Узники неба (Сборник)

Муркок Майкл Джон

— Мне то же, но по четыре порции, — сказал Фаустафф. — Потом три содовой «Радуга» и шесть чашек кофе со сливками.

— Побольше бы посетителей вроде вас, — сказала девушка без тени насмешки. Она взглянула на Нэнси. — Что-нибудь на десерт, дорогуша?

Рыженькая улыбнулась.

— Ванильное мороженое и кофе со сливками.

— Идите, садитесь. Все будет через десять минут.

Они перебрались к столу у окна. Впервые Фаустафф увидел лицо другого посетителя. Он был бледен, с коротко остриженными черными волосами и залысинами на лбу, холеной острой черной бородкой и

усами, с аскетическим складом лица. Губы его кривились, когда он смотрел на луну. Неожиданно он повернулся, взглянул на Фаустаффа, отвесил легкий поклон и снова уставился на луну. Глаза у него были блестящие, черные и сардонические.

Немного погодя вернулась девушка с подносом в руках.

— Ваши бифштексы вот в этой тарелке, — сказала она, поставив поднос на стол, — а ваши закуски вот в тех двух меньших. О’кей?

— Прекрасно, — кивнул Фаустафф.

Девушка переставила все тарелки с подноса на стол и отошла. Несколько поколебавшись, она обернулась к другому посетителю.

— Будете заказывать еще что-нибудь… э… герр Стевел… сэр?

— Стеффломеис, — произнес он, улыбаясь. Хотя выражение его лица было исключительно любезным, в нем мелькнул тот же отблеск сарказма, который Фаустафф уже заметил. Казалось, это обидело девушку. Она только фыркнула и поспешила обратно за стойку. Стеффломеис снова кивнул Фаустаффу и Нэнси.

— Я — приезжий в вашей стране, — сказал он, — и боюсь, что мне следовало принять какой-либо псевдоним, который было бы легче произносить.

Рот у Фаустаффа был набит бифштексом и он не мог сразу отреагировать, но Нэнси вежливо спросила:

— И откуда же вы, мистер…?

— Стеффломеис, — рассмеялся тот. — Моя родина — Швеция.

— Вы здесь по делу или на отдыхе? — осторожно поинтересовался Фаустафф. Стеффломеис лгал.

— И то, и другое понемножку. Пустыня великолепна, не так ли?

— Однако жарковата, — хихикнула рыженькая. — Я не думаю, что вы привыкли к такому там, откуда приехали.

— Летом в Швеции достаточно тепло, — отвечал Стеффломеис.

Фаустафф осторожно разглядывал Стеффломеиса. Подозрение профессора еще не вполне сформировалось, но что-то говорило ему, что Стеффломеису верить нельзя.

— Куда же вы направляетесь? — спросила девушка. — В Лос-Анджелес или Фриско?

— В Лос-Анджелес. У меня кое-какие дела в столице.

Лос-Анджелес или, точнее, Голливуд, где располагался президентский Блистающий Дом и Храм Правительства, был столицей Великой Американской Конфедерации.

Фаустафф управился со вторым и третьим бифштексами.

— Вы, должно быть, один из тех людей, о которых мы только что говорили, — сказал он, — из тех, кто предпочитает езду полетам.

— Я не слишком люблю летать, — согласился Стеффломеис. — И разве таким образом можно узнать страну, верно?

— Конечно, нет, — подтвердила рыженькая, — если вам нравятся картинки такого рода.

— Я их обожаю, — улыбнулся Стеффломеис. Поднялся, изящно поклонился им обоим. — А теперь, пожалуйста, извините меня. Завтра мне очень рано вставать.

— Спокойной ночи, — произнес Фаустафф с полунабитым ртом. И снова в черных глазах Стеффломеиса мелькнуло это таинственное

выражение. Снова он быстро отвернулся. И покинул ресторан, кивнув девушке, которая стояла за стойкой, и готовила содовую для Фаустаффа. Когда он вышел, девушка выбралась из-за стойки и подошла к их столу.

— Что вы о нем скажете? — спросила она Фаустаффа.

Фаустафф засмеялся, и посуда задребезжала.

— У него несомненный талант привлекать к себе внимание. Вероятно, он из тех, кто самоутверждается, разыгрывая таинственность перед окружающими.

— Без сомнения, — с энтузиазмом согласилась девушка. — Если вы имеете в виду то, о чем я думаю, то я с вами согласна. Меня от него прямо в дрожь бросает.

— А по какой дороге он приехал? — спросил Фаустафф.

— Не заметила. Он назвал в качестве адреса гостиницу в Л. А. Выходит, он приехал из Л. А.

Нэнси покачала головой.

— Нет. Как раз туда он едет. Он нам сказал.

Фаустафф пожал плечами и снова рассмеялся.

— Если я верно его раскусил, то сейчас он добился того, чего хотел — люди говорят о нем и удивляются ему. Я подобных парней встречал и раньше. Забудем о нем.

Затем девушка проводила их в номер. Там стояла большая двухспальная кровать.

— Она больше, чем наши стандартные кровати, — сказала она. — Можно сказать, сработано специально для вас.

— Вы очень любезны, — улыбнулся Фаустафф.

— Спокойной ночи, добрых снов.

— Спокойной ночи.

Рыженькая поторопилась забраться в постель сразу же, как девушка вышла. Фаустафф обнял ее и поцеловал, потом выпрямился, достал маленькую зеленую облегающую бархатную шапочку из кармана и приладил ее на голове прежде, чем начать раздеваться.

— Ты псих, Фасти, — захихикала рыженькая, сидя в постели, так что ее даже затрясло от смеха. — Я в тебе никогда не разберусь.

— А ты, дорогуша, никогда и не захочешь, — сказал он, раздеваясь и гася свет.

Тремя часами позже он был разбужен от того, что голову его что-то сжало слабой беззвучной вибрацией.

Он сел, отбросил одеяло и, по возможности осторожно, чтобы не потревожить девушку, выбрался из постели.

Инвокер готов. Следует вытащить его в пустыню, и чем скорее, тем лучше.

Трое в майках

Профессор Фаустафф выскользнул из номера — его огромное обнаженное тело двигалось с неожиданной грацией — и поспешил на автостоянку к своему «бьюику».

Инвокер был готов. Он составлял компактную сеть аппаратуры и был снабжен рукоятками для удобства перенесения. Профессор вытащил его из багажника «бьюика» и потащил прочь от стоянки и мотеля, подальше в пустыню.

Через десять минут он устроился в лунном свете и принялся играть на контрольной панели инвокера. Он вращал диски и нажимал кнопки. Белый лучик мигнул и погас, мигнул красный, зеленый, затем работа аппаратуры вроде бы приостановилась. Профессор Фаустафф отошел назад. Теперь полупрозрачные лучи света, казалось, брызнули из инвокера, вычерчивая во тьме геометрические чертежи. Поодаль среди них начала проступать фигура, сперва призрачная, а потом обраставшая плотью. Вскоре там стоял человек.