Ужас Дикого Леса

Горъ Василий

Чуть позже персональная радость привалила и к сестренке — она узнала в очередной жертве одного из экспертов по парному доению и вбивала его в асфальт на протяжении пары-тройки минут. Молча, сосредоточенно и очень жестоко. Впрочем, остановилась еще до того, как я забеспокоился, добила, забыла о его существовании и удовлетворенно переключилась на следующую цель.

Да, в процессе убиения этой троицы мы получили хоть какое-то удовольствие, но в общем и целом мероприятие неслабо действовало на нервы. «Соседкам», еще не привыкшим к большой крови — все целиком, а меня выводила из себя необходимость «кошмарить» девушек. Слава всем богам, в десять минут десятого на коммуникаторы прилетело предписание немедленно явиться в административный корпус, и мы, условно убив сорок первое тело, сорвались на бег. Долетев до центрального входа, показались сканеру, прошли в здание и, следуя подсказкам «Проводника», поднялись до приемной куратора академии, Великой Княжны Софьи Александровны.

Первый обязательный пункт программы — получение ценных указаний от одного из телохранителей — прошел в уже известном ключе. Потом мы оказались в знакомом помещении и снова построились в одну шеренгу перед рабочим столом младшей дочери Императора.

В этот раз Рюриковна изучила нашу компанию куда более пристально, затем вежливо поздоровалась, выслушала бодрый ответ и перешла к делу:

— Ольга Валерьевна Ухтомская считает вас самыми мотивированными и перспективными студентами первого курса за все время существования Академии. По мнению вашей наставницы, вы переросли Большую Войну, убиваете однокурсников только ради призовых баллов, поэтому во время любых, даже самых сложных боестолкновений испытываете не страх, не азарт, а раздражение из-за необходимости тратить время на ерунду. По словам все той же Ольги Валерьевны, вы поступили сюда исключительно ради развития, а значит, ваша ежедневная охота гарантированно выключит из учебного процесса минимум двенадцать человек. И это — даже без учета набивания призовых баллов на увольнительные. Я понаблюдала за побоищем, устроенным вами возле целительского корпуса, и не смогла не согласиться с этим мнением: да, вас раздражала необходимость убивать, но это чувство не мешало работать, как часы, с завидной легкостью перемалывать любое количество ровесников и отрабатывать боевые

связки. Приятно удивило и то, что в пятницу и субботу вы провели по два полноценных занятия под магофоном в две единицы по шкале Оберта, но после этого чувствовали себя так, как будто тренировались в первом круге. В общем, я согласна с госпожой Ухтомской, что гонять вас по стандартной программе нецелесообразно, готова избавить от необходимости набивать призовые баллы и могу на постоянной основе выделить персональный спортивный комплекс во втором круге. Однако любой преподаватель, влюбленный в свое дело, пристрастен по определению, поэтому прежде, чем это сделать, я хочу выяснить ваше мнение: скажите, вы потянете такую нагрузку?

— Да, Ваше Императорское Высочество! — твердо сказал я, а девчонки склонили головы, подтверждая свое согласие с этим утверждением.

Великая Княжна хищно раздула ноздри, прищурилась и дала нам еще один шанс отыграть назад:

— Может, передумаете? Госпожа Ухтомская когда-то служила под моим началом и еще в те годы прославилась любовью к экспериментам. Говоря иными словами, она, как натура увлекающаяся, быстро подведет группу к пределу возможного и, вроде как, тренируя, станет испытывать на вас одну безумную теорию за другой.

Я пожал плечами:

— Ваше Императорское Высочество, мы уже оценили фантастический уровень знаний, высочайший профессионализм и редкую добросовестность нашей наставницы, поэтому ни за что на свете не откажемся от возможности развиваться под ее руководством.

— С вами все понятно. И с вашей супругой, судя по взгляду, тоже… — добродушно усмехнулась Великая Княжна и перевела взгляд на «соседок». — А что скажете вы?

Девчонки выдали приблизительно то же самое. Причем с куда большим воодушевлением. Тем самым, заставив Софью Александровну задумчиво расфокусировать взгляд, ненадолго уйти в свои мысли и выдать совершенно неожиданный вердикт:

— Что ж, вы меня убедили. Поэтому сделаем следующим образом. Лев Борисович?

— Я, Ваше Императорское Высочество! — отозвался ректор, выпрямился и верноподданнически вытаращил глаза.

