Узоры на коже
Шрифт:
— Но тебе же это во мне и нравится, — говорит и снова целует, не давая возможность что-то возразить. — И вообще, мы это обсуждали уже неоднократно. Да, я напыщенный индюк, наглый придурок и вообще — ещё тот фруктоовощ, но ничего с этим уже не поделашь. Придётся тебе терпеть.
Каждую фразу он перемежает поцелуем, от которых кружится голова и саднит губы, но я не могу насытиться, а Брэйн, похоже, в такой же ситуации. Мы, словно два подростка в осеннем парке: тискаемся, обнимаемся, впиваемся губами друг в друга, будто сейчас мир обрушится нам на головы. Чувствую, как внутри разливается непривычное
Вдруг Брэйн ставит меня на пол, от чего кажется, что проваливаюсь в яму, из которой могу не выкарабкаться, если не подаст руку. На секунду ощущаю одиночество, точно выпадаю из реальности, где была кому-то нужна. Фокусирую взгляд на, стоящем напротив, мужчине и вижу, как тяжело вздымается его мощная грудь, покрытая татуировками, как мелко подрагивают пальцы сильных рук.
Вдруг замечаю тонкий шрам на животе, похожий на след от удара ножа, и мысль, что кто-то мог его ранить, вонзается в мозг, заставляя внутренне сжаться. Но я не хочу пока говорить об этом, не буду спрашивать: дас Бог, выпадет шанс, но портить такой момент не хочется.
А тем временем Брэйн, точно изучает меня, путешествуя взглядом ореховых глаз по моему телу. Не знаю, нравится ли ему то, что он видит, но понимаю, что больше не хочу и не могу терпеть. Цепляю пальцами свою футболку и скидываю её на пол, оставшись в одном бюстгальтере. Глаза Брэйна округляются, словно он не ожидал от меня такого поступка, а я улыбаюсь, заметив удивление на мужественном лице.
— Ты красивая… — протягивает, будто пробует каждую букву на вкус, прислушиваясь к ощущениям, но приближаться не спешит. Словно ждёт, каким будет мой следующий шаг.
А мне хочется одновременно и помучить его и сорвать с себя уже эти моментально надоевшие, ставшие лишними, тряпки.
— Я знаю, — киваю и берусь за застёжку джинсов.
Сбрасываю с ног туфли и, купаясь в жарком взгляде мужчины, который нравится мне до душевного трепета, расстёгиваю верхнюю пуговицу. Никогда не танцевала стриптиз, но вот именно сейчас, именно в этот момент хочется продлить миг, когда срываются все покровы и до заветного остаётся один лишь шаг.
Брэйн, похоже, принимает условия игры, и от его следующих действий меня чуть не разрывает на мелкие кусочки: он приподнимает тёмную бровь и тоже расстёгивает верхнюю пуговицу. На своих штанах! Однако… если меня сегодня не разобьёт паралич от наших игрищ, то будет очень даже удивительно.
Мы двигаемся почти синхронно, поедая друг друга глазами, а я ловлю себя на мысли, что никогда и ни с кем не готова была к таким представлениям, но именно с Брэйном хочу попробовать всё, что только можно. Мне стыдно за саму себя, точно я развратная школьница, но останавливаться не хочу и не буду. Не сейчас, не с этим мужчиной. И пусть хоть весь мир взорвётся, рассыпавшись в пепел, не поверну назад.
Медленно расстёгиваю молнию на джинсах и сантиметр за сантиметром спускаю их всё ниже, пока не остаюсь в одном белье — почти обнажённая и беззащитная. Но, сделав это,
— Ты прекрасна, — говорит Брэйн и спускает вниз чёрные штаны. Ловко высвободившись из них, ногой отпихивает в сторону. — Твою мать, никогда не видел никого красивее.
— Господи, ты ещё и лгун. Думала, того, что ты самоуверенный наглец вполне достаточно.
— Для чего достаточно? — спрашивает, делая шаг в мою сторону.
— Для всего.
Чуть не задыхаюсь от его близости, от древесного аромата с нотками цитруса, что окутывает меня облаком. Сглатываю, не в силах справиться с эмоциями и поднимаю вверх глаза.
— У меня много разных достоинств.
Он не двигается, лишь стоит, уперев руки в бока, и я невольно любуюсь его мощным телом, сильными предплечиями и крепкими ногами, на которых тоже красуются узоры. Мне нравится, что он такой: большой, покрытый татуировками с головы до пят. Он кажется таким красивым, хотя, уверена, почти никто из моих знакомых — приличных, прилизанных — со мной не согласится. Но какая мне, в сущности, разница?
— Иди сюда, — говорю, протянув руку.
А Брэйн, словно только этого и ждал. За один длинный шаг преодолевает, разделяющее нас, расстояние и, подхватив меня на руки, несёт в комнату. Обвиваю его обнажённый торс ногами, и от соприкосновение наших тел пробегает лёгкая дрожь.
— Ты такой горячий, — произношу, зарывшись носом в его шею и легко целую, потому что не могу себе в этом отказать.
Как только мои губы касаются его кожи, Брэйн начинает чаще дышать и матерится, сквозь сцепленные зубы.
— Во всех смыслах, детка, — смеётся, но звук этот больше похож на хрип.
Брэйн вносит меня в тёмную комнату, и не успеваю ни о чём подумать, как оказываюсь лежащей на мягкой кровати. В голове проносятся сотни мыслей, но он куда-то уходит, от чего становится тоскливо и пусто.
— Паша, где ты?
— Ты меня ещё Павликом назови, — доносится из темноты, но глаза ещё не привыкли, потому как ни пытаюсь, не могу понять, с чем он там возится.
— И назову, если не скажешь, чем там занимаешься.
— Надо, вот и занимаюсь, секунду подожди, нетерпеливая какая.
И правда, проходит не больше секунды, и в углу комнаты зажигается крошечный огонёк. Потом ещё один, и ещё…
— Свечи? — выдыхаю, садясь на кровати. — Мне не мерещится?
— Нет, — отвечает, а я смотрю на его тело, освещённое пламенем свечей, на горящие странным блеском глаза и понимаю, что пропала.
Вся моя «невлюбчивость» летит коту под хвост, когда этот огромный татуированный мужик зажигает с десяток свечей.
— Да ты романтик…
— Ничерта я не романтик, но я же обещал сюрприз.
Он садится рядом, и кровать прогибается под его весом настолько, что я чуть не взлетаю до потолка.
— Ты сам — один сплошной сюрприз.
— Я знаю, — кивает и улыбается. — Я ещё тот подарок, у меня полная голова тараканов: ревнивый, жуткий собственник, а ещё работаю постоянно, с друзьями пью и морально разлагаюсь. Так что да, Брэйн — настоящий сюрприз. Сокровище дивное.