия, которые ставила Инга, – я имею в виду групповуху… В смысле, что, соглашаясь на Юру, они соглашались и на других… Да еще и платили… Но, Лер, их никто не заставлял! И, насколько я знаю, ущерба никому не вышло. Никто не забеременел – наша продвинутая Компашка уже тогда пользовалась презервативами…
– И ты? – не выдержала Лера.
– Тебя интересует, пользовался ли я презервативами? – опешил Карен.
– Нет, – смутилась Лера. – Я имею в виду, что ты тоже с этими девчонками…
– И я. Но это было в девятом классе, тогда все только начиналось, к концу года. Попробовал из любопытства, но быстро оказалось, что мне противно этим заниматься… В десятом я от них отошел. И больше ничего добавить не могу.
– Карик, я хочу, чтоб ты знал: я очень благодарна тебе за то, что ты мне это рассказал! Наверное, это было непросто…
Карен не ответил. Лера только слышала его отдаленное дыхание
– Я тебя не осуждаю, – добавила она. – Я не считаю себя вправе… Мы все ищем расширения границ своего опыта, в конце концов…
– Ты очень точно сказала: расширения границ своего опыта!
– Вы ведь были тогда подростками. Такое стремление им свойственно…
Лера, растя сыновей, начиталась книжек по психологии тинейджеров и сейчас была абсолютно искренна. Но Карен не принял ее задушевный тон.
– Лерочка, спасибо тебе за индульгенцию, – съязвил он. – Но знаешь ли, я в ней не нуждаюсь! Я привык свои счеты сводить сам с собой!
Лера удивилась его неожиданному выпаду. Видимо, Карен хочет сказать, что пересмотрел свои юношеские закидоны и ее комментарии оказались неуместны. По той простой причине, что те давние истории он вынес на суд собственной совести.
Что ж, понятно. У взрослых людей – у мыслящих людей – вырабатывается собственная система оценок поступков, своих и чужих. И ее, Лерины, оценки – пусть даже толерантные – Карену не потребны. Он сам себя простит – или сам себя осудит. Другие судьи ему ни к чему.
– Извини.
– Не зависай. Проехали.
– Только скажи: может, дело не в групповухе, а в чем-то другом? Видишь ли ты какую-нибудь другую причину для большой обиды? Такой, которая могла бы сегодня послужить мотивом для мщения?
– Нет, Лера, нет! Скорее всего, причину нужно искать позже. В десятом классе. Когда я уже отошел от Компашки, в силу чего не могу быть тебе полезен…
Ладно, хорошо. Лера была склонна верить Карену. Значит, в десятом классе… Но что же там было?! Она не имела ни малейшей идеи, вот в чем загвоздка!
И все же она сочла нужным проинформировать Лешку Кисанова об этом разговоре.
– Групповой секс?! – удивился он. – Надо же, Лер, я всего-то на несколько лет старше тебя, старше вас. Но в мои времена мы и слов-то таких не знали!
– Леш, не забывай, что наша Компашка была очень продвинутой. (Лера быстро усвоила это словечко, тем более что оно являлось калькой с английского.) У Юры, Роберта и Димы родители работали за границей. В те годы – помнишь? – это было примерно так же, как если бы они летали на Марс… И привозили оттуда совсем иное мировоззрение… А оно передавалось и детям. Вряд ли осознанно, специально, просто дети впитывали его помимо воли, из родительских разговоров, из отношения к вещам, из разных запрещенных книжек, начиная от политических опусов и кончая «Камасутрой»… Разумеется, в полном варианте, по-английски… А у остальных членов Компашки родители даже если не были дипломатами, то принадлежали к тому слою, которому были доступны и зарубежные поездки, и всякие западные книжки, фильмы… Волны западной «сексуальной революции» доходили до России с трудом и с опозданием, но все же доходили. До особо привилегированных. Хотя эти несколько лет разницы между тобой и мной тоже сыграли свою роль. Я о таких вещах уже слышала в свои школьные годы. Только не подозревала, что они, эти вещи, происходили совсем рядом со мной… Но я о них уже слышала, понимаешь?