— Я беру группу под свое крылышко и присваиваю этому эксперименту гриф секретности «Два-прим». Так что выделите Ольге Валерьевне весь четвертый корпус и освободите как от возни с остальными первокурсниками, так и от ненужной текучки. Пусть вложится в воспитание тех, кого сочла настолько перспективными учащимися.

Эти несколько предложений были озвучены тоном, в принципе не подразумевавшим возможности возразить, и ректор «радостно» взял под козырек. В смысле, заявил, что с пятнадцати тридцати этого дня четвертый корпус будет в полном распоряжении нашего куратора, и что уже во вторник вечером Ольга сможет забить на всех, кроме нас.

Великая Княжна удовлетворенно кивнула и снова посмотрела на меня:

— Итак, с этого момента вы вне Большой Студенческой Войны. Как минимум до конца этого учебного года…

— Ваше Императорское Высочество, мы можем перестать атаковать однокурсников… — осторожно сказал я. — Однако это не выключит нас из войны. Ведь мы живем там же, где и все остальные учащиеся, ходим по тем же аллеям, что и они, питаемся в одной столовой и так далее.

— Вы правы, тут полумерами не обойтись! — после недолгих раздумий согласно кивнула она. — Лев Борисович, выделите ребятам коттедж в жилом городке преподавателей. По возможности сегодня, чтобы успели переехать и обжиться на новом месте. Кроме того, оформите полный допуск в торгово-развлекательный центр для персонала, иначе они продолжат бегать в студенческий и замучают целителей лишней работой…

