Ужас Великой половины. Творец

Грунина Василиса Викторовна

Там пленника толкнули вниз, благо принц успел сгруппироваться, и, захлопнув тяжёлую, скрипучую дверь, оставили его одного.

Когда шаги провожатых отзвучали глухим перестуком, и опустилась звенящая тишина, Грэгор некоторое время просто лежал, пытаясь привыкнуть к саднящим ушибам и рези в рёбрах. В импровизированной тюрьме было темно. Пахло сырой землёй, опилками и крысиным помётом.

«Он без лишних усилий снял чары Каяны, будто бы их наводила не Высшая, а подгулявший школяр, – первые мысли наводнили голову мужчины, пробившись через затор боли, – избавил от похмелья

целый город! Не удивительно, что храмовники…да что там, все местные верят его словам!» Принц, поморщившись, осторожно ощупал грудь и, удостоверившись, что рёбра целы, уже спокойнее провёл пальцами по разбитой губе.

«Кто же он, мать его, такой? – стараясь не думать о том, чего касаются руки, Грэгор нашарил ступеньку и сел, – ничего, у тебя свои секреты, а у меня свои».

Связка амулетов путалась в пальцах. К огромной радости, никому из горожан не пришло в голову, что чужак может обладать едва ли не более ценным имуществом, чем все их дары Творцам, собранные вместе.

Поскольку разобрать который из кулонов принадлежит Каяне, а который Илдариону, в сложившихся обстоятельствах было невозможно, мужчина стянул оба. Тщательно обтерев подолом рубашки указательный палец, он достал кинжал и уже второй раз за день пустил его в ход, чтобы раздобыть собственной крови.

Секунды застревали как мошки в янтаре, отдавались звоном в ушах, медленно перетекая в минуты. Принц опустил голову на руки, стараясь убедить себя в том, что криеллы не обязаны каждый раз поспешно бежать на его зов, словно цепные псы. Однако чем дальше, тем яснее становилось, что никто не придёт.

Темнота глушила мысли. Сколько прошло часов, Грэгор не знал. Испытав палитру эмоций – от злости, до сардонического веселья, рождённого тем фактом, что сын Теолина посещает темницы чаще любого вора, он, в конце концов, покорился дрёме, иногда пробуждаясь, чтобы услышать писклявый крысиный хор.

По его подсчётам процессия жителей Обинхора давно покинула город, и вызволять чужака из подвала было некому.

Бунтари

При побеге Каяна в спешке вернулась туда, откуда уходила – на прогалину, которая служила местом ночёвки принцу. Отделившись от древесного ствола, девушка механически дошла до большого валуна и осела по его твёрдому, замшелому боку. Высшую колотил озноб. Сердце заходилось гулкой дробью и, пытаясь унять его пульсирующий набат, она, подтянув колени, уткнулась в них лицом.

«Что делать? Я не могу вернуться к отцу за помощью после того, что наговорила ему. А сам он едва ли теперь пошлёт Лоранда на зов Грэгора. Я не хотела навредить просто не могла иначе, – Каяна позволила эмоциям завладеть разумом, чувствуя, что это приносит облегчение».

В ней словно боролись два разных криелла, один из которых задыхался от ужаса и жалости к себе, а второй хладнокровно осаждал его. «То, что происходит, больше меня. Так было и прежде, когда я вступила в игру с Роностом. Но тогда я была не одна. И всё же, со многим управилась сама. Кем бы ни был этот проповедник, он точно не человек! – судорожно вздохнув, она затихла».

Мысли о космаче трезвили гораздо лучше самовнушения. Высшая медленно поднялась на ноги и, пошатываясь, приблизилась к раскидистому кусту ирги. Крупные, спелые ягоды низко пригибали ветви, распространяя терпкий, сладковатый запах. Протянув руки, она коснулась одной из них и, глубоко вздохнув, закрыла глаза. Убедившись, что возможности проникнуть туда, куда бросили Грэгора, нет, девушка отступила на шаг и, стараясь не думать о том, что мужчина, возможно, был растерзан толпой, вернулась к валуну.

***

Для верности выждав пару часов, Каяна «шагнула» к той самой осине, которая помогла ей бежать с площади. Вопреки смятению, теснившему грудь криеллки, ничего из того, что могло бы задержать фанатичных горожан, не произошло, и она очутилась посреди пустынного, осиротевшего Обинхора.

Ветер гнал по мостовой первые листья, трепал полотнище флага, раскачивал где-то незакреплённую ставню, создавая единственный живой звук. Низкие тучи ползли на восток, угрожая пролиться затяжным дождём.

Дочь Илдариона нерешительно оглянулась по сторонам, кожей чувствуя, как вокруг бродят остатки мощной силы, делавшей город ещё более тревожным. Умышленно неторопливо пройдясь вокруг бывшего помоста, дабы освоиться, она встретилась глазами с большим серым котом без уха, сидевшим прямо на остове свиной туши и выгрызавшим из неё последние куски. Кот равнодушно выпрямился и, облизнувшись, гордо вернулся к трапезе. Однако его безразличие к любым невзгодам мира каким-то образом успокоило Каяну.

Набрав полную грудь прогорклого воздуха, она раскинула руки в стороны и нетвёрдым, но понемногу крепнущим голосом, завела песнь поиска. Мелодия отражалась от каменных стен и слепых окон, растекалась по улицам, подхваченная холодным вихрем. Криеллка постепенно забыла где находится, погрузившись в мир энергии, и перед ней всё более отчётливо светилась одна из его бесчисленных нитей.

К реальности девушку вернул громкий и требовательный окрик.

– Эй! Ты кто такая? Отвечай!

Открыв глаза, Высшая увидела не одного, а целый десяток людей, вышедших на площадь с другого конца. Мужчины, женщины, даже пара детей – растрёпанный мальчик, лет десяти, держал за руку курносую малютку. Все они смотрели на незнакомку с опасливым интересом, но без открытого страха. Впереди же, будто намереваясь при необходимости заслонить остальных грудью, размашисто шагал ещё не старый, мускулистый человек с крупными, точно рублёными, чертами лица. Переложив тисовый лук из одной руки в другую, он остановился и снова крикнул: «Эй!»

– Подожди, Любим! – женщина в одеждах храма, с глубокой складкой на лбу, догнала защитника и легонько дотронулась до его плеча, – Она маг. Это не просто песня, дай минутку, чтобы правильно оборвать.

Тот, к кому была обращена просьба, отрывисто кивнул, не выказав протеста. Каяна изменила тональность, отпуская драгоценную нить, и, замолчав, начала разглядывать обветренные лица.

– Кто ты и что делаешь здесь? – повторил мужчина тише, убедившись, что незнакомка ведёт себя мирно.