Ужасный век. Том I
Шрифт:
Судя по звукам, яростный бой до сих пор кипел в дальней части дворца. Однако покои капитана и штабное помещение, напротив, находились рядом — там, где было тихо. И тишина нисколько не радовала. Ангус мотал головой туда-сюда, стараясь скорее определиться. От него ждали приказа.
Ясное дело, найти капитана — первая задача. Только где вернее искать?
— Где капитан? Там? — Ангус указал в сторону, откуда доносились крики и звон стали.
— Не знам. Не там, думам. Женщину ругал. Шёл спат.
Куча лишних подробностей: лейтенанту хватило бы жеста. Он и сам отдал
Первым, кого наёмники встретили, оказался Лось: он лежал плашмя, зажимая глубокую колотую рану на шее. Кровь обильно текла между пальцев. Но стены и пол явно окрасило не только то, что вытекло из наёмника: хорошенько покромсать врагов он успел. Быть может, двоих или троих.
Телохранитель Шеймуса дышал быстро и шумно, взгляд его выпученных глаз помутнел. Лось пытался что-то сказать, но у него не получалось: только хрип.
— Капитан? Где?.. — Ангус и сам говорил не очень, дыхание успело сбиться.
Вопрос раненый понял и указать направление смог. Верное направление: Ангус не ошибся. Хоть что-то складывалось как надо.
— Не ссы, Лось, видал я раны хуже. «Ржавые» от таких не мрут. Эй, ты! — имена солдат вылетели из головы. — Помоги ему. Зови, если чо.
Лось только моргнул в ответ. Прозвали его так не за телосложение, хоть мужик был не из хилых, и не за здоровье. Просто нос и губища — прямо лосиные! Та ещё образина, однако Шеймус выбирал себе телохранителей не за красоту.
Если подумать — он и женщину выбрал явно за что-то иное.
На углу коридора замерли в нелепых позах два человека, за которыми тянулись длинные, размазанные красные следы. Наверняка те самые, кого ранил Лось: ушли говнюки недалече. Ангусу показалось, что один ещё жив — но не было времени ни проверять, ни добивать. Всё равно это уже не бойцы. А цель близка…
У распахнутых дверей капитанских покоев сидел Вальфри. На алебарду, которую наёмник продолжал сжимать, был насажен ещё стонущий мураддин: длинный шип до упора вошёл под рёбра. Это смертельная рана, осталась минута-другая. Раненый негромко булькал, и с каждым звуком из горла выливалась новая порция красного. Другой враг лежал рядом — с разрубленным до самой челюсти черепом.
Увы, но и старик в «ржавом» плаще своё отвоевал.
Остекленевшие глаза Вальфри выражали умиротворение. Один из немногих в отряде, кто видел усыпанное цветами Бахадосское поле. Один из считаных единиц, кто видел и кровь на снегу при Тагенштайне, и одноглазого маршала Фалькао, бросающего свою отрубленную руку в стирлингцев при Перепелином ручье. Да что там: последний, кто видел двух гвендлских мальчишек в той самой кособокой обозной телеге…
Достойный путь и красивый финал: вряд ли Вальфри, так и не вышедший даже в сержанты, мечтал умереть от старости. А на почести сейчас нет времени.
— Шеймус?
Ответа не последовало. Изнутри вообще ничего не было слышно. Ангус осторожно, ожидая засады или чего-то подобного, вошёл в гостиную. И то, что увидел в падающем через широкие окна лунном свете, было по-своему прекрасно.
Первые трупы лежали в дверях: эти двое ползли к выходу, разматывая по полу синеватые кишки, но не добрались. Следующий широко раскинул руки посреди гостиной — его череп был сплющен, наружу показались мозги, как если раздавить пирожок с ягодной начинкой. Худой мураддин в паре шагов от него ещё бормотал, отбрасывая искорёженную тень. Из-за перевёрнутого дивана торчали ноги в остроносых шерских сапогах. Тело без головы валялось поперёк двери в спальню.
— Шеймус?
Какая-то надежда ещё оставалась.
В спальне трупов было, может, вдвое больше. Здесь кровь покрыла почти весь пол: огромная тёмная лужа продолжала расползаться, уже приближаясь к дальним углам. Кровь натекла из разбитых голов, рассечённых шей, вспоротых животов, обрубков рук. Два, три, пять, десять… сколько их тут всего? Не поймёшь. Переломанная мебель смешалась с изуродованными людьми, как гренки с курицей в салате.
Побоище в спальне выглядело картиной абсолютно безумного, однако гениального художника. Навроде тех пафосных переплетений тел, заставших в единый миг движения, которые рисовали лимландские мастера. Перед огромной кроватью, в самом центре композиции, располагался завершающий штрих: двое убийц, насквозь проткнутые одной саблей. Два куска мяса на шпажке.
Ржавый Капитан лежал поперёк кровати, голый по пояс.
Кое-как пробираясь через трупы, стараясь не поскользнуться, Ангус видел: постель насквозь пропитана кровью, из бедра неподвижного Шеймуса торчит кривой кинжал, а поперёк его груди тянется глубокая рубленая рана — широко раскрывшаяся, как накрашенный рот.
— Шеймус?!
Капитан медленно повернул голову. Левой брови у него больше не было — отлетела с большим куском кожи на лбу. В лунном свете светилась обнажившаяся белёсая кость. Ещё одна рана тянулась от скулы через губы — обе оказались рассечены, нижняя раскрылась на два лепестка.
— Нихрена себе ты накрошил!
— Да знаешь… дерутся посредственно.
Ангус и Айко кое-как подняли капитана, мгновенно перепачкавшись в красном. Сержант принялся рвать одежду убитых на бинты. Шеймус был плох — но хотя бы жив и в полном сознании.
— Где Ирма?
— Не знам. — пожал плечами Айко с такой невозмутимостью, будто вопрос был совершенно праздным и никак его не касался.
— Мы тоже не видели.
— Ангус, мы должны её найти.
— А где искать-то? — лейтенант возился с тряпками, пытаясь кое-как закрыть рану на груди капитана: опасное кровотечение. — Куда она пошла?
— Не знаю. Я её прогнал.
— Зачем?..
— Дохера вопросов! Нужно искать.
Ангус присел на кровать и попытался подумать. Снаружи шумели. Может, это отступающие враги. А может, к ним пришло подкрепление? Весьма похоже — кажется, мураддины перебирались через ограду с противоположной от ворот стороны. Да сколько можно-то? И кстати, чьи именно это люди? На Святое Воинство враги не походили. На профессиональных убийц тоже. Однако и не шваль какая-нибудь…
Эти люди были подготовлены. Недостаточно хорошо, но подготовлены.