Ужасы: Последний пир Арлекина (сборник)
Шрифт:
Он не хотел быть невежливым — подтвердил, что у него есть свободная минутка и что он знаком со старыми зданиями. Когда она потребовала от него сохранить тайну, его губы слегка скривились. Начало было интригующим.
— Одна женщина, — сказала Сьюзен, — заключена в старом палаццо, за стеной комнаты для писем.
Хэдли закрыл том Рескина и пристально уставился на девушку. Она говорила совершенно серьезно.
— Заключена?
— Она не может выйти. Ее держат там насильно, — объяснила Сьюзен. — Она посылает… сообщения через дыру в стене.
Он начинал понимать, что бедная девочка
— Я знаю, это звучит совершенно невероятно, — продолжала она, — но это правда.
— Моя дорогая мисс Филд…
— Сьюзен, — перебила она его. — Я могу предъявить вам доказательства.
Хэдли предпринял последнюю отчаянную попытку:
— Но зачем кому-то… запирать эту женщину?
— Я могла бы назвать вам несколько причин, — сказала Сьюзен, — но это уже из области воображения. Я сейчас покажу…
Она пошарила в своей белой лайковой сумочке и аккуратно выложила на мраморную столешницу несколько предметов. Внимание Эштона Хэдли привлек стеклянный флакон — изящный, старинной работы. Он рассмеялся с некоторой тревогой и протер очки.
— Что это?
Она с мрачным видом раскрыла миниатюрный веер. На выцветшей бумаге бронзовыми чернилами было написано одно слово: «Soccorso» [107] 1.
107
Помощь (ит).
— Где вы все это взяли?
— Их бросили через львиные головы, — объяснила Сьюзен. — Это вентиляторы, которые находятся высоко на стене комнаты для писем. Они соединяют ее с какой-то комнатой по другую сторону стены. В палаццо.
Она снова порылась в своей сумочке и вытащила три полоски бумаги, концы которых были сложены вместе. Она подняла одну из бумажек высоко над головой, и та медленно, слегка вращаясь, опустилась на каменные плиты двора.
— Я называю их летучими рыбами, — прошептала Сьюзен.
Хэдли поднял бумажку: она была сложена пополам, и перекрещенные концы действительно напоминали хвост рыбы. Это была полоска серо-зеленой писчей бумаги, довольно старой, и на внешней стороне теми же бронзовыми чернилами красовалось другое слово: «Hilfe». Две оставшиеся «рыбы» были так же лаконичны: на одной написано: «Помогите», на другой — «Au secours». Он был уверен, что слова написала сама девочка.
— Бросили через львиные головы? — озадаченно переспросил он.
— Клянусь, это правда!
Она сплела пальцы.
— Нет, — произнес Хэдли как можно мягче. — Сьюзен, все это чепуха. Даже если бы кто-то действительно был там…
— Там кто-то есть, мистер Хэдли!
— Он может находиться там по веской причине, — продолжал он, — и под присмотром родственников. Возможно, старик или сумасшедший. Чего вы хотите от меня?
Он понимал, что она хочет
— Я хочу узнать, кто послал мне все эти вещи, — сказала она. — Вероятно, мы сможем помочь этой женщине.
— А почему вы решили, что это женщина? — спросил Хэдли. — Вдруг это играют дети?
«Почему бы и нет, — подумал он, — некая молодая девушка хочет привлечь к себе внимание».
— Послушайте, — лукаво произнес он, — мне кажется, вы много читаете.
— Нет, — возразила она, — не так много, как все думают.
— Но вы же знакомы с «Джейн Эйр»?
— Сумасшедшая женщина в этой книге была ужасной и отвратительной, — покраснев, произнесла Сьюзен.
— И вы думаете, что эта… леди не такова? — улыбнулся он.
— Вы мне не верите!
Сьюзен гордо выпятила подбородок и смахнула все вещицы в сумочку. Синьора выглянула из кухонного окна, затем обернулась, чтобы отдать многословные приказания одной из горничных. Сьюзен поспешила прочь, не обращая внимания на оклик Хэдли:
— Подождите, мисс Филд!
Она опустила голову и ушла, не оглянувшись. Хэдли уже опаздывал на встречу с синьором Вениром, главой комитета по архитектуре, но, выйдя из пансиона, на минуту остановился, чтобы разглядеть то место, где он граничил с палаццо Кастель-Джордано. Это было большое здание, основную часть которого построили еще в семнадцатом веке; оно не представляло интереса для Хэдли и было закрыто для посещений. Он решил, что некие реликвии семей, когда-то его населявших, сохранились в продуваемых сквозняками залах. По дороге на мост Академии Хэдли бросил взгляд на неприметный фасад палаццо, выходивший на боковой канал, расположенный почти на задворках. С его связями в мире архитекторов он легко сможет навести справки и удовлетворить любопытство бедной девочки.
Сьюзен с самого начала знала, что Хэдли ей не поверит. Обращение к нему было уступкой здравому смыслу. Уже несколько дней, как в ее спальне перед изображением Мадонны горела лампада со стеклянным колпаком. Ее белая сумочка казалась неподходящей для подобной экспедиции, и Сьюзен сложила все доказательства в правый карман матроски, а в другой сунула огарок свечи. Когда «Пансион Гварди» погрузился в свою долгую сиесту, она взяла лампу и отправилась в путь.
Комната для писем была полна шевелящихся теней. Сьюзен, охваченная страхом, бросила долгий взгляд на гобелен, надеясь, что картина успокоит ее. «Иди же, глупая гусыня!» — шептали маски. Она подошла ближе и положила ладонь на шелковистую поверхность плаща дамы. Затем скользнула в нишу и нажала на тяжелый ключ; спустя некоторое время он повернулся в замке.
Дверь со скрежетом отворилась, и за ней показалась туманная полоска дневного света. Сьюзен оказалась на своего рода «ничейной земле», зажатой между высокими стенами. Здесь стояла сильная вонь затхлой морской воды и гниющего дерева. Это были миазмы Венеции. Перед ней лежали два пути: вверх по лестнице, которая скрывалась в кромешной тьме, и на нечто вроде причала, покрытого зеленой слизью и освещенного тусклыми лучами, пробивавшимися сверху. Сьюзен прошла по причалу несколько шагов и упала, отчаянно пытаясь подхватить лампу.