Узы любви
Шрифт:
— Ну что, Кетрин?
— Я… я хотела задать вам вопрос… если вы пообещаете не смеяться надо мной.
— Мне бы твои печали! Ну, так что там?
— Вы были в… ну, в этом месте! Правда, были?
— О чем ты? В каком месте?
— Ну… об одном из этих мест, где находятся нехорошие женщины… Вы знаете, о чем я говорю.
— О борделе, что ли?
— Да.
— Ради бога, почему бы тебе не сказать ясно, что ты имеешь в виду бордель? Да, я бывал в борделях.
— А какие они?
— Ты проявляешь исключительно потрясающий недостаток знаний… правил приличия, имею я в виду, — сказал он нежным, дразнящим голосом.
Она ткнула его локтем.
— Не будьте таким противным и рассказывайте мне.
Он повернулся к ней и прижал ее тесней к своей груди, неторопливо проведя рукой по ее телу и остановившись на ее бедре. Было просто и хорошо лежать вот так, рядом с ней, и разговаривать как супруги.
— Ну, все зависит от того, насколько дорогой тот или иной бордель. Некоторые из них представляют собой обветшалые дома, но в наиболее изысканных и модных полы устланы красными плюшевыми коврами, а на окнах висят красные бархатные занавески. Кушетки, кресла, диваны — все покрыто бархатом. Обычно в борделях бывает большой бар, зачастую отделанный мрамором. А все стены в борделях увешаны зеркалами в золоченых рамах и картинами обнаженных женщин.
— Вы шутите! На самом деле обнаженных?
Он усмехнулся:
— Да, дорогая, на самом деле обнаженных, ну, или же задрапированных прозрачным шарфом.
— И что происходит, когда в бордель заходит посетитель?
— Ну, сидишь и выпиваешь немного. Иногда в борделях бывает и буфет с закусками. Вокруг расхаживают девушки в различной степени раздетости, посетители с ними разговаривают, смотрят на них, ну, и выбирают, какая понравится.
— Они хорошенькие?
— Некоторые да, некоторые нет. Очень мало таких, как ты.
— В самом деле?
— В самом деле.
— Ты считаешь, что я хорошенькая, да? — спросила она, и голос ее прозвучал несколько изумленно.
— Конечно! Ты прекрасна!
Она лежала несколько минут спокойно, переваривая эту мысль. Никто еще и никогда не находил ее красивой. Или желанной. Но все же, он украл ее, потому, что ее желал! Не из-за ее денег, как другие мужчины. Он просто желал ее саму. И даже не по причине ее уравновешенного и спокойного характера и рассудительности, как лейтенант Перкинс. Какое это захватывающее, опьяняющее чувство — быть красивой и желанной!
Возможно, она и в самом деле хорошенькая! Наверное, Педжин была права: ее поведение, одежда и прическа делали ее непривлекательной. Внезапно у нее появилось желание испробовать на нем свою привлекательность. Она обнаружила, что ей хочется прикоснуться к нему, возбудить его поцелуями, нарочно показаться перед ним обнаженной.
Она сурово одернула себя и продолжила расспрос:
— А когда ты сделаешь в борделе свой выбор?
— Тогда поднимаешься вместе с девушкой в ее комнату. Они тоже бывают разные, в зависимости от дороговизны борделя. Некоторые отделаны с большим вкусом и фантазией, с зеркалами на потолке над кроватью.
— Зеркалами? — потрясенно переспросила Кетрин.
— Да. Это очень возбуждает.
— И что же они делают с тобой?
— Все, что угодно. Чего они не делают, так это не лежат под тобой, как доска, со стиснутыми зубами.
— А я и не говорю, что стараюсь следовать их примеру! — вспыхнула Кетрин.
— Ладно, успокойся. Главное — это то, что они пытаются доставить тебе удовольствие. Они выполняют все, о чем их просишь: разные позы или трюки, что тебя возбуждают.
— Что же именно?
— Я буду счастлив показать тебе, — спокойно произнес он.
— Не глупи! Ты еще слишком слаб. Ты болен.
— Как я могу быть слабым, если ты хочешь заняться со мной любовью?
— Не хочу, поэтому не беспокойся! Просто мне интересно, что же они делают по-другому, не так, как все.
— То, что проделывают они, не отличается от того, что делает любая другая женщина, если она горячая и страстная. Дело, пожалуй, в том, что большинство женщин чувствуют себя слишком скованными правилами приличия. Может быть, девушка из борделя ничего делать не будет, лишь поласкает тебя. Мужчины тоже любят, когда их целуют и трогают нежно, — его голос стал хрипловатым. — О, Кетрин, один разговор с тобой об этом возбуждает меня. Мне так хочется чувствовать прикосновения твоих рук, твоих губ.
Он нежно прикоснулся ртом к ее губам, и ее губы были покорными, и какое-то время она отвечала на его поцелуй, прижавшись к его губам. Его тело содрогнулось, и он крепко сжал ее в своих объятиях. Ее язык скользнул в его рот, и стон восторга вырвался у него, когда она нежно поводила своим языком внутри его рта.
Вдруг она вырвалась и отвернула лицо:
— Нет, пожалуйста.
— Проклятье! Кетрин, не дразни меня! — голос Хэмптона звучал, будто его пытали.
Она взглянула на него, осознав, что может, умеет возбуждать его, несмотря на свою неопытность. Она могла возбудить и усилить его желание! Странное, незнакомое, кружившее голову чувство власти охватило ее — она могла властвовать над ним, возбуждать его против его воли! Если бы ей, конечно, того захотелось. И ей отчаянно захотелось попробовать свою власть над ним, ласкать его, позволить своим рукам бродить по его телу и видеть, как его лицо зажигается страстью, и слышать, как его дыхание учащается и становится тяжелее.
Призвав к себе всю свою силу воли, она отодвинулась от него.
— Нет. Я не могу. Это нехорошо.
— Кетрин, понимаешь ли ты, что со мной делаешь?
— Извини, — она была очень близка к тому, чтобы заплакать, ее голос предательски дрожал. — Я не хотела. О, пожалуйста, пожалуйста, я не могу!
— Ладно. У меня сейчас нет сил затевать сражение. Иди сюда назад ко мне! Я ничего не буду делать. Я только хочу держать тебя в своих объятиях и разговаривать с тобой.
Он продолжал говорить с ней спокойным и бесцветным голосом, но она едва ли слышала его, так отчетливо ощущала она соприкосновение их тел и свое до боли страстное желание дотронуться до него. Прошло много времени, прежде чем она смогла заснуть той ночью.
На следующее утро Хэмптон настоял на том, чтобы ему позволили одеться и ходить по каюте, а днем он предпринял прогулку по палубе, для поддержки опираясь на плечо Кетрин. Ел он за двоих, и очень скоро его силы начали восстанавливаться. День спустя он провел на палубе уже несколько часов, а через другой день полностью выздоровел.
Корабль неуклонно приближался к Англии, и Кетрин с тревогой и нетерпением ждала их прибытия. Больше он не пытался овладевать ею снова, но она обнаружила, что сама желает его. Лежать рядом с ним ночью без движения становилось для нее все трудней и трудней. Она ощущала постоянно его твердое мужское тело, его сильные мускулистые руки. Если в скором времени они не доберутся до Лондона, то Кетрин знала, что не выдержит и уступит своей страсти.