Узы крови

Шелдон Сидни

Рис немного рассказал ей о своем детстве в Уэльсе, и в его устах оно выглядело забавным, чудным и наполненным самыми невероятными приключениями.

– Я сбежал из дому, – рассказывал Рис, – потому что желал все увидеть, все испробовать. Я хотел быть всеми теми, с кем сталкивала меня судьба. Мне было слишком мало меня самого. Может, тебе это непонятно?

О, как ей это было близко и понятно!

– Я работал в парках и на пляжах, а однажды летом устроился катать туристов на кораклях по Розили, и…

– Стоп, стоп, стоп, – перебила его Элизабет. – Что такое Розили и что такое коракль?

– Розили – это быстрая, бурная речушка с массой опасных порогов и стремнин.

Коракли – это каноэ, сделанные из дощатых остовов, обитых водонепроницаемыми звериными шкурами, в Уэльсе ими пользовались еще до римских завоеваний. Ты бывала когда-нибудь в Уэльсе?

Она отрицательно покачала головой.

– Тебе там понравится.

Она в этом не сомневалась.

– В долине Ниты есть водопад, красивее которого в мире не найти. А какие прелестные уголки: Абериди и Кербуади, Портклес и Ллангвм Учаф. – Непонятные слова звучали как музыка. – Это дикая, непокоренная страна, полная волшебных неожиданностей.

– Но все же ты сбежал оттуда.

Рис улыбнулся и сказал:

– Меня толкала жажда. Я хотел владеть миром.

Но он не сказал ей, что жажда эта и поныне не была утолена.

В течение трех последующих лет Элизабет стала для отца просто незаменимой. В ее задачу входило делать его жизнь комфортабельной, чтобы он мог заниматься главным в ней – делом. То, как она сможет справиться со своей задачей, полностью зависело от нее самой. Она сама увольняла и набирала слуг, готовила к его визиту и закрывала после его отъезда различные дома, которые ему были в тот или иной момент необходимы, организовывала и руководила всеми его официальными приемами.

Более того, она стала его глазами и ушами. После какой-либо деловой встречи Сэм обычно спрашивал мнение Элизабет о том или ином собеседнике или объяснял ей, почему во время встречи поступил так, а не иначе. На ее глазах он принимал решения, которые затрагивали жизни сотен людей и вовлекали в оборот сотни миллиардов долларов. Она была свидетелем, как главы государств просили Сэма Роффа дать согласие на открытие у них одного из своих заводов или умоляли его в тех случаях, когда он хотел закрыть завод, не делать этого.

После одной из таких встреч Элизабет сказала:

– В это трудно поверить. Но у меня такое впечатление, что ты руководишь целым государством.

Отец рассмеялся и ответил:

– Прибыли «Роффа и сыновей» превышают доходы большинства стран мира.

Во время поездок с отцом она заново перезнакомилась со всеми членами семьи Роффов, своими кузинами и кузенами, их мужьями и женами.

В юности Элизабет виделась с ними во время праздников, когда они собирались в одном из домов отца или когда во время коротких школьных каникул она ездила в гости к кому-либо из них.

Самыми веселыми, общительными и дружелюбными были Симонетта и Иво Палацци. С Иво Палацци Элизабет всегда чувствовала себя особой женского пола. Иво заведовал итальянским филиалом «Роффа и сыновей» и делал это весьма успешно. Он легко сходился с людьми, и они любили иметь с ним дело. Элизабет запомнила слова своей одноклассницы, которая познакомилась с Иво:

– Знаешь, почему мне нравится Иво? Потому что он очаровашка.

Это было точно подмечено: очаровашка!

В Париже Элизабет встречалась с Эленой Рофф-Мартель и ее мужем Шарлем. Элизабет так и не смогла сблизиться с Эленой и всегда чувствовала себя немного натянуто в ее присутствии, хотя Элена неплохо относилась к ней. Стена холодной непроницаемости, окружавшая ее кузину, так и осталась неразрушенной. Шарль являлся главой французского филиала «Роффа и сыновей». Он был знающим и компетентным работником, но отец не раз говорил в присутствии Элизабет, что ему не хватает напористости. Он был хорошим исполнителем приказов, но их инициатором – никогда.

