Ужас Дикого Леса
Шрифт:
Ольга последовала совету рыжей «предательницы» еще до того, как дорвалась до еды. Потом сделала паузу, во время которой уничтожила все, до чего дотянулась. А после того, как утолила самый жуткий голод, перешла к новостям:
— Принципиальное согласие на выделение вашей четверки в отдельную группу с экспериментальной программой получено. Единственный затык возник с моим желанием отказаться от исследований, преподавания и всей сторонней нагрузки — в серьезность этого намерения не поверили, так что дали две недели на обдумывание столь безумного шага. Впрочем, не все так просто и с принципиальным согласием: для того, чтобы оно побыстрее превратилось в реальность, вам желательно еще
…Превращать Ухтомскую в девочку-припевочку я не собирался. Счел это небезопасным для нас с Ладой. Поэтому еще до начала процедуры настроился на откат к возрасту лет двадцати трех-двадцати пяти, представил, как это должно выглядеть в реальности, и потерялся во времени. Как обычно, никуда не торопился — посвятил порядка часа откату нервной, эндокринной и сердечно-сосудистой системы, затем привел к идеалу нейрогуморальную регуляцию обменных процессов и так далее. В процессе обнаружил шесть залеченных ран, два перелома и один серьезный ожог, отрешенно отметил, что большая часть целителей, когда-либо занимавшихся восстановлением организма Ольги, работали спустя рукава, и исправил все недоработки. Походя заменил давно устаревшую версию печати бесплодия на новую, а до внешности добрался только к пяти утра. Но прорыв на пятую звезду мастера, подаривший море «дури», пойманный кураж и помощь Знака Макоши очень неслабо упрощали процесс, поэтому уже к семи с минутами я перешел к финальной «шлифовке». Тут в полутрансе не зависал — то и дело выходил в реальность, придирчиво разглядывал ту или иную часть тела, возвращался обратно, доводил до ума все, что царапало взгляд, и двигался дальше. А в семь тридцать был вынужден прервать процесс из-за вибрации будильника на коммуникаторе.
Да, расстроился, ибо работы оставалось от силы часа на полтора-два. Но выписку выздоровевших никто не отменял, поэтому я разбудил и Ладу, и Олю, признался, что последней нужна еще одна двухчасовая процедура, ибо ночи не хватило, и предложил Ухтомской прогуляться к большому зеркалу.
— Не знаю, чего тебе не хватило, но я чувствую себя божественно! — заявила она, потягиваясь. Потом встала с кровати, под предвкушающее хихиканье Лады добралась до указанного предмета интерьера, посмотрела на свое отражение и охнула.
— Вот-вот! — подтвердила Рыжая после того, как вышла из скачка рядом с ней. — А ведь это еще полуфабрикат! Правда, Ярик?
— Угу. Доведу до ума в обеденный перерыв или вечером… — буркнул я, взбодрил себя очищением разума, набрал и отправил «соседкам» сообщение, встал с кровати и пошел к двери. А на половине дороги чуть было не рухнул на пол, когда у меня на шее повисла Умница-Разумница. Ну, и не удержался от шутки:
— Лад, спасай — ко мне пристает голая женщина!
— Этой можно! У нее на редкость уважительная причина… — хохотнула сестренка и вообще сбежала из спальни. А «голая женщина», уставившись мне в глаза совершенно дурным взглядом, нервно сглотнула:
— Я не была такой красивой даже в юности и теперь до смерти боюсь проснуться!
— Это не сон. И работа еще не закончена.
— Мне хва-…
Я накрыл ее рот ладонью и посерьезнел:
— Оля, я не умею бросать работу на половине или делать что-либо тяп-ляп. Поэтому ты позволишь мне закончить! Договорились?
Она медленно кивнула, а
— Яромир…
— Так, стоп! — воскликнул я, почувствовав, что ее вот-вот понесет куда-то не туда. — Что тебе вчера советовала Лада? Наслаждаться счастливым настоящим или мечтать о еще более счастливом будущем?
— Да.
— И что тебе мешает последовать ее совету прямо сейчас? — улыбнулся я, услышал еще один вздох, но уже повеселее, и добавил к объяснениям последний штрих: — Кстати, девушка, вы меня смущаете!
— Я пока не девушка, а полуфабрикат! — наконец, хихикнула она. — И у меня есть официальное разрешение вашей супруги.
— Тогда посмотрите, пожалуйста, на экран моего комма: уже без двадцати восемь, значит, всего через двадцать минут я должен начать убивать народ в промышленных масштабах, а вы меня настраиваете на романтический лад.
— Скажешь тоже — романтический: мне со-…
— Чтобы я таких глупостей больше не слышал! — негромко, но грозно рыкнул я. — В новой жизни, подаренной мною, тебе двадцать пять. Вот и веди себя соответственно!
— Прости. Я исправлюсь. Честно… — торопливо протараторила она, и я, вспомнив объяснения Рыжей, ласково погладил женщину по голове:
— Оль, у тебя есть мы с Ладой. Вот и не забывай об этом. Ни на миг. И приходи или звони, не задумываясь, как только становится одиноко. Договорились?
— Да! — твердо сказала она, встала на цыпочки, поцеловала меня в щеку и разомкнула объятия: — Спасибо. И за откат, и за сеанс психоанализа, и за тепло души. А теперь беги собираться и убей их всех…
…Добраться до целительского корпуса к восьми утра мы не успели, так что самую первую жертву, черноволосого крепыша с очень тяжелой нижней челюстью и крючковатым носом, перехватили у поворота на Главную Аллею. Его зарубил я, быстренько продавив покров несколькими ударами кастета и без затей вбив в глаз ледяной шип. Второго и третьего порвали дамы. Что интересно, практически одновременно, хотя Лада измывалась над своим в одиночку, а «соседки» парой. А потом мы добрались до парадного подъезда здания и устроили бойню — забивали очередное тело или пару тел буквально секунд за десять-пятнадцать, деловито оттаскивали условный труп, окутанный алым свечением, в сторону и ждали следующую жертву.
Минуты через три-четыре после начала мероприятия к этому процессу подключилась еще и дежурная бригада. Их конвертоплан приземлялся справа, целители деловито перетаскивали в грузовой отсек очередные тушки и улетали, чтобы вскоре вернуться и снова приступить к погрузке.
В восемь двадцать шесть наружу вышла целая группа из восьми человек, но мы перемололи и их. Правда, нам с Рыжей пришлось от души попрыгать скачками и по разику вытащить Сашу с Наташкой из почти безнадежных ситуаций, но обошлось даже без пробития покровов. А сразу после этого побоища случилась нечаянная радость — из дверей, да прямо в наши ручки, вышли родичи «соседок». Правда, только двое.
Тип, который как-то угрожал нам ежедневным обнулением, оказался неплох и рванулся в атаку еще до того, как сообразил, что нас четверо против двоих. Но толку — его прыжок к Оболенской был прерван моим скачком, серия ударов кастетом в грудную клетку продавила защиту, а сломанные ноги лишили шансов на дальнейшее сопротивление. Впрочем, право нанести финальный удар я передал Наталье. А она сочла необходимым толкнуть небольшую речь:
— Вы ужасно необязательные личности: вроде бы, наобещали столько интересного, но пропали. Вот мы и заждались. Очень сильно. Поэтому и не удержались. Кстати, пропадете снова — соскучимся еще сильнее. В общем, делайте выводы. До новых встреч…