…Коттедж, выделенный нам ректором, оказался раза в полтора больше и существенно комфортабельнее старого. К примеру, в нашей новой квартире оказалось три спальни и три ванные вместо двух, в тренировочном зале появились беговые дорожки, две «вертушки» и профессиональный силовой тренажер, а мебель и информационно-развлекательный центр не шли ни в какое сравнение с предыдущими и стоили целое состояние. Не скажу, что это шокировало, но порадовало однозначно. Кстати, переехали мы всего за один рейс. Но даже так не забили и половины багажного отделения «Вепря» Ухтомской. Ведь если мы с Ладой заглядывали в «Апельсин» аж два раза и в первый визит закупились по полной программе, то «соседки» в свое единственное посещение торгового центра приобрели только несколько футболок, шорты, купальники и белье, соответственно, все их личные вещи и шмотье поместились в одной спортивной сумке.Кстати, мысль о том, что эта парочка сбежала из родовых поместий с самым минимумом необходимого, да еще и продала все свои драгоценности, помогла вспомнить о том, что они девушки, и заставила озаботиться их моральным состоянием. Поэтому сразу после десантирования возле коттеджа я заявил всем дамам, включая Ольгу, что в семь вечера намечается поход в торговый центр «Аметист», потребовал, чтобы в это время они построились у нас в прихожей в парадно-выходной форме одежды, и отпустил восвояси. А менее, чем через десять минут впустил домой Ухтомскую и выпал из жизни еще на два с половиной часа. За это время довел ее внешность до своего личного идеала, а бедную женщину до слез. Слава всем богам — счастливых.«Смерть отца… Гибель друзей и подруг… Семнадцать лет одиночества и работы на износ, а затем еще и ублюдок-Свищев…» — мысленно повторял я запавшие в душу объяснения Рыжей, гладя Умницу-Разумницу по спине и стараясь не обращать внимания на то, что она опять вцепилась в меня, как клещ, и боится проснуться и оказаться в привычной серой действительности. А через какое-то время по какому-то наитию повторил фразу о том, что теперь у нее есть мы с Ладой. И попал. Туда, куда требовалось — Ухтомская подняла голову, поймала мой взгляд и серьезно кивнула:— Да, есть! Поэтому я настолько счастлива, что не в состоянии связно излагать свои мысли. Поэтому хотела бы перенести серьезный разговор на вечер или ночь, а пока побыть рядом и наслаждаться тем теплом, которым вы со мной делитесь. Позволите?— Если наденешь хотя бы халат… — улыбнулся я. — А то ты получилась на редкость хорошенькой, а я все-таки мужчина!— Не «Получилась», а «Я тебя сделал»! — сварливо проворчала она, нехотя расцепила руки и метнулась к креслу с одеждой. — Для того, чтобы превратить безобра-… ой, самое обычное тело в такой шедевр, требуется вкладывать в процесс изменений не только талант, но и душу. А она у тебя большая, светлая и теплая!— Ты права — он в тебя действительно вкладывался… — подтвердила сестренка, дождалась, пока Ухтомская затянет поясок, и скомандовала: — Яр, наполни, пожалуйста, джакузи. Оля, отправляйся в гардеробную и снимай динамическую мерку: у тебя изменились все пропорции, а значит, имеет смысл озаботиться покупкой хотя бы одного парадно-выходного комплекта одежды. А я приду через несколько минут. Со всякими вкусностями. Ибо проголодалась.Стоило Умнице-Разумнице умчаться выполнять поставленную задачу, как сестренка поймала мой взгляд и тихим, но уверенным шепотом выдала весьма своеобразное требование:— Она сейчас на перепутье. Подаришь еще толику настоящего тепла — прирастет к нам намертво. Станешь держать дистанцию — снова замкнется в себе и, вероятнее всего, больше никого не подпустит. В общем, выключи голову и доверься интуиции. Договорились?— Договорились… — эхом отозвался я, задвинул куда подальше все сомнения, отправился в ванную и за пару-тройку минут создал там нужный антураж. В смысле, убрал верхний свет и с помощью потайных светильников погрузил помещение в уютный полумрак, добавил еле слышный, но приятный музыкальный фон, перевел три лепестка джакузи почти в горизонтальное положение и сдвинул вместе. А потом по наитию занял самый правый и встретил Ольгу, появившуюся на пороге, «боевым приказом»:— Твое место посередине — сегодня мы празднуем твое преображение.— Не смогу: в лифчик не влезла, а трусы, наоборот, спадают… — чуть не плача от огорчения, призналась она.— Значит, я смогу еще раз полюбоваться результатами своих трудов… — продолжая говорить не разумом, а сердцем, пошутил я. — А они, откровенно говоря, радуют и взгляд, и душу!Женщина засияла, разделась и через считанные мгновения забралась на средний лепесток. Правда, до появления «моей благоверной» пребывала в напряжении. А зря — нарисовавшись в ванной, сестренка деловито поставила поднос с вкусняшками на бортик, скинула халат, скользнула в воду и заняла оставленное место. Затем перевернулась на бок, положила левую руку на живот Ухтомской и покрутила запястьем, чтобы привлечь внимание страдалицы к своему коммуникатору:— Сначала выберем тебе хотя бы один подходящий наряд и оплатим срочную доставку, а расслабимся уже потом. Можешь начинать: блокировка снята, а файл с твоими динамическими мерками уже на рабочем столе. Кстати, имей в виду, что наша ближайшая подруга обязана выглядеть умопомрачительной красоткой.— В таком состоянии, как сейчас, я разойдусь и напрочь потеряю берега! — предупредила Ольга и заставила Рыжую насмешливо фыркнуть:— Берега нужны только тем, кто одинок. А у тебя есть мы с Яромиром. Так что отпускай тормоза еще при выборе белья……Полтора часа безбашенного веселья, эйфория от обретения новой внешности, море комплиментов разной степени игривости и наша поддержка в любых начинаниях лишили женщину остатков здравомыслия. В результате наряд, выбранный ею для первого выхода в свет, выглядел донельзя провокационно. Светлые брюки из какого-то тянущегося материала облегали ножки, как вторая кожа, и уже с трех-четырех метров создавали ощущение отсутствия этой части одежды. Светло-голубая шелковая рубашка навыпуск, еле прикрывавшая аппетитную задницу, вызывала стойкое желание под нее заглянуть, а при взгляде спереди вынуждала упереться взглядом выше, туда, где пять расстегнутых пуговиц позволяли увидеть часть груди и кружева лифчика, потеряться в складочке между полушариями и забыть обо всем на свете. Впрочем, я то и дело тонул в глазах, горящих воистину безграничным счастьем. Или любовался сумасшедшей улыбкой, играющей на губах. Так что после срабатывания таймера на комме с большим трудом заставил себя отправить Ухтомскую домой, дабы ее внезапное преображение нельзя было связать со мной-любимым.Само собой, на изменение внешности наставницы обратили внимание и «соседки»: когда женщина выгрузилась из «Вепря» и, гордо развернув плечи, попросила оценить результаты финальной процедуры отката возраста, они восторженно охнули и рассыпались в комплиментах. Мы с Ладой, спустившиеся по лестнице минутой позже, тоже не остались равнодушными, захвалив не только помолодевшую наставницу, но и таланты целителя. Да, мысленно посмеивались и добавляли веселья Ольге, но необходимость качественно залегендировать появление столь эффектной новой внешности и одновременно дистанцироваться от процесса преображения требовали именно такого поведения.Дальше стало еще веселее — после того, как наши восторги поутихли, и помолодевшая наставница предложила забираться в машину, Оболенская отрицательно помотала головой:— Ольга Валерьевна, какая, к Чернобогу, машина?! От нашего коттеджа до «Аметиста» меньше километра, пока светло, а значит, есть возможность как следует поиздеваться над вашими коллегами. Поэтому забудьте о колесах и обопритесь на руку

