Узы любви
Шрифт:
ЧАСТЬ 3
АНГЛИЯ
Глава 11
— Ну что ж, дорогая моя, мы почти прибыли, — буднично сказал Хэмптон как-то утром за ленчем.
— Что? — задохнулась от волнения Кетрин.
— Сегодня после обеда мы будем в Ливерпуле.
— В Ливерпуле? Я думала, мы плывем в Лондон.
— В Лондон я отправлюсь поездом, когда мы пришвартуемся. В Ливерпуле я обычно продаю и покупаю товары. Ты можешь поехать со мной в Лондон, если пожелаешь.
— Я… я полагаю, что это как раз то, что мне надлежит сделать. В Лондоне я схожу в американское посольство, — сказала она неуверенно.
— Почему
— Но ты ведь отпустишь меня, когда мы доберемся до Англии! Неужели ты всерьез собираешься и дальше держать меня в плену?
— А почему бы и нет?
Она в изумлении уставилась на него:
— Но… корабль — это одно дело, но как можешь ты удерживать меня насильно в густонаселенной стране? Поверь мне, я не собираюсь сидеть себе спокойно.
— Очень просто. Если ты хочешь сойти с корабля, все, что тебе нужно сделать, это дать мне слово, что ты не попытаешься бежать. Я доверюсь твоему слову. В противном случае, я оставлю тебя запертой в этой каюте и поставлю Пелджо сторожить тебя.
— Я примусь кричать, пока кто-нибудь не заинтересуется, в чем дело, — пригрозила Кетрин.
Хэмптон преспокойно чистил апельсин:
— Во-первых, думаю, маловероятно, чтобы кто-нибудь услышал тебя в этих шумных доках. Во-вторых, сомневаюсь, чтобы в Ливерпуле кто-либо обратил на это внимание, если б даже и услышал тебя. В-третьих, у Пелджо будет мое позволение при необходимости связать тебя и заткнуть тебе рот кляпом.
Кетрин побелела от ярости.
— Ты чудовище! Если б я только знала, то и пальцем бы не шевельнула, чтобы спасти тебя от болезни. Боже, прости меня, но мне нужно было позволить тебе умереть!
— Полагаю, это больше соответствовало бы твоему характеру. Хочешь дольку апельсина?
— Не хочу я твоего апельсина… и вообще ничего от тебя не хочу! Ты самый жестокий, закоренелый и бездушный злодей, какого я когда-либо встречала!
Хэмптон не отрывал глаз от пористой апельсиновой кожуры в своей руке. Он не мог заставить себя посмотреть Кетрин в лицо. Он понимал, что сейчас уничтожает все то доверие и те дружеские отношения, что начали было складываться между ними. Она была столь заботлива, когда он болел, а он теперь же отплатил резкой грубостью и новым насилием в ответ на ее бескорыстную помощь. Не было сомнений, что она считает его порочным человеком, заслуживающим лишь презрения. Но он не мог ее отпустить. Этим утром он решил было, что должен освободить ее. Но вслед за этой мыслью пришло мучительное осознание того, что ему невыносимо даже предположение о том, что они могут расстаться.
Не имело никакого значения, была ли она груба, вызывала ли у него раздражение, дело было в другом: с каждым днем она становилась все более желанной, интересной, вызывающе дерзкой и смелой. Он понял, что ему не будет покоя, пока он не покорит ее душу и волю, так же, как и ее тело.
Если ему удастся удержать ее, то он добьется успеха, он был в том уверен. Он уже обнаружил в ней некоторые признаки ослабления ее враждебности к нему. Все, что ему требовалось — это время. Ему опять придется удержать ее силой, но зато у него появится время. Если же он отпустит ее, она просто-напросто исчезнет из его жизни, и он потеряет всякую надежду когда-либо завоевать ее. Он не знал сам, почему ему было так важно иметь рядом с собой именно эту женщину, а не какую другую. В прошлом он легко и не задумываясь менял женщин и никогда не сожалел о том, что кого-то бросил. Но теперь он точно знал, что об этой женщине он будет горько сожалеть. Нет, невзирая ни на что, она должна принадлежать ему.
— Кетрин, я даже не буду пытаться объяснить тебе все сейчас. Ты слишком разозлена, чтобы понять меня… или хотя бы выслушать. Позже я постараюсь объяснить тебе свой поступок и надеюсь, что ты поймешь меня. Но пока что, пожалуйста, просто принимай мое решение как данность.
— Я не могу согласиться!
— Ты должна, — его голос был лишен всяких эмоций.
Кетрин стояла молча, испепеляя его взглядом, слишком захлестнутая волной гнева, чтобы не потерять дар речи. Он слегка поклонился ей и ушел. Как только дверь захлопнулась, она в приступе ярости стала метаться по комнате, плача, ругаясь, швыряя все, что ни попадя, в молчаливую и безразличную дверь.
Вся ее прежняя неприязнь к нему вскипела в ней с новой силой, сгущаясь и пуская пузырьки, как при изготовлении карамели. Она презирала его. Человек зла, он был начисто лишен всех добрых человеческих качеств. Он не имел никакой жалости к девушке, которую обесчестил. Он даже не раскаялся в том, что натворил. Он не испытал благодарности к ней за то, что она так возилась с ним во время его болезни.
Но вскоре ее гнев улетучился, и она успокоилась достаточно, чтобы сесть и подумать. Хотя отказ Хэмптона вернуть ей свободу удручал ее, так как она ожидала, что прибытие в Лондон даст ей возможность наконец самой решать свою судьбу, все равно, ее положение теперь было гораздо лучше прежнего. Если бы ей теперь удалось бежать, то она нашла бы, к кому обратиться за