Ужасные невинные
Шрифт:
Джазовый вокал мне нравится, секс с Лорой – не очень.
Сексе Лорой.
О чем-то таком я подозревал, что-то подобное должно было произойти.
И происходит, стоит только Август закрыть за собой входную дверь.
Не сразу, для начала мы говорим с Лорой о самой Август, прелестное существо, не правда ли, милый? о карьере Август, она работает как проклятая, хватается за все и до сих пор отдает долги за квартиру, все те, с кем она спит, периодически ее обносят, но у Август легкий характер, ее любят все, кроме тех, с кем она спит, деньги тоже относятся к ней с симпатией, Август денежный человек? о, да! но за деньгами она бы могла смотреть получше; о работах
Я не спрашиваю у Лоры – «зачем»?
Я хочу жрать.
Найдется ли у Август, прилетевшей сегодня ночью из Лозанны, что-нибудь пожрать? Вопрос застает Лору врасплох, ты мог бы быть почувствительнее, милый, не такой вонючей скотиной, какими вы все являетесь.
В холодильнике у Август обнаруживаются яйца, вакуумная упаковка сосисок, вакуумная упаковка ветчины, «морской коктейль» из мидий и креветок – тоже в вакуумной упаковке, кетчуп, майонез и открытая банка сгущенки. Я вываливаю морской коктейль в глубокую деревянную миску, туда же отправляются ветчина и сосиски, потом наступает очередь яиц, я поливаю ими полученную смесь и приправляю все кетчупом, майонезом и сгущенкой. Сгущенка не кажется мне перебором, я все сделал правильно. Я хочу жрать.
В жизни не испытывал такого зверского голода.
Все сожранное мной его не утоляет.
Я бесцельно брожу между колонок, кресел, бонсаев и венесуэльского гамака с пустой миской в руках, Лора бесцельно лежит на диване, халат она так и не переодела.
Полы халата распахнуты.
Я далек от мысли, что она соблазняет меня таким незатейливым образом, от голода сводит не живот, как это обычно бывает: сводит плечо. Плечо – мое самое уязвимое место на сегодняшний момент, что-то с ним неладно.
– Не мелькай, – говорит Лора надменным голосом. – Сядь, пожалуйста.
– Я тебя раздражаю?
– Нет. Просто сядь. Вот сюда.
Свесив руку с дивана, она похлопывает ею по полу, я должен подойти к Лоре, я должен приблизиться.
– Твоя затея с этой машиной…
– С «Тойотой Лэнд Крузер»?
– …да. Твоя затея не доведет тебя до добра. Я не хочу знать, о том, что произошло на трассе, но…
– Продолжай.
– Ты изменился, милый.
Нужно отдать должное Лоре: она действительно не стала расспрашивать меня о том, что произошло после того, как она оставила меня одного на шоссе, друзья так не поступают, но мы и не были друзьями, никогда. Она не стала расспрашивать меня, куда делся Кожаный Том, неожиданное появление на стоянке у «Че…лентано» моего нового джипа тоже не особенно ее поразило. Легкое пожатие плечами – вот и вся реакция, в Москву мы двинули на двух машинах: она впереди, я чуть сзади, дистанция пятьсот метров или около того, остаток пути я развлекался тем, что время от времени названивал ей по своему мобильнику (мобильник Макса Ларина все это время был у меня под рукой, но никто, никто не побеспокоил Макса):
прибавь газу, Лора, неужели это тот максимум, на который ты способна?
одинокая девушка ночью за рулем – волнующее зрелище.
не хочешь поставить песню «Si gapeut te consoler» 42 ?
как насчет того, чтобы порулить моей тачкой, детка?
эй, а вот удрать не получится!..
– Ты изменился.
– Тебя это смущает?
– Сними рубашку.
Я подчиняюсь, снять рубаху совсем нетрудно, я снисходителен к прихотям Лоры, ей только кажется, что она хозяйка положения. На самом деле ситуацией управляю я, не она.
42
«Если бы это могло утешить» (фр.).
– Все не так. – Правая рука Лоры лениво скользит по моей груди. – Все неправильно, все не так. Зачем мы здесь? Что мы делаем здесь?
– Поздно об этом говорить, Лора. Мы уже здесь.
– Если бы я написала рассказ… Коротенький рассказ…
– Опомнись, Лора, – я улыбаюсь, к бредовым мыслям Лоры я тоже снисходителен. – Ты же никогда не писала рассказов. Максимум, что ты можешь состряпать, – меню для китайского ресторана.
– Если бы я написала рассказ… – Лора не слушает меня, не слышит. – О тебе, обо мне, о девушке, которая… которая нам нравится… Он остался бы без финала. Или финал оказался бы печальным. Давай вернемся.
– Что значит «вернемся», Лора?
– Просто вернемся в Питер. Забудем все. Мало ли кого можно встретить на вечеринке… У меня дурные предчувствия, милый.
– Что так? Ты не уверена в себе? В своей глобальной неотразимости?
Она и правда не уверена, или это трава так на нее подействовала? Как бы там ни было, передо мной – новая Лора, я видел ее разной, вернее – одинаковой: в сокрушительном чувстве превосходства, в тупой глянцевой самоуверенности. Теперь же Лора напоминает мне меня самого, двенадцатилетнего, сидящего за шкафом.
– Ты изменился, милый…
– Ты это уже говорила, Лора.
Она соскальзывает с дивана, садится мне на колени и обвивает шею руками.
– Это плохая идея, Лора.
– Это хорошая идея.
– Жембресс пасс.
– А я – совсем наоборот.
Несмотря на сказанное, коснуться моих губ она все же не решается, осваивает подступы, ближние и дальние, но ее поцелуи не волнуют меня, скорее – вызывают сострадание. С Лорой что-то происходит, определенно. Она вовсе не жаждет соблазнить меня (об этом я знал и раньше). То, что я знаю теперь, заласканный ее поцелуями: Лора ищет защиты.
Напрасный труд, детка, я не тот, кто может защитить тебя. Лучше бы тебе обратиться за этим к Август или к мужикам, которых снимает Август, любой из них набросил бы тебе на плечи свою куртку. Вот если бы на твоем месте сейчас была Тинатин…
Я прикрываю глаза.
Но представить Тинатин не получается, то есть я могу вызвать ее образ в любой момент, я помню все, до мельчайших подробностей, каждый волосок, каждую ресницу, я помню вырез ее платья, вырез ее ноздрей, я могу представить Тинатин где угодно, даже в объятиях Лоры (проклятье!), но только не в своих. Это сводит меня сума, хотя и не настолько, чтобы я потерял контроль над происходящим: Лора по-прежнему меня целует, теперь она добралась до плеча, которое так меня беспокоит. Она добралась до плеча и сконцентрировалась на нем.
– Откуда этот шрам? – спрашивает Лора.
– Упал в детстве с велосипеда.
– Он совсем свежий…
– Напоролся на гвоздь неделю назад.
– Он странный.
– Ты находишь?
– Мне кажется, он движется. Дышит.
– Тебе кажется.
– Нет, правда. Странный шрам, странное чувство.
– Поделись. – Не слишком ли я груб с Лорой? С беспомощной, ищущей защиты Лорой?
– Мне хочется заглянуть в него.
– Загляни.
Мне и самому хотелось бы, но это невозможно. У Лоры гораздо больше шансов увидеть, что же сделала с моим плечом Марго. Не так уж много времени прошло с тех пор, как мы расстались, а образ Марго уже потускнел, почти стерся, это открытие удивляет меня. Если так будет продолжаться и дальше, от него, кроме имени, ничего не останется.