Уйти нельзя остаться
Шрифт:
Анна Ивановна еще пуще зверствовала, грозила им запороть аттестаты, выведя двойки за год… Но Юра был уверен, что директор ей этого не позволит! Это ведь тоже вопрос репутации школы. В РОНО бы директоршу нашу съели! И Юра оказался снова прав, так как учительница эта вскоре ушла из школы… Выходит, они ее выжили! Директор в этом конфликте выбрала Юру, надо думать.
А знаете, Алексей Андреевич, если бы не вы, если бы не ваши вопросы, я бы вряд ли оглянулся назад! Теперь вот вспоминаю благодаря вам и смотрю совсем другими, взрослыми глазами! И теперь-то все как на ладони видится…
…Зиновий Шапкин? Кажется, он в срыве
И вот еще что: вы просили узнать насчет исключения Зиновия из школы. Так вот, никто не знает почему…
После этих двух телефонных разговоров Алексею понадобилась пауза. Усевшись за свой любимый компьютер, он набросал несколько записей в файле, который назвал «Одноклассники Валерки», после чего закинул ноги на кресло для посетителей, руки за голову и принялся размышлять.
Итак, конфликт Компашки – а особенно Юры Стрелкова! – с учительницей обществоведения Анной Ивановной Деревянко был нешуточным. За ними, за Компашкой, стояли номенклатурные родители, имеющие высокую степень влияния на школу, на директора. А за ней – статус парторга. Что тоже немало, но все-таки поменьше потянет…
С другой стороны, их десятый класс пришелся на восемьдесят третий – восемьдесят четвертый годы. Тот самый, в который умер Андропов, сменивший дряхлого Брежнева, и был возведен на пост генсека не менее дряхлый Черненко. Балаганный год! Он раньше, чем Горбачев, объявил о начале новой эпохи.
«Левый» Юра Стрелков и вся их Компашка – они перемены не просто ощущали, как все, а, скорей всего, знали ! Знали, что следующим генсеком прочат Горбачева или Ельцина, – от осведомленных родителей. И представляли, чего ждать от новых назначений. Предчувствовали, что скоро, очень скоро их родители развернутся по-крупному. И политически, и финансово.
А при таком раскладе они могли натворить дел, без сомнения.
Только при чем тут Зиновий Шапкин?! Которого Юра открыто презирал, в Компашку не брал…
Исключили меж тем именно Зину! Козел отпущения? Он не был прикрыт ни родителями, ни директором. И что мог он сделать такого, этот зануда , как назвал его староста? Из-за чего его не просто исключили из школы, но и держали в строжайшем секрете причины исключения?!
Это весьма интриговало сыщика. И посему, дождавшись вечера (бывшая преподавательница обществоведения еще работала, как выяснилось, хотя уже давно не в школе: ушла секретаршей в строительный трест), он отправился прямиком по нужному адресу. Это был его излюбленный ход: явиться незваным-непрошеным гостем, без звонка и прочих вежливостей. Что позволяло ему застать свидетеля или подозреваемого врасплох, не готового со-врать на прямые вопросы. И если даже правды не скажет, то лицо его, реакции выдадут многое. Очень многое!
За годы работы частным сыщиком
На что и теперь понадеялся.
Но он малость просчитался.
Дверь ему открыла довольно крупная женщина, стройная, подтянутая, но при этом внушительная и ростом, и высокой грудью, и широкими бедрами. Лицо ее нельзя было назвать некрасивым, но и красивым тоже никак: и черты его, хоть и располагавшиеся вполне гармонично, были тяжелыми.
Белая полупрозрачная блузка (под ней просматривались контуры лифчика) и тугая серая юбка только подчеркивали ее формы. Алексей невольно подумал, что этот стиль одежды, смахивающий на пионерскую форму («белый верх, темный низ»), сохранился у нее со времен школы…
Он ожидал и голоса такого, под стать внешности, – крупного . Но он оказался неожиданно высоким и слабым.
– Я не понимаю цель вашего визита! – тонко и нервно проговорила она после первых вопросов детектива. – Весь этот класс состоял из одних подонков, поэтому я и ушла из школы! И с тех пор в школах не работала. Эти жеребцы, без малейшей совести и морали, без всяких мыслей в голове, они учуяли, что пришло их время. Время отсутствия всяких идеалов! – выкрикнула она. – Они были тупы и безжалостны, и тот факт, что Стрелков взлетел сегодня на вершину политической карьеры, очень характерен для того, что происходит в нашей стране! Сегодня у власти люди без совести, без принципов и идеалов! Они безжалостны и еще немало горя принесут России!
– Анна Ивановна, я понимаю вас… Я немного разобрался в том, что такое Юра Стрелков и образовавшаяся вокруг него так называемая Компашка . Но сейчас меня не Юра интересует. Прошу вас, поймите: пять человек из этого класса умерли один за другим, и смерти их соответствуют порядку их расположения за партами. Есть основания считать их не случайными. И я пришел к вам за помощью. – Кис старался говорить мягко и проникновенно, в надежде, что у женщины с принципами найдется простой человеческий отклик на эти слова. – В последнем, десятом классе произошли три события, которые плюс-минус совпадают по времени: учеников в классе пересадили, Зиновия Шапкина исключили из школы, а вы – вы уволились в разгар учебного года. И я бы хотел узнать почему.
В ответ она взвилась, наградив нелестными характеристиками и Юру, и всю Компашку, и Зиновия, и заявила, что ей нечего добавить к сказанному.
Лицо ее покрылось красными пятнами, и Алексей легко представил, как это выглядело двадцать четыре года назад: так же покрываясь пятнами гнева, Анна Ивановна орала на неугодных учеников, не вписывающихся в рамки марксизма-ленинизма, неприятным тонким голосом, и лупила указкой по партам. Что, без сомнения, делало ее смешной в глазах таких школьников, как Юра.
Но это ни на шаг не приближало его к ответу на вопрос, почему был исключен из школы Зиновий.
– И все-таки, Анна Ивановна… За что исключили из школы Зиновия? Что он сделал такого, что его выгнали из последнего – выпускного – класса?
– Понятия не имею! Он такой же подонок, как Юра и все остальные! – Голос ее окончательно сорвался в визг, и детектив понял, что правды не добьется.
В общем, облом. Хотя и это уже немало! Анна Ивановна что-то скрывала. Стало быть, имелось что скрывать!