Сэм, однако, не трогал его, так как французский филиал фирмы все же процветал. Элизабет подозревала, что в этом успехе не последняя роль принадлежит Элене Рофф-Мартель.

Нравились Элизабет Анна Рофф-Гасснер и ее муж Вальтер. Элизабет знала семейную сплетню, что Анна Рофф вышла замуж за человека по положению ниже себя. Вальтер Гасснер считался в семье паршивой овцой, охотником за приданным, женившемся ради денег на женщине много лет старше себя, да к тому же некрасивой. С последним Элизабет не была согласна. Анна представлялась ей застенчивой, чуткой натурой, немного не от мира сего и напуганной жизнью. Вальтер понравился Элизабет с первого взгляда. Он был похож на кинозвезду, но в нем не было ни чванства, ни пустозвонства. Он казался по-настоящему влюбленным в Анну, и Элизабет отказывалась верить ужасным слухам, которые о нем ходили. Из всех своих родственников Элизабет больше всего полюбила Алека Николза. Его мать, Рофф по происхождению, вышла замуж за сэра Джорджа Николза, баронета. Именно к Алеку, когда ей бывало трудно, обращалась за помощью Элизабет. Он казался девочке, возможно, потому что был чутким и мягким человеком, ее ровней, и это очень льстило самолюбию Алека. Он всегда уважительно обращался с Элизабет, всегда готов был прийти ей на помощь или дать дельный совет. Элизабет помнила, как однажды, в момент полнейшего отчаяния, она решила убежать из дому. Уже запаковав в чемодан свои вещи, она решила позвонить Алеку в Лондон, чтобы попрощаться. У него в это время шло совещание, но он не бросил трубку и проговорил с Элизабет более часа. Таким был сэр Алек Николз. Но не такой была его жена Вивиан. Там, где Алек был великолепным и заботливым, она была себялюбкой и пренебрежительной к людям. Более эгоистичной женщины Элизабет никогда не доводилось встречать.

Много лет тому назад приехав на уик-энд в их поместье в Глостершире, Элизабет отправилась на пикник. Начался дождь, и ей пришлось вернуться домой раньше, чем предполагалось. В дом она вошла с черного входа и, когда пробегала через прихожую, услышала громкие голоса, доносившиеся из кабинета.

– Мне надоело быть нянькой, – кричала Вивиан. – Бери свою драгоценную племянницу и сам возись с ней. Я еду в Лондон, у меня там назначена встреча.

– Ну так отмени ее, Вив. Ребенок у нас пробудет еще один день, и она…

– А мне начхать! Мне хочется сегодня мужика, и я его получу!

– Вивиан, как тебе не стыдно!

– Можешь заткнуть себе жопу своим стыдом! И не суйся больше в мою жизнь!

С этими словами Вивиан вылетела из кабинета и, наткнувшись на остолбеневшую Элизабет, просюсюкала:

– Так быстро вернулась, крошка?

И не говоря больше ни слова, вихрем пронеслась вверх по лестнице.

В дверях кабинета показался Алек.

– Зайди, Элизабет.

Нехотя она вошла в кабинет. Лицо Алека горело от стыда. Элизабет ужасно хотелось его как-нибудь утешить, но она не знала, как это сделать, чтобы не обидеть его. Алек подошел к длинному, узкому старинному столу, взял трубку, набил ее табаком и медленно стал раскуривать. Элизабет казалось, что он занимается этим целую вечность.

– Ты должна понять Вивиан.

– Это не мое дело, Алек, – начала Элизабет, – я…

– В каком-то смысле и твое. Ведь мы – единая семья. Я не хочу, чтобы ты плохо думала о ней.

Элизабет ушам своим не поверила. Алек пытался обелить свою жену. И это после того, что она только что слышала своими собственными ушами!

– Иногда в браке, – медленно сказал Алек, – у мужа и жены могут быть разные потребности. – После неловкой паузы, словно найдя нужные слова, он добавил: – Я не хочу, чтобы ты плохо думала о Вивиан, потому что я… не в силах удовлетворять некоторые ее нужды. Но она-то в этом не виновата.