Узник
Шрифт:
– Там перевалочный пункт, для отправки в лагеря. Кто здоровый, останется жить, остальных расстреляют или сожгут в печах.
– Сожгут? – возмущённо спросил Иван.
– Да, юноша. Так проще, закапывать не надо.
– Откуда вы всё знаете, – поинтересовался Иван.
– Поживите с моё! – улыбнулся незнакомец.
Непонятно, радоваться или нет. Иван не понимал, что будет в немецких лагерях, но весть о том, что он останется жив, взбудоражила его. На улице было холодно, конец октября. Ватник, который, был одет на голое тело, совершенно не грел. Иван сжимал руки под мышками, медленно двигался к грузовику. Теперь у него появился собеседник, почему он упрекнул коммунизм? Может, из царских кровей? – подумал Иван.
Стоявшие немцы возле грузовика, вдруг ушли, им на смену пришли два человека, в чёрной одежде с белыми повязками на рукаве. Это были местные полицаи. В одном из них Иван узнал предателя Матвейку. Очередь стала двигаться быстрей, полицаи в отличие от немцев более энергичней закидывали людей в кузов грузовика. Выслуживаются перед немцами, – опять подумал Иван.
– Как тебе служится Матвейка? – спросил Иван, плюнув ему в ноги.
– Не Матвейка, а Матвей Петрович, давай полезай, – ответил предатель.
– А-а-а-а, вон какой стал, – ответил Иван, с трудом запрыгнув в кузов.
– Ваш знакомый спросил, – незнакомец.
– Да, были знакомы! – с большой грустью сказал Рогов.
В грузовик забилось, человек пятьдесят, а может, больше. Иван уселся в углу, а рядом мужчина, с которым начался интересный диалог, Ивану был он необходим. Борт кузова закрылся, ну всё поехали – вздохнул Иван.
– Будем знакомы юноша! Называйте меня Михаил Иванович.
– Иван, – ответил Рогов.
Дорога была длинная и мучительная. Михаил Иванович рассказывал, какие-то истории, как будто они едут в колхоз картошку копать, а не в немецкий лагерь. Вообще, Михаил Иванович был немного странным человеком и принимал всю эту ситуацию должным образом. Было ощущение, что ему не привыкать, ездить по лагерям.
На вид ему было лет пятьдесят с седоватыми волосами, достаточно хорошо одет. Иван обратил внимание на необыкновенную обувь Михаила Ивановича – кожаные тёмно-коричневые полусапожки с острыми носами и интересным рисунком. «Такой обуви в нашем колхозе, я не встречал» – подумал Иван, но постеснялся спросить их происхождения.
На улице стемнело, многие заснули несмотря на холодную погоду. Кашель стоял такой, что иногда заглушал звук двигателя автомобиля. Да, действительно, многие не доедут, Михаил Иванович прав – подумал Иван. Машины остановились, где-то там слышался лай собак, как будто их целая стая. Открылся борт кузова, и немец крикнул, am Ausgang – на выход!
Все стали прыгать на землю и строиться в две шеренги. Иван держался своего нового знакомого. Из кузова вышли не все, человек пять умерли по дороге, там и остались лежать. Немец запрыгнул в кузов, пошевелил всех, в каждого выстрелил из «Шмайссера».
Перед входом в лагерь весела вывеска Dulag 142. Это был настоящий концлагерь. С осени 1941 года он служил, как перевалочный пункт для пленных, находился вблизи города Брянска.
Перед пленными вышел немецкий офицер, держа в руках папку, рядом с ним стоял солдат и светил керосиновой лампой. По всему периметру стояли немцы с собаками, сквозь проход в лагерь виднелись бараки. Пленные стояли долго, но немец с папкой чего-то ждал. Из ворот появился важный офицер, одетый в чёрный плащ, сапоги блестели, в руках была длинная трость. Он подошёл и кивнул. Тот, что с папкой, начал зачитывать фамилии по-русски, все в строю кричали «я».
После того как всех пересчитали, главный немец начал произносить речь.
«Русские, вы находитесь в плену. Германия гарантирует вам жизнь, если вы не будете нарушать распорядок дня. Попытка к бегству – расстрел на месте, непослушания – расстрел на месте. Часть из вас, самых сильных и выносливых отправится в Германию, служить Третьему Рейху».
Всю эту огромную толпу людей повели на территорию лагеря и остановили перед входом в какое-то помещение, начали заводить по три человека. Это была баня или, что-то вроде того. Пленные снимали одежду, заходили в душ, где двое крупных немцев обливали холодной водой из шлангов, затем выдавали новую одежду и выгоняли на улицу ждать других. Одежда состояла из чёрной робы и ватника, ботинки и шапка. После водных процедур всех загнали в барак. Длинное помещение с двухъярусными шконками сбитыми из дерева.
Иван занял верхнюю шконку, а Михаил Иванович определился внизу. Когда все разместились, прозвучала команда отбой. Была уже поздняя ночь, Иван впервые за это время захотел есть, даже пожалел, что не стал есть кашу.
Иван не мог заснуть, склонил голову вниз, спросил у Михаила Ивановича, – как вам новая обувь, не жмёт?
– А, вы любопытный Иван!
– Жалко, наверно расставаться? Вы бы перед пленом, чего-нибудь другое надели, – съязвил Иван.
– И с чувством юмора у вас всё хорошо, – ответил Михаил Иванович.
– А вы не из наших краёв? Я вас раньше не встречал в городе, – поинтересовался Иван.
– В гостях был, да вот война пришла. Иван, давайте спать, – ответил Михаил Иванович.
Всё-таки странный этот Михаил Иванович. Похож на интеллигента, общается культурно, меня, на вы называет. Может шпион какой? Нет, зачем шпиону на верную смерть идти? Фамилия у него какая-то странная, Бирд (когда опрос был, Иван услышал). Ивана тревожила мысль о личности Михаила Ивановича. С этой мыслю, Рогов заснул.
Прозвучала команда подъём! Между шконками шёл немец и автоматом молотил тех, кто не встаёт, некоторые так и не встали – умерли ночью. На входе стоял ещё один немец и выгонял всех на улицу. Некоторые от страха не успевали одеть, кто шапки, кто обувь. Опять построение и проверка, так начался новый день.
После проверки загнали всех в барак и привезли большую бочку с едой. Каждому полагалось по посудине овощного супа и кусок хлеба. В углу барака стояла бочка с водой. Есть, это было невозможно, суп напоминал отходы. После противного завтрака всех заперли в бараке и опять началось ожидание.
После долгого томления в барак зашёл немец с высоким мужчиной в белом халате. Согнал всех пленных в одну половину, а вторая осталось пустая, начал отсчитывать по 10 человек и выводить.
– Михаил Иванович, вы всё знаете, что это было? – спросил Иван.
– Сортировка началась. Сейчас мы с вами узнаем, будем жить или нет, – сказал Михаил Иванович. Не переживайте вы скорее, всего будете, – добавил он.
– Почему вы так уверенны? – спросил Иван.
– Сколько вам лет? – спросил Михаил Иванович.