Яромира — он у нас мужчина видный и гарантированно перепортит настроение всем встречным бабам!Предложение было принято влет, поэтому к торгово-развлекательному центру мы отправились пешком. И буквально метров через двести обломали пару незнакомых сотрудников МАО — черноволосую тетку лет пятидесяти с породистым, но на редкость неприятным лицом и ее кавалера чуть постарше. Нет, оклемавшись от первоначального шока, они, конечно же, наговорили Ухтомской много теплых слов, но при этом плавились от зависти. А после того, как мы продолжили движение, смотрели вслед отнюдь не с радостью в глазах.Ближе к центру жилого городка коллеги Ольги стали попадаться все чаще и чаще, и от переизбытка зависти в их взглядах начало мутить. Увы, дальше стало еще хуже — уже на первом этаже ТРЦ мы вляпались в небольшую толпу целителей, и наставницу затерроризировали не столько комплиментами, сколько вопросами о личности автора этих изменений, цене вопроса, количестве процедур и их длительности. Зато на втором, на выходе из лифта, мне удалось сбросить часть накопившейся злости. На ком? О-о-о, там нас встретил, как потом выяснилось, тот самый начальник смены СБ, с которым дружил Григорий Иванович Свищев!Впрочем, в момент нашей встречи я об этом даже не догадывался, поэтому на рывок за плечо отреагировал на одних рефлексах — вбил правый кулак в нижнюю челюсть мужика в деловом костюме, позволившего себе столь беспардонное хамство, высек из-под уродца обе ноги, упал на колено, в хорошем темпе продавил не особо плотный покров и отвесил тяжеленную затрещину:— Вы быдло, сударь! Жду ваших извинений или…— Вы задержаны. За нападение на сотрудника Службы Безопасности МАО! — гневно прошипел он, ткнул в тревожный сенсор коммуникатора и лишь после этого прижал ладонь к горящей щеке.Ледяной холод, разлившийся под Знаком Макоши, подарил Прозрение, и я, задавив злую радость, презрительно фыркнул:— Любой сотрудник Службы Безопасности Академии действовал бы в соответствии с должностной инструкцией, одна из первых статей которой должна звучать приблизительно так: «При обращении к гражданам сотрудник СБ обязан назвать свою должность, звание, фамилию и предъявить служебное удостоверение…» Вы же проигнорировали сразу все обязательные требования и рванули меня за плечо, кстати, будучи не в форме, а в гражданке. Делаем вывод — вы являетесь самозванцем. Или, как вариант, вконец охамели от безнаказанности. Впрочем, диагноз от этого не изменился. И если вы его позабыли, то с удовольствием повторю: вы быдло, сударь! А теперь, если вам не хватает мужества ответить на оскорбление так, как подобает мужчине, продолжайте вытирать собою пол.В этот момент к нам подбежали два «настоящих» СБ-шника, услышали приказ «Арестовать», качнулись ко мне и впали в ступор от повелительного рыка «двадцатипятилетней красотки»:— Стоять!!! Я, Ольга Ухтомская, чрезвычайный и полномочный представитель Великой Княжны Софьи Александровны в МАО, официально заявляю, что студент Нестеров Яромир Глебович был в своем праве, а его конфликт с Докукиным Павлом Алексеевичем является личным и лежит вне юрисдикции Службы Безопасности!Голограмма служебного удостоверения, развернутая перед глазами опешивших громил, подтвердила ее регалии, так что мужики попятились. А я презрительно оглядел «быдло», встал, повернулся к нему спиной и услышал гневное шипение:— Я вызываю вас на дуэль!— Ольга Валерьевна, скажите, пожалуйста, а в «Аметисте» имеется зал для поединков?— Конечно имеется! — кивнула она, изо всех сил стараясь не расплыться в предвкушающей улыбке. — На минус первом этаже. И я с удовольствием вас туда провожу!Словосочетание, едва заметно выделенное интонацией, подтвердило мои догадки, и я, поймав взгляд Докукина, ответил на вызов:— Деремся немедленно. Силой и Сталью. До смерти. И без подмен……Зал для поединков оказался самым обычным, построенным согласно стандартам, принятым еще в прошлом веке. То есть, арена пятьдесят на тридцать метров, открытая трибуна на два десятка мест, пол, стены и потолок из плотно пригнанных и магически упрочненных каменных плит, плафоны дневного света под бронестеклом и четыре обязательные видеокамеры. В общем, любоваться в помещении было нечем, поэтому я отвел спутниц на дальнюю половину трибуны и шепотом обратился к «соседкам»:— Не думаю, что этот придурок успеет отправить сюда что-нибудь особо опасное, но все равно сядьте за Ольгой Валерьевной и Ладой. А вы, дамы, на всякий случай поднимите воздушную пелену.— Это он… — одними губами проартикулировала Ухтомская, сев так, чтобы я прикрыл ее лицо от камеры на противоположной стене, дождалась подтверждающего шевеления ресниц, заулыбалась и заговорила в полный голос: — К сожалению, придется подождать порядка четверти часа — согласно внутренним законам Академии, поединки с участием ее сотрудников обязан судить дежурный начальник смены Службы Безопасности, а он сидит в административном корпусе……Дежурный прибыл через двадцать две минуты. Пошушукался с Докукиным и своими подчиненными на их стороне трибуны, затем подошел к нам и попробовал объяснить мотивы противоправных действий коллеги некоей оперативной необходимостью. Реакция Ольги повеселила:— Константин Филиппович, рискнете повторить этот бред Великой Княжне Софье Александровне?