Ужин во Дворце Извращений

Пауэрс Тим

– Я тебя все равно узнал, – буркнул Ривас, не особенно желая развивать эту тему.

– Скажи, ты... маскируешься так или правда тебе несладко приходится?

– Да маскируюсь, черт возьми. Хватит, ладно?

– Вот обидчивый ты как прежде, это уж точно.

– Я просто остался без двух пальцев, ты забыла? Я редко бываю обаятельным после ампутаций.

– Ни капли сдачи, Ривас. Даже на кружку пива, – говорила она не самым чтобы приятельским тоном, но явно искренне.

Она жила в небольшом одноэтажном доме, выходившем на канал, со своим собственным причалом и стаей уток, плававших рядом на случай, если кто-нибудь выбросит в воду

объедки. Похоже, дела у нее шли неплохо, ибо на крыше он увидел аккуратный бак с водой и ветряк на длинном шесте. Она завела его в дом, показала, где находится ванная, а когда он минут через двадцать вышел оттуда, его уже ждала мужская одежда вполне подходящего на него размера. Пока он отмокал в ванне, она пожарила ему яичницу с креветками, луком и чесноком, и он расплылся в блаженной ухмылке, унюхав ее аромат.

Он уселся за стол, схватил здоровой рукой вилку и следующие пятнадцать минут не говорил ни слова.

– Боже, – вздохнул он наконец, проглотив последний кусок. – Спасибо. Я боялся, умру с голодухи.

– Всегда рада помочь. Выпить хочешь?

– Ох, нет. Не стоит, пожалуй... хотя... может, это помогло бы мне уснуть.

– Смотри на это как на лекарство, – сухо кивнула она. – Так чего – пива, виски, текилы? Валюты у меня нет.

– К черту валюту. Гм... текилы.

– Сейчас принесу.

Она принесла ему добрую порцию с пивом, солью и четвертью лимонной дольки, надетой на край стакана. Не обращая внимания на лимон и соль, он опрокинул текилу в горло и запил ее пивом.

Он посидел немного и беспомощно покосился на нее.

– Чего-то сон не идет.

Ее улыбка сделалась чуть натянутой, но она все же снова наполнила стаканы.

После третьей порции ему пришлось признать: при том, что ему полагалось бы спать как полену, спиртное, напротив, сообщило ему совершенно нежелательные энергию и неугомонность.

– Может, сходить прогуляться? – предположил он, и хотя речь давалась ему с некоторым трудом, он ощущал себя абсолютно трезвым. – Надеюсь, это успокоит меня немного.

– Хорошо, Грег. Обратную дорогу найдешь?

– Конечно. Ничего, если я одолжу у тебя пару мерзавчиков? Карманную мелочь, не больше?

– Разумеется. Меня может не быть, когда ты вернешься, но если ты подергаешь за мох у косяка – он пластиковый... я имею в виду мох – это отодвинет задвижку. Запомнил?

– Подергать за мох? Ясно.

– И я оставлю тебе чего-нибудь на случай, если ты захочешь. Полтину чего-нибудь и закуски, идет?

– Замечательно. Текила была бы в самый раз.

Она склонила голову набок и внимательно посмотрела на него.

– Мне точно не надо за тебя беспокоиться, Грег?

Даже потрясения последних суток, усталость и спиртное не помешали ему понять, что она беспокоится вовсе не за сохранность своего имущества.

– Да нет, Лиза, – пробормотал он, тронутый. – Я в порядке. Просто пойду загляну в старое «Бомбежище».

– Поосторожнее там. Вот тебе полпинты – этого хватит, даже, пожалуй, с лихвой. И если потребуется, завтра получишь еще.

– Спасибо, Лиза. Я верну сразу, как...

– Нет, – остановила его она. – Нет. Верни ты мне эти деньги, и это снова собьет весы. Сделай все по-моему, и мы будем с тобой в расчете; мы сможем даже не узнавать друг друга при встрече. – Улыбка ее не померкла.

Он даже не стал пытаться понять ее, поэтому и не притворился ни обиженным, ни рассерженным.

– Идет. – Он встал, сунул в карман

талон на полпинты и почти уверенным шагом подошел к двери и отворил ее. Небо на востоке за высокими пальмами начинало уже темнеть, и длинные тени окрасились в багровый цвет. Он обернулся к ней. – И все-таки спасибо.

Она махнула в ответ.

– Pornada.

Воздух на улице уже остыл, и хотя днем здесь пахло только пылью и раскаленной мостовой, сейчас к этому добавились слабые ароматы жасмина, гардений и близкого моря. Он задумчиво брел по дорожке вдоль канала, время от времени сталкивая ногой в воду подвернувшийся камешек. Его изрядно занимал тот факт, что он стал совсем другим человеком с тех пор, как пять или шесть лет назад покинул Венецию... Э нет, Грег, подумал он, не лукавь: с тех пор, как пять дней назад покинул Эллей. Интересно, в положительную ли сторону ты изменился? Не факт, не факт.

Запахи стали другие, когда он свернул к морю: теперь пахло дымом из сотен расположенных в подвалах мексиканских и китайских кухонь, и хотя он понимал, что это ему скорее всего мерещится, ему показалось, что он различает ароматы табака, марихуаны и духов, а также далекую музыку. Ему вспомнились сегодняшние мысли о призраке молодого Риваса, который, быть может, все еще шатается по здешним барам, каналам и мостам. Что ж, подумал он, посмотрим, не удастся ли мне увидеть его краешком глаза.

Свернув за последний угол, он почти горько улыбнулся, увидев в так и не застроенном мощеном дворике дюжину вставленных в древний бетон кусков разноцветного плексигласа. Они напомнили ему о самых первых днях работы здесь, когда он мыл чашки и рюмки в желтом свете, сочившемся сквозь плексигласовый потолок. Торчавший из земли, напоминавший куст павильон, в котором располагался вход на лестницу, заметно обветшал, а буквы на вывеске над входом по меньшей мере один раз подмалевывали, не особо заботясь об аккуратности, зато появилось множество новых шестов, вкопанных в землю или прибитых к павильону, и на протянутых между ними бечевках трепыхались разноцветные тряпки, куски пластика и фольги. Ривасу показалось, что сквозь подошвы башмаков до него доходит басовая вибрация игравшей глубоко под землей музыки. Он смахнул растрепавшиеся волосы со лба, оправил взятый напрокат пиджак и зашагал через двор ко входу.

Музыканты играли шумно и не слишком профессионально, но в этом заведении имелось столько туннелей и ниш, что Ривас без особого труда нашел себе столик, за которым музыка слышалась далеким треском. Свечи за цветным стеклом отбрасывали причудливые тени, напомнившие ему один из миров, который он видел в воспоминаниях Сойера, – тот, где от паукообразных существ падало две тени, красная и синяя.

Подошла официантка. Он никогда не видел ее прежде, а ее явно не интересовало, кто он. Он заказал текилу и воду, и она ушла выполнять заказ.

Вдруг до него дошло, что именно напомнило ему падение сегодняшним утром, когда торговцы Кровью вывалили его и продвинутого мальчишку в мусор: на мгновение он испытал те же ощущения, что во время бесконечных перелетов в невесомости от планеты к планете. Черт, но это ведь не из его памяти, а Сойера. Его как-то мало грела мысль, что теперь и он обладает воспоминаниями Мессии.

Он приканчивал третью порцию текилы и собирался уже возвращаться на канал Божьей Коровки, когда к нему не очень уверенно подошел улыбающийся долговязый тип средних лет. Лица его Ривас не помнил.