Ужасы: Последний пир Арлекина (сборник)
Шрифт:
Кто, значит, стрелял? Ну, Купер так и сказал, что Крич, а потом как завопит Кричу и полковнику Лайтфуту, гляньте, мол. «Парни, — говорит полковник, — надо это похоронить». Крич идет, значит, домой, приносит заступ и старую лопату, больше у него и не было ничего. И они аж лязгают друг о дружку, так он трясется, да? Ну, полковник Лайтфут и этот Купер видят, что копать ему никак, и сами взялись. Только смотрят потом, а Крич куда-то делся, и душеед с ним.
Старик сделал драматическую паузу.
— Так что потом, если душеед появлялся, это был уже Крич. Выходит, его-то я и видел, ну или другого такого же. Короче, мой вам совет, молодой
Словно по сигналу, в дверях возникла Сара.
— Ужин готов, — объявила она. — Я и на вас накрыла, мистер Купер. Папа сказал, что вы останетесь. Вы-то сами не против? Разносолов не обещаю…
— Премного вам благодарен, мисс Тэкер, — отозвался небрасец, вставая.
Сара помогла старику подняться. Правой рукой опираясь на палку, слева поддерживаемый внучкой, он медленно прошаркал в столовую. Небрасец зашел следом и выдвинул для него стул.
— Папа сейчас помоется и придет, — сказала Сара. — Он менял масло в тракторе. Прочтет молитву перед едой. Не надо выдвигать стул для меня, мистер Купер, я дождусь папу. Просто сядьте.
— Спасибо.
Небрасец сел напротив старика.
— У нас есть окорок и сахарная кукуруза, печенье и картошка. Не званый обед, но…
— Пахнет все восхитительно, мисс Тэкер, — совершенно честно ответил небрасец.
Вошел ее отец — с руками, отмытыми до блеска, но к разнообразным ароматам от плиты все равно добавился запах картерного масла.
— Ну как, мистер Купер, всё услышали, что хотели? — спросил он.
— Я услышал несколько удивительных историй, мистер Тэкер, — ответил небрасец.
Сара поставила окорок на почетное место перед отцом.
— Хорошее вы делаете дело: записываете все эти старые истории, пока они совсем не сгинули, — сказала она.
Ее отец неохотно кивнул:
— Но никогда бы не подумал, что с этого можно жить.
— Пап, он с этого и не живет. Он преподаватель. Студентов учит.
За окороком последовало блюдо с горой песочного печенья. Сара опустилась на стул.
— Картошку и кукурузу принесу чуть погодя. Кукуруза еще немного не дошла.
— Боже, благослови эту пищу и тех, кто ее ест. Благослови эту землю, эту семью и друзей семьи. Приюти гостя под нашей крышей, о Боже, как это делаем мы. А теперь приступим к трапезе.
Младший мистер Тэкер поднялся, навис над окороком и принялся орудовать огромным мясницким ножом, и только тогда небрасец вспомнил отключить диктофон.
Через два часа наевшийся более чем досыта небрасец согласился остаться переночевать.
— Простенько, но чисто, — сообщила Сара, показывая ему гостевую спальню. — Я постелила, пока вы беседовали с дедушкой.
— Вы догадались, что я соглашусь остаться, — кивнул небрасец.
— Ну, мы на это надеялись, — ответила Сара. И добавила, тщательно отводя глаза: — Я давно не видела дедушку таким довольным. Вы еще поговорите с ним утром? Для ваших вещей — вот комод, я освободила верхние ящики. Ванная сразу за папиной комнатой… Как вам тут — деревня деревней, да?
— Я вырос на ферме под Фремонтом в Небраске, — сказал ей небрасец и, не дождавшись ответа, оглянулся.
Сара от двери послала ему воздушный поцелуй и тут же исчезла.
Стоически пожав плечами, он положил чемодан на кровать и отщелкнул замки. Кроме записных книжек, у него были с собой потрепанный экземпляр «Типов народных
А вот в спальне был один незанятый стул, старый, но прочный, деревянный, с плетеным сиденьем. Он поставил его к окну и раскрыл Шмита, твердо намеренный читать до тех пор, пока не стемнеет. Помнится, за умершими греками прибывал на своей колеснице Дис — или Сборщик Многих, как называли его те, кто страшился самого звука его имени, — но Тэкеров жалкий, скрюченный душеед ничем больше, кажется, не напоминал угрюмого, величавого Диса. Не было ли какого-нибудь раннего божества, которое послужило бы явным прототипом душееда? Как и большинство фольклористов, небрасец твердо верил, что бытующие в фольклоре темы если не вечны, то по крайней мере восходят к изрядной древности. Хорошо, что «Боги древнее греческих» снабжены обширным указателем.
Мертвые, обход их мумий Ан-уатом 2
Небрасец удовлетворенно кивнул и раскрыл книгу в самом начале.
Ан-уат, Ануат, «Владыка царства [мертвых]», «Открыватель севера». Часто его путают с Анубисом, позаимствовавшим у него шакалью голову, однако Ан-уат почитался как отдельное божество вплоть до эпохи Нового царства. Обходя мумии недавно умерших, он являлся к душам, отказавшимся взойти на борт ладьи Ра (а значит, предстать перед троном воскресшего Осириса), и оттаскивал их в кишащую демонами тьму долины Туат, простиравшейся между смертью старого солнца и восходом нового. В образах искусства Ан-уат почти неотличим от менее угрожающего Анубиса, однако там, где подобное различие проводится, он наделен характерно атлетическим сложением. Ван Аллен сообщает, что в нынешнем Египте маги (мусульманские и коптские) взывают к Ан-уату под именем Джугу.
Небрасец встал, отложил книгу на стул и несколько раз прошелся до комода и обратно. Пожалуйста, вот вам аналог душееда — в мифе пятитысячелетней давности. И далеко не факт, что совпадение чисто случайное. Влияние египетского оккультизма новейших времен на аппалачский фольклор маловероятно, однако не невозможно. После Гражданской войны армия США пополнилась не только египетскими верблюдами, но и верблюжьими погонщиками, напомнил себе небрасец; и сам великий Гудини описал в сенсационных деталях свое заточение в пирамиде Хеопса. [121] В его рассказе была, конечно, масса преувеличений — но не мог ли он и вправду заехать в Египет под конец одного из своих европейских турне? Тысячи американских военнослужащих побывали в Египте в годы Второй мировой войны, но предания о душееде явно старше этого — и, возможно, старше Гудини.
121
Имеется в виду рассказ «Погребенный с фараонами», опубликованный в 1924 году в журнале «Weird Tales» под именем знаменитого иллюзиониста Гарри Гудини, однако на самом деле написанный Г. Ф. Лавкрафтом.