Общаться с Рюриковной мужик не захотел, но продолжил давить, почему-то решив, что способен решить эту проблему нахрапом:— Ваши студенты незаконно проникли на территорию жилого городка для преподавателей. Я, так и быть, не стану разбираться, каким образом им это удалось. Само собой, если вы…— А придется! — внезапно разозлилась наставница, потыкала в сенсоры комма и уставилась в бусинку объектива: — Да, я… Да, Мамба, срочное! Есть возможность подключиться к камере по этой ссылке? Отлично! Но сначала посмотри обе видеозаписи, которые я сейчас пришлю…Услышав слово «Мамба», дежурный начальник смены побледнел, но отыграть назад было уже невозможно, и ему пришлось ждать. Кстати, недолго — не прошло и трех минут, как Ольга, продолжавшая общаться с Софьей Александровной, холодно усмехнулась:— Он слышит!А через секунду из внешнего динамика комма раздался голос Великой Княжны:— Евсей Годимович, вы уволены. За попытку шантажа моего личного представителя в Академии и редкую некомпетентность. Для того, чтобы вы не сочли себя невинно пострадавшим, объясню смысл последней фразы. Приказ о создании экспериментальной группы из четырех первокурсников, переводе ее под мой личный контроль и переселении этих студентов в городок преподавателей был выложен на соответствующей страничке еще в десять утра. Причем с флагом особой важности. Там же был размещен и другой приказ — о присвоении программе подготовки этой группы грифа секретности «Два прим». Сейчас восьмой час вечера, а вы об этом ни сном, ни духом, что не лезет ни в какие ворота! В общем, извольте сдать дежурство сменщику, вернуться в административный корпус и дождаться моего прилета — остальное я объясню вам тет-а-тет.СБ-шнику резко поплохело, но Великой Княжне было уже не до него:— Так, картинка у меня есть… Сейчас выведу голос на динамики зала… Тоже есть… Та-а-ак… Всем внимание!Последняя фраза прозвучала на все помещение, и сторонники урода-Докукина, узнав рычащие обертона, известные всей Империи, вытянулись в струнку. А Рюриковна и не думала замолкать:— Добрый вечер. Этот поединок буду судить я, Великая Княжна Софья Александровна. Задавать вопрос о возможности примирения не собираюсь: Павел Александрович, вы вконец охренели, решив, что Собственная Его Императорского Величества Московская Академия Одаренных является вашей личной вотчиной, и вы вправе творить все, что заблагорассудится. Не приму и отказа от поединка, ибо считаю, что такое быдло, как вы, должно отвечать за свои поступки. Причем не чьей-нибудь, а собственной кровью…Начавшийся разнос напугал не только охамевшего начальника смены: громилы потеряли цвет лица и, по моим ощущениям, захотели провалиться сквозь землю. Но куда там — дочь Императора последовательно прошлась по каждому и лишь потом пригласила нас с Докукиным на арену.Команды начинать поединок я дожидался в глубоком полутрансе и под усилением, ибо собирался пробудить в Великой Княжне как можно более сильный интерес к себе-любимому. Услышав слово «Бой», благодаря субъективному замедлению времени растянувшееся на несколько долгих мгновений, ушел в скачок и вбил в плечо СБ-шника, только-только начавшего пропадать под отводом глаз, локоть, «обернутый» покровом. Навык противника, естественно, слетел, а вынужденный пируэт сбил еще и тоннельный эффект зрения. Да, растерянность Павла Алексеевича длилась от силы секунду, но этого времени мне хватило на шесть мощнейших ударов в голову, каждый из которых менял пространственное положение черепа, не лучшим образом действуя на вестибулярку, снимал часть прочности защиты и, что самое главное, прилетал с самых неожиданных направлений. Ибо я продолжал перемещаться скачками в том самом режиме, в котором охотился на самых опасных хищников Дикого Леса.Естественно, весь бой можно было закончить за пару секунд, продавив покров Докукина земляным капканом, любимым кастетом или одним ударом ранга мастера пятой звезды, но я изображал подмастерье-«семерку» с боевым опытом и не более. Так что после появления плоской воздушной пелены спокойно обошел ее еще двумя скачками и нарушил структуру неплохого защитного навыка… лицом его же создателя, влетевшим в пелену изнутри из-за сильнейшего удара в затылок.Судорожная попытка Докукина разорвать дистанцию перекатом тоже не принесла успеха — выкатившись в стойку, он нарвался на мое колено, услышал характерный треск продавливающегося покрова и испугался. Так сильно, что выставил перед собой обе руки с растопыренными пальцами, открыл рот, чтобы попросить пощады, и не смог: я вынес нижнюю челюсть левым боковым, еще через долю секунды правым апперкотом заставил Павла Алексеевича запрокинуть голову и всадил ледяной шип через подбородок в мозг. Чтобы этого урода, не дай Перун, не откачали. Следующие телодвижения исполнил только для красоты — недоуменно оглядел противника, не сумевшего противопоставить моим атакам ровным счетом ничего, презрительно фыркнул, переместился скачком на свою метку, поклонился камере над трибуной и замер по стойке «Смирно».Черная Мамба не разочаровала, увидев все, что я пытался ей показать, сделав правильный вывод и дав понять, что оценила этот спектакль:— Яромир Глебович, я с вами полностью согласна и тоже не понимаю, что настолько неподготовленный боец делал в СБ Академии, да еще и в должности начальника смены. Но обязательно в этом разберусь. Спасибо и за доставленное удовольствие — я оценила ваш реальный уровень и очередной раз убедилась в правильности принятого решения. А теперь можете забирать своих дам и продолжать отдыхать. Я же пообщаюсь с теми, кому повезло выжить…

