Ужас на крыльях ночи

Донцова Дарья

– Лариса… Лариса… – твердила вдова Бориса. – Лариса…

– Олеся, будь добра, завари чай. Тот, китайский, – распорядилась Анна Тимофеевна.

Девушка молча ушла в дом.

– Лариса… Лариса… А дальше как? – не успокаивалась владелица сумки-медвежонка. – У человека обычно длинное имя…

Анна Тимофеевна глянула на меня.

– Простите, как к вам обращаться?

– Виола, – ответила я.

– Вот видишь, милая, – ласково завела псевдосвекровь, снова поворачиваясь к вдове Бориса, – у человека не всегда длинное имя. Просто Виола.

– Нет, нет! – со слезами в голосе воскликнула Лариса. – У меня

было не так! По-другому ребята называли… Лариса. И еще что-то… Олеся меня не любит. Она злая, ее надо наказать, в дневник замечание написать, родителей вызвать. Из такой девочки хороший член общества не получится. Вот остальные ребятки меня любят. А вам надо лучше дочь воспитывать!

Лариса оттолкнула от себя Анну Тимофеевну, прижала к груди сумку-игрушку и медленно пошла в сторону дома.

– Вот беда-то, – вздохнула Анна, глядя ей вслед. – Молодая еще, физически крепкая, а ничего не соображает. У Ларисы случился инсульт, она из него выкарабкалась, речь полностью восстановилась, а умственная деятельность нет.

Вдова вдруг остановилась и оглянулась, на ее лице было радостное выражение малышки, которой на Новый год подарили вожделенную куклу.

– Я не дурочка, вспомнила, как надо тушить огонь – из круглой красной штуки.

Я машинально перевела взгляд на баллон, лежавший неподалеку от погасшего костра, и ощутила мимолетное удивление. Однако странно… Что мне показалось необычным, не дала осознать Лариса, весело крикнув:

– Новоподольская улица, дом сто семь, вот как меня зовут. Я вспомнила! Я не дурочка!

Анна Тимофеевна быстро подошла к ней.

– Конечно, конечно, милая, пошли пить чай.

Глава 22

Я осталась стоять у большого участка выгоревшей травы, а обе женщины быстро направились к дому, завернули за угол и пропали из виду. Мне стало неприятно. Ну и ну, ни Олеся, ни Никита, ни Анна Тимофеевна не пригласили в гости соседку, примчавшуюся им на помощь… У меня на кухне стоят банки с прекрасной заваркой, которые Иван Николаевич, знавший о моей любви к фруктовому чаю, привез из Лондона. И печенье есть, и конфеты, и сыр, и свежий белый хлеб. Я не умираю с голода, не нуждаюсь в чужом угощении, однако нельзя забывать об элементарной вежливости! Ладно Олеся, которая, похоже, не обременена хорошим воспитанием. Впрочем, Никита тоже, а у Ларисы беда с головой. Но Анна-то Тимофеевна?

Интересно, что девица жгла во дворе? Она определенно не хотела, чтобы я потушила разбушевавшееся пламя, гнала меня вон, дабы я не увидела, что горит в костре.

Я присела на корточки и стала разглядывать золу. М-да, чтобы найти ответ на вопрос, надо быть экспертом, набившим руку на исследовании пожарищ. Сейчас передо мной иссиня-черные слоистые хлопья. Кажется, грубиянка уничтожала какие-то записи.

Неделю назад в Подмосковье выдался дождливый день, поэтому мне захотелось разжечь в гостиной камин. Я впервые занималась растопкой, но помнила, как это делала старуха, к которой меня в детстве отправляли на лето, у нее в каждой комнате было по печке. Бабушка открывала чугунную, сильно закопченную изнутри дверцу, засовывала внутрь смятую газету, чиркала спичкой, затем подкладывала щепочки, а потом дрова. Я решила действовать по ее схеме, напихала в камин гору старых выпусков «Желтухи», найденных на кухне, чиркнула спичкой

и пошла в сарай за поленьями. Когда вернулась, газеты уже прогорели, от них остался слоистый пепел. Или зола, не знаю, как правильно назвать. Но выглядело это точь-в-точь, как то, на что я любуюсь сейчас. А еще тут вроде расплавленная пластмасса.

– Виола! – гаркнули за спиной.

Я обернулась.

– Чего у них так полыхало? – с жадным любопытством спросила Светлана.

– Понятия не имею, – ответила я. – Наверное, Олеся мусор жгла. Может, ненужные журналы.

– Вот придумала глупость, – с неодобрением протянула домработница. – Горело мощно, этак и наш дом мог заняться. Но вы ошибаетесь. Если бумагу жечь, костер от воды враз потухнет, а тут только ярче заполыхало. И взрывалось что-то. Мы в детстве шифер в пламя бросали, звук прикольный получался. Если кто мимо проходил, аж подпрыгивал.

– Мы с приятелями во дворе тем же занимались, – улыбнулась я. – Еще карбид в лужу кидали, и он забавно так шипел. А один раз Генка взял пустую консервную банку, плеснул в нее водички, бросил туда кусок карбида. Пошел дымок, мальчик его поджег, и горящая струя взлетела до третьего этажа нашего дома. Мы все перепугались до дрожи в коленях. Прибежали мужики, плеснули на банку водой, но только хуже стало. Когда пожар потушили, нас всех выдрали ремнем…

Из открытого окна коттеджа раздался резкий звонок.

– Таймер! Шоу по телику начинается! – воскликнула Светлана и испарилась.

А я опять уставилась на погасший костер. Домработница права, тут горела не бумага. Вернее, не только она, а еще какие-то химические вещества. Баллон!

Я подошла к большому ярко-красному цилиндру. В издательстве на всех этажах в специальных подставках торчат огнетушители, но они совсем другого вида. В багажнике моей машинки тоже лежит самое обычное средство тушения. А вот Анна Тимофеевна принесла нечто особенное, я никогда не видела подобного. И я принялась внимательно разглядывать необычный огнетушитель.

На глянцевом его боку была надпись на английском языке. Увы, я не владею им, поэтому поняла лишь фразу «Made in USA». Градус моего удивления повысился. Все, что произведено за границей, стоит намного дороже. Зачем тратить лишние деньги, когда можно купить вполне достойный российский аналог за меньшую сумму?

Выпрямившись, я задумалась еще и о другом. Случись пожар у меня в квартире и найдись там огнетушитель, я бы от растерянности не сразу сообразила, куда нажать, чтобы он заработал. Анна же Тимофеевна спокойно боролась с огнем, на ее лице не появилось и тени страха.

Мы со Светланой перепугались при виде пламени, Никита беспомощно топтался у костра, даже Олеся, устроившая развлечение, и то занервничала, поэтому и стала отчаянно хамить. А Анна сохранила невозмутимость, не кричала, не паниковала, не впадала в истерику, хотя любая другая тетушка в ее возрасте потеряла бы самообладание при виде пылающего столба. Я, например, набрала ноль один, забыв, что в Подмосковье пожарных надо вызывать по другому номеру, а Светлана стала вопить. Правда, еще Лариса выглядела равнодушной, но это, вероятно, из-за ее умственной неполноценности, навряд ли она могла адекватно оценить обстановку. Леонид быстренько ушел прочь, видно, тоже струхнул. Анна Тимофеевна в опасной ситуации оказалась самым хладнокровным человеком.