Уж эти мне мужчины
Шрифт:
– Я просто хочу, чтобы ты убедилась в том, что я порядочный человек и что ты можешь полностью положиться на меня.
– Порядочные люди в тюрьме не сидят, – рассудительно заметила Маша.
– Говорят: от тюрьмы да от сумы не зарекайся, – возразил Вася. – В жизни всякое бывает. Порядочные люди встречаются и в тюрьме.
– И за что же ты сидел? Убийство, изнасилование, рэкет, кража со взломом?
– Не так романтично. Всего лишь неудавшееся компьютерное мошенничество.
– Ты что же, понимаешь в компьютерах?
– Я вообще очень умный, – решил сделать себе рекламу Вася. – И у меня масса достоинств. Впрочем, ты сама в этом убедишься, когда мы поженимся.
Маша прыснула от смеха.
– Поженимся! – с сарказмом воскликнула она. – Еще один кандидат выискался на мою голову.
– А что, у меня много конкурентов? – поинтересовался Джокер.
– Одному из них ты уже успел врезать по шее, – с довольным видом усмехнулась девушка.
– Так это был твой жених? – Вася почувствовал ревность.
– Это был мой босс.
– Твой босс? А почему он тебя бил?
– Он меня бил? – удивилась Арлин. – Ты что, так решил? Ошибаешься, дружок. Это я ему морду разодрала, а он, бедняжечка, только защищался.
Васе стало стыдно.
– За что ж я его так? – покаянно произнес он. – Я думал, что на тебя какой-то бандит напал.
– Правильно сделал, – приканчивая плитку шоколада, ободрила его Маша. – Бандит, он и есть бандит.
– Но ты же только что сказала, что он твой босс?
– Костолом – менеджер ансамбля «Путь Ермака», – пояснила Арлин.
– Тогда почему ты назвала его бандитом?
– А что ты думаешь, он таскается с ансамблем по поселковым клубам да по тюрьмам из любви к искусству? В нынешнее время альтруистов днем с огнем не найдешь.
– А зачем же он это делает? – с недоумением спросил Джокер.
– Ты что, вчера родился? Знаешь, что такое Сибирь?
– Большая холодная территория к востоку от Урала, покрытая лесом, болотами и лагерями, – как на уроке в школе, ответил Вася.
– Ошибаешься. Сибирь – это пушнина, Сибирь – это золото, Сибирь – это алмазы.
– Твой друг что, занимается контрабандой пушнины, золота и алмазов?
– Вот тут ты попал в точку.
– И ты тоже замешана в этом?
– Увы. Я всего лишь артистка ансамбля, получающая двести долларов в месяц.
– Двести долларов? – не поверил Вася. – Так какого рожна тебе это надо? С твоими данными ты в любом приличном ночном клубе заколачивала бы по меньшей мере штуку, не говоря уж о том, что с твоей подготовкой, играя в покер, ты бы озолотилась за неделю.
– Не упоминай при мне об игре, – болезненно скривилась Маша. – Не сыпь мне соль на раны.
Пару минут Джокер сочувственно помолчал.
– Ты что, играла? – наконец спросил он.
– Я – нет. А вот мой папаша играл.
– И что?
– А то, что я обещала пять лет вкалывать на Костолома, чтобы родного папочку не прикончили за карточные долги.
– Плохо, – согласился Вася. – И эти пять лет закончились?
Девушка отрицательно покачала головой:
– Прошел только год и два месяца. Больше я не смогла выдержать.
– Что же будет теперь с твоим отцом?
– Пусть выкручивается как знает. И вообще я не представляю, где он. За все это время он мне даже письма не прислал. Я пыталась разузнать что-либо о нем, но он как сквозь землю провалился. Наверное, залег на дно или играет в каком-либо городе, где его никто не знает. Отец обычно не засиживается долго на одном месте.
– Через двадцать минут наш самолет приземлится в аэропорту города Сочи. Пожалуйста, потушите сигареты, приведите спинки кресел в вертикальное положение и застегните привязные ремни, – объявила стюардесса.
– Смотри, внизу море, – сказал Джокер, указывая в иллюминатор. – Забудь о прошлом! Мы вступаем в новую, прекрасную жизнь.
– Твоими бы устами да мед пить, – с сомнением откликнулась Маша.
В зале ожидания ханты-мансийского аэровокзала Костолом, обхватив голову руками, покачивался из стороны в сторону на жесткой деревянной скамье. Пару минут назад сообщили, что в связи с обильным снегопадом все вылеты отменяются как минимум на сутки.
– Твою мать, твою мать, твою мать, – бормотал Костолом, тихонько подвывая от ярости и отчаяния.
Хосе Мануэль тоже подвывал, но совсем по другой причине. Скользкий, подвижный, как змея, язык длинноногой модели выделывал нечто невообразимое с его половыми органами.
«Где я, в аду или в раю? – думал журналист. – Если она продолжит в таком духе еще пару минут, я или умру от разрыва сердца, или женюсь на ней, клянусь моим фотоаппаратом!»
Они были дома у Мириам.
– Зачем нам идти в ресторан? – сказала Хосе Мануэлю модель. – Я сама приготовлю для тебя ужин, а заодно посмотришь, как я живу.
Нужно ли говорить, что журналист с энтузиазмом принял предложение.
Квартира Мириам располагалась в Педральбесе, самом престижном районе Барселоны.
– Ого! Да это настоящее любовное гнездышко, – присвистнул Чема. – Ты сама обставляла квартиру?
– Я заплатила декоратору два миллиона песет, – сказала модель. – Но он сделал все в соответствии с моими пожеланиями. А вот и мой рабочий инструмент, – добавила она, указывая на огромную круглую кровать, застеленную шелковым покрывалом цвета морской волны. – Она обошлась мне в целое состояние. Только попробуй, какой упругий и удобный матрас!
Залившись русалочьим смехом, модель толкнула журналиста, и он повалился на бирюзовое ложе любви. Имитируя грациозные кошачьи движения, Мириам взобралась на кровать вслед за ним и встала на четвереньки в такой позе, что ее платье задралось, обнажив миниатюрные прозрачные кружевные трусики.
Чема всегда был поклонником дорогого женского белья.
– Какие очаровательные трусики! – воскликнул он.
– Я дарю их тебе! – в неожиданном порыве щедрости воскликнула модель.
– В самом деле?