Глава 12

5 сентября 2075 г.

…Второй «эксперимент» с приживлением навыков мы провели сразу после возвращения из «Аметиста» в нашем тренировочном зале. Точно так же, как и в первый раз, мероприятие началось с получения ценных указания от наставницы тет-а-тет, а потом «мы с ней» занялись Оболенской. Само собой, все инструкции опять озвучила Ольга, она же посадила девушку на коврик для медитаций, поставила меня на колени за ее спиной, вырубила свет и прижала ладони к моим трапециям. А потом заговорил я. Вроде как, пересказывая близко к тексту образ, придуманный Ухтомской. Впрочем, ежедневные чудеса экспериментальной программы пробудили в девчатах слепую веру в таланты Умницы-Разумницы, так что в успехе я не сомневался:

— Ты — Рысь… Сильная, быстрая, опасная… Здесь, в хитросплетении ветвей могучего дерева, находится твоя охотничья засидка… А там, внизу, у его подножия, двигаются крошечные фигурки… Медленные, суетливые, слабые… Даже тем, кому приходит в голову поднять взгляд вверх, не дано заметить смерть, выбирающую жертву… Ибо смерть невидима, неосязаема и неощутима… Смотри на них и улыбайся…

Уверенность в возможности подобного приживления, появившаяся после обретения колокола, творила чудеса и помогала девчонке становиться частью описываемой картинки, так что нужная реакция в средоточии появилась от силы минут через пять-семь. И я, перестав описывать мелкие подробности, начал «давить» голосом: