Уютная, родная, сводная
Шрифт:
одновременно целуя рот, встречая ответ. Теряется девочка, хочет, млеет от его рук и поцелуев... Влажно, немного, но явственно ощутил тягучую смазку и провёл пальцем к клитору. Опустился и снова провёл по бугорочку.
– Лежи, Катеринка, -
толкнулся коленкой между её ног, разведя их шире. Как же хотелось расчехлить то,
что было в джинсах, Марк уже испытывал настоящую боль, тяжесть, такую степень похоти, что казалось, и он сам, и его детородный орган взорвётся. Пальцы продолжали гладить вокруг клитора, по нему, слева, справа, снова по центру, он надавил, совсем немного, в то же время входя во влагалище не дальше фаланги своего пальца. Так много влаги, желания, движений бёдрами, вздохов, стонов, но стоит передвинуться немного своими бёдрами - застывает. Где-то между вскриком и качком Катерининых бёдрышек, когда косточка ударилась ему в ногу, Марк понял: или через пару минут он попросту трахнет Катерину, и плевать он хотел на любые последствия и запреты - вот она, под ним, стонет, трётся, хочет. Или она кончит, и он тоже - самостоятельно. Катерина молчала, он набрал слюней на свой палец, вдавил коленку ей в бедро, зафиксировал и насладился вкусным стоном, да уютным таким, родным. Катерина ещё промаргивалась, когда Марк поставил её на ноги и прохрипел: - Иди к себе. Она что-то пробурчала, он не слышал, только простонал: - Иди к себе, Катерина. И ушла бы, бросив смущённый взгляд, но Марк перехватил, встал моментально, прижал к себе голенькую Катерину, вдохнул одуряющий запах малины, уютный, и прошептал: - Пожалуйста, Катерина, если не хочешь, чтобы я распластал тебя, не могу я больше! В этот момент Катерина почувствовала голым телом, хоть и через брюки Марка, степень его «не могу» и понимающе отскочила в сторону, быстро скрывшись за дверью. Он стёк по натуральному шпону на двери и вытащил член, сжимая его в руке. Пара движений,
и по руке стекла белёсая жидкость... Чёрные кудряшки, не знавшие бритвы...
мягкие, как на пузе у котёнка... Марк занёс пижаму и трусики Катерине через полчаса, когда отдышался. Утром в институт его будила Лопоушка, и он не хотел рисковать, мало ли, в какой угол она заглянет в поисках грязного белья.
– Поцелуй меня, - услышал Катин шёпот и почти замурлыкал, как котёнок с пушком на пузе,
честное слово!
– Просишь? - Да... Он целовал, сладко, долго, нежно, так нежно, как не подозревал, что так возможно. Глава 5. Настоящее Часть 1 Утро первого января начиналось ближе к вечеру. Болела голова, губа, сбитые костяшки на руках,
душа. Новый год - семейный праздник! Оторвать бы ноги тому шутнику, который придумал этот слоган.
С другой стороны, что бы Марк сейчас делал в своей обшарпанной квартире,
скорей всего - так же маялся бы с похмелья, а может даже, и губа была бы разбита.
Марк встал, потянулся, в висках стучало, захотелось лечь снова, но природа уверенно брала своё - он прошлёпал босыми ногами в совмещённый санузел,
попытался привести себя в порядок. Из зеркала на Марка смотрела мятая, с взлохмаченными тёмными волосами и суточной тёмной щетиной, личность.
Бриться не стал, ограничился холодным душем и чисткой зубов. В гостиной сверкала ёлка, и даже был накрыт стол. Анжелика расстаралась. Она стояла спиной к широкому арочному проёму, в коротком платье, её светлая голова возмущённо тряслась, и гундосый голосок звучал в тишине помещения. - Он хотел меня изнасиловать, котичек. Котичек пятидесяти лет от роду, со взглядом матёрого кобеля, посмотрел на жалобщицу.
– Анжела, прекращай этот плач Ярославны,
давай, лучше сообрази салатик там, что это с той стороны стола? - Но котичек!
–
Перестань, ради бога, - отмахнулся, как от назойливого насекомого. Марк даже не стал делать вид, что не присутствует при разговоре, облокотился о стену, скрестил ноги и слушал. - Кооотя! - Не пытался он тебя изнасиловать, Анжела, не надо делать из моего сына маньяка, а из меня дурака. Сама пыталась соблазнить парня,
наверняка так же малоизящно, как со мной в раздевалке клуба, - Бронислав наколол кусок мяса на вилку и отправил в рот. - Сисянды свои вывалила, потом задом повернулась? - Кооотя, как ты можешь, я же люблю тебя! - голос перешёл на мерзковатый фальцет. - Спорить не буду, натуру твою шлюшью знаю, как и причины твоего поведения. Ты всерьёз думала, что тебе куш хороший перепадёт?
Шлюшка ты безмозглая, зря сиськами трясла, мне нормально ебать твоё повизгивающее жирное тельце, а Марик - парень молодой, ему твои прелести -
только если проблеваться ... Не пяль глаза на меня, как Ленин на буржуазию.
Хочешь пожить, пожрать, шмоток - шевелись лучше, поживёшь, а гордая если -
отдавай ключи от машины и пиздуй, откуда пришла. И прелестями своими перед сыном моим больше не крути, лучше оливье тащи, вон он стоит, есть наверняка хочет. Хочешь оливье, Марик?
Номер заказа 854450, куплено на сайте Lit-Era - Пожрал бы, - ухмыльнулся и двинулся к столу. Плечи Анжелики подрагивали, Марк не видел, она плакала,
смеялась или возмущалась про себя, почти сравнялся с ней, когда она резко развернулась и лилейно пропела: - Сейчас принесу оливье, с самого утра приготовила, горячее нести? - Давай, - Бронислав махнул рукой, зажравшийся падишах.
– Зачем ты так, - Марк покосился на отца, - ну, пьяная была, я тоже хорош... Нормальная вроде девка, старается.
– Ещё бы не старалась, - отец улыбнулся.
– Все они стараются, уж поверь, подмахивают и улыбаются. На место поставить не помешает, да и залёт это, - он развёл руками, - согласись.
– Так то - да,
– Марк согласился.
– Где подраться-то умудрился? - показал рукой на сбитые костяшки.
– Не помню, - соврал Марк, - кажись, с парнем каким-то, но точно не скажу. - Не покалечил, хоть? - Вроде нет, - Марк вспомнил скулящую моль,
заходившую к соседям на своих двоих.
– Смотри у меня... Анжела, сколько ждать можно!? - в сторону кухни. Анжелика семенила в тапочках с помпонами, водрузила салат рядом с Марком. - Плюнула? - Марк загоготал над расширенными глазами и приоткрывшимися алыми сырниками, не догадалась, вот дура-то, сам бог велел.
Почему-то подумалось, что Катерина точно бы плюнула, может, улыбнулась бы,
может, так же подобострастно, кто знает. Но в салат бы плюнула. И эта мысль была уютной для Марка. Он покрутил телефон, но всё-таки набрал номер, раскинувшись на просторном кресле в своей комнате. - С новым годом, с новым счастьем, -
проговорил на громкое «здорово, мужик» Глеба.
– Не разбудил? - Ты что, - на том конце провода раздался смех, потом хлопок хлопушки, детский крик и мяуканье кота, - у меня подъём в девять, я уже погулял с малыми, сейчас снова собираюсь. -
Второй раз? Зачем? - опешил Марк.
– С детьми два раза в день гуляют, пока каникулы, буду исполнять обязанности отца, моя отдохнёт хоть.
– Молоток, -
восхитился Марк, - а не холодно? - Так здесь тепло только летом бывает, две недели, - хрюкнул.
– Ну, это я приукрасил малёха, но детям всё равно, себя-то вспомни. А ведь и вправду - всё равно им было, в любой мороз носились по улицам, как шальные, хорошо, если отец возвращался с работы и вылавливал
Марика без шарфа, в куртке нараспашку, а нет - так и болтался все выходные на горках и строя снежные крепости.
– Я спросить тебя хотел, - Марк замялся.
– У тебя есть телефон Катерины? - Какой? - Агафоновой. Екатерины Яковлевны,