Ужасный век. Том I
Шрифт:
— Барон Гаскойн несёт ответственность за мракобесие, в которое погрузились восточные границы королевства. Это совершенно очевидно из ваших показаний — да было очевидно и прежде, иначе мы бы не отправили Вермилия в Вудленд. К сожалению, Церковь по-прежнему может сделать не всё, что должна. Барон неприкосновенен: думаю, магистр, вы не хуже нас понимаете, почему.
Да уж это, наверное, последний конюх Санктуария понимал. Как предъявить претензии человеку, коему сам король доверил воспитание сына?
— Здесь ситуация двоякая. — снова
Вопрос только в том, подумал Тиберий, сколько продлится правление Балдуина. Ещё лет пять? Или десять? Или все пятнадцать? Даст Творец Небесный — престарелый король вполне протянет и столько. Но как оказалось, подумал Тиберий далеко не о главном.
— С другой же стороны, сложно предсказать, какова в целом будет политика Ламберта по части духовного и церковного. Не скрою: куда сильнее напоминающий отца Бернард выглядит более отвечающим интересам Церкви. Однако Бернард воспитан бароном в Вудленде. Иными словами, ситуация с ересью на востоке страны со временем может стать как более простой, так и более сложной. Невозможно предугадать. А значит — нужно действовать на опережение.
— Вы считаете барона Гаскойна врагом Церкви? — сам Тиберий вовсе не был уверен в этом.
— Мы предполагаем, что он может быть таковым. — ответил Корнелий. — Но даже если нет…
— …то демонстрация силы, не направленная на Гаскойна лично, однако несколько ущемляющая вседозволенность, даруемую королевской дружбой… это угодно делу Церкви. Смерть Вермилия является здесь не только законной причиной, но и удобным предлогом. Церковь ныне сильна — и должна наконец-то ясно показать всем, насколько именно. Очевидно: правление Балдуина, увы, подходит к концу. А вместе с этим приближается эпоха перемен в Стирлинге.
— И разумеется… — подхватил мысль Корнелий. — …перемены эти должны быть угодны Творцу Небесному так же, как и Церкви земной.
— Кроме того, есть простые практические соображения. Вы, магистр, великолепный рыцарь — и под вашим началом лучшие из лучших. Однако же вы — человек послевоенного поколения. Да и многие из братьев вашего ордена тоже. Большинство, если точнее. Но я был на войне и хорошо знаю, сколь отлична она от мирного времени. Битва — не турнир.
— Вам нужен опыт.
— Именно. Потому что некоторых явных и не вполне явных врагов стирлингской Церкви он есть.
Это Тиберий и сам понимал превосходно, но…
— Вы, светлейшие, говорите о настоящем военном походе в Вудленд? В Восточный лес?
— «Военный поход»? Слишком громкая формулировка.
— Скорее речь идёт об особой миссии.
— Да… особая военная миссия. Лучше говорить так. Покарать безбожников. Покарать еретиков. Показать, что не только лорды земель правят теперь Стирлингом. Что с Церковью всем придётся считаться… кто бы ни правил страной в будущем.
«Особая военная миссия»… обтекаемость этой формулировки немного смущала Тиберия — он-то был человеком прямым, как полагается рыцарю. Но дело не в формулировках, а в самой сути. Что ещё смущало магистра — так это лёгкость, с которой Флавий и Корнелий, пусть в строго приватной беседе, ставили по сомнение фигуру будущего короля. «Кто бы ни правил…» Неужто они всерьёз рассматривают возможность, что корону после смерти Балдуина наденет Бернард?
Или, может, вовсе кто-то другой?
Впрочем, то дела мирские. Тиберия они почти не касались. Стоило спросить о другом — важном как раз для магистра.
— Орден Перекрёстка поддержит нашу миссию?
— Без сомнения. И не только он.
— О да… это ещё одна тема, которую нужно обсудить. Щекотливая тема.
Флавий произнёс это, покосившись на изваяние святой Беллы — и Благостная Дева будто отвела глаза. Тиберий не был идеалистом. Он уже имел возможность убедиться: не всё Церковь делает строго по Святому Писанию. И это нормально: лишь на богослужении суть и форма едины. Будь так во всём — не потребовался бы Церкви никакой рыцарский орден.
О чём же может идти речь?
— Мы привлечём к делу людей, ведомых не верой, но золотом.
— Наёмников? — Тиберий не представлял, откуда их в Стирлинге взять.
— Да. Дело не только в усилении паладинов и братьев ордена Перекрёстка… хотя и оно никак не помешает, ибо лесные мракобесы многочисленны, а рыцари Церкви — не столь. Важнее иное.
— Что?..
Флавий, кажется, не подобрал формулировку заранее — или внезапно счёл её дурной, попытался заменить. Корнелий ответил быстрее.
— Не всё, что может потребоваться в Вудленде, должно совершать рыцарям Церкви. И не за всё, что может там случиться, Церковь должна нести ответственность.
— Очень точно сказано. К счастью, у меня есть друзья за пределами Стирлинга. Быть может, и не самые добрые, а лишь только ситуативные… но есть. Так что вы, магистр, получите достойное подкрепление. И достаточно скоро.
Тиберию трудно было представить, о каких заграничных друзьях говорит Флавий. Но всё логично: лишь вне Стирлинга можно найти нечто большее, чем шайка бандитов. В Норштате, быть может. Или в Ургвине. Где ещё остались хорошие наёмники? Война закончилась слишком давно.
— Но можно ли доверять наёмникам?
— Ни в коем случае нельзя! Именно потому мы обсуждаем всё заранее. Вам придётся быть очень внимательным и осторожным, имейте в виду. Подготовьтесь.
— Но и не беспокойтесь слишком сильно. — добавил Корнелий. — В конце концов, это всего лишь наёмники. Не стоит ждать от них слишком многого: по части как верности, так и опасности.
Разумно. От помощи отказываются только глупцы. Но и слишком доверять тому, кто помогает за деньги, станет лишь глупец.