Ужасные невинные
Шрифт:
Это не реклама джина «Бристоль» и не реклама «Gillette Turbo».
Я ошибся.
Это реклама мужского бутика, костюмы, галстуки, аксессуары.
КАК СДЕЛАТЬ (ваш имидж сексуально привлекательным).
КАК ВЫБРАТЬ(подходящую одежду, идя на тренинг по нейролингвистическому программированию).
КАК ИЗБАВИТЬСЯ (от любовницы, не соответствующей вашему социальному статусу).
Просто послать ее нахх – и все!
Она останавливается.
В какой-то момент кровь – ручейками, каплями стремившаяся ко мне, встряхнувшая до основания и мою собственную кровь, – останавливается. Она пребывает в задумчивости,
Фальшивую суку.
Она стоит на противоположной стороне тротуара, в небольшой толпе из десятка зевак, но вижу я только ее, пусть и не так отчетливо, как трупы в машине. Лора все в той же футболке, и в черных джинсах, и в высоких ботинках на шнуровке, никакого предубеждения против улицы Печатников у нее нет, новая деталь – куртка-сафари, такая же, какая, возможно, была на Дельфин, в таких куртках только уток на пруду кормить. И меланхолично размышлять о невыносимой легкости бытия.
Я оказываюсь рядом с Лорой в ту самую минуту, когда прибывает «скорая», а один из ментов теснит толпу подальше от места происшествия.
– Ты что здесь делаешь, Лора?
– А ты? – Если Лора и удивлена, то свое удивление она искусно скрывает.
– Я первый спросил.
– Не будь дебильным евреем, Макс. Я здесь случайно.
– Ха-ха. Случайно можно только триппер подхватить.
– Есть печальный опыт?
– Да ладно тебе, Лора… Что ты здесь делаешь?
– Проезжала мимо. А ты?
– Проходил.
– Мимо?
– Ага. Жуткое зрелище. Жаль, не застал кульминацию драмы. Приди я на пятнадцать минут раньше…
– …но ты не очень-то пунктуален, Макс. – Лора смотрит куда-то вниз. – Так же, как и я…
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. У тебя ботинки запачканы.
– Ты полагаешь?
– По-моему, это кровь.
Мои песочные «Катерпиллеры» выглядят так же, как выглядели сегодня днем, как выглядели час назад, полчаса, о какой крови идет речь? «Катерпиллеры», которых в ЭсПэБэ как грязи (каждый первый тамагочи выезжает в них на корпоративный шашлык в Репино), «Катерпиллеры» – совсем не то, что раритетные «Кларксы» Лу, на их подошвах пыль парижского «Драгстора», их шнурки обожжены зажигалками «Браун», а в носки можно затолкать виниловые голоса Аретты Франклин и Оттиса Реддинга. Вот на чем кровь смотрелась бы потрясающе – на ботинках «Кларке», это тянет на концепт, как сказал бы Великий Гатри.
– Не еби мне мозги, Лора. Какая, на хрен, кровь?
– В общем, мне плевать.
– Ты приперлась сюда не случайно, скажи!
– Удзаттэ, милый.
Лора поворачивается ко мне спиной и выскальзывает из толпы. Я следую за ней, как привязанный, ловить больше нечего, Лора, ее появление здесь, интересует меня гораздо больше, чем три трупа в «Мерседесе». Проезжала мимо, как же!.. Проезжала мимо по наводке из крейзанутого чата «J’embrasse Pas», Лора отметилась и там, никаких сомнений. Представить ее диалог с jukebox не составляет труда, скорее всего, он отличался от моего лишь деталями, которые можно списать на темперамент Лоры. А если Лора добралась до jukebox (или он – до нее), то и свой почтовый ящик она тоже проверила. Хренов dreams-catcher, я представляю его именно таким, каким он и должен выглядеть: обруч, обтянутый нитками, украшенный перьями и бусинами, подобных фенек полно в лавках, приторговывающих копеечной эзотерикой, отдел «Всевидящее око»:
благовония,
музыка ветра,
музыка дождя,
амулеты,
все для чайной церемонии,
участие в призовых акциях, достоверный комментарий к любому купленному предмету, членство в «Гималайском клубе» и клубе «AUROSHIKHA».
У каждого уважающего себя тамагочи можно найти такой вот dreamscatcher, он висит над койкой, на самом видном месте, при этом все тамагочи клянутся, что привезли его прямиком из Канады, вместе с двумя литровыми банками кленового сиропа от Министерства по делам иммигрантов.
– Лора!..
Я окликаю Лору, когда она уже садится в свой «Талант» и заводит двигатель. Не дать ей уйти!.. Я не должен дать ей уйти, пока не выяснится, видела ли она Тинатин с плодом в руках – похожим на манго и орех одновременно.
Проклятье, передняя пассажирская дверь заблокирована, Лора готова сорваться с места.
– Лора! – Я бьюсь в стекло как ненормальный. – Открой, Лора!
– По-моему, я тебя не приглашала.
– Так пригласи…
– Зачем?
– Мне нужно поговорить с тобой.
– О чем?
Не дожидаясь ответа, Лора все-таки открывает дверцу, и я со всего размаху плюхаюсь на сиденье рядом с ней.
– Ну?
– Ты таскалась в Интернет.
– Господи… Звучит так, как будто бы я таскалась по блядям. Кстати, и бляди, и Интернет – мое личное дело. Ты не находишь?
– Конечно. Никто не спорит, вот только я не думал, что ты заседаешь в отстойных чатах.
– Нигде я не заседаю, ни в каких чатах!
Лора оскорблена, по-настоящему оскорблена, уязвлена в лучших своих чувствах. «Заседаешь в чатах» – и правда оскорбление. Заседать в чатах – скорбный удел кретинки-секретарши Яночки, и всех других секретарш, похожих на Яночку, и прыщавых сотрудников технических отделов, время от времени заглядывающих к секретаршам; и помощников менеджеров, время от времени сосущих пиво с сотрудниками технических отделов.
доктор Борменталь: а дойки у тебя какого размера наблюдаюцца, гы-гы?
xochv macho; фи, как грубо:-)
тов. Дынин; это вам для медицинского отчета, доктор? Или атлас составляете?
xochv macho; вы доктор, что ли?
тов. Дынин: он тибетский лама. Практикует бесконтактную еблю.
доктор Борменталь; а вас товарисч папраашу заткнуцца. Тоже, пригрел на груди хуя…
xochv macho; вам что, никто не дает?
доктор Борменталь; цыц! Забейся сабакой под нары казарм!
тов. Дынин; мы остановились на дойках.
xochv macho; озабоченные какие-тоJ
тов. Дынин; анекдотец в тему: « Поручик, Он у вас как транссибирский экспресс!
– Такой же длинный?
– Нет, стоит всего две минуты!» доктор Борменталь; гы-гы! ниибацца как круто! гы-гы!..
Инфузории, корненожки, жгутиковые, амебы – водоемы чатов заселены простейшими одноклеточными, приматы сюда почти не забредают, касатки плавают совсем в других водах. Высший разум пасется в «Live Journal», милый.
Я приближаю губы вплотную к Лориному уху, я готов заползти в него змеей:
– Жембресс пас, Лора. Жембресс пас. Как ты относишься к музыкальным автоматам?
– Я даже знаю твою любимую модель.
– Рискни назвать.
Теперь уже Лора упирается мне в ухо губами. Холод – вот и все, что я чувствую, арктический холод, антарктический, Лорины губы добрались до обоих полюсов на собачьих упряжках, но так и не согрелись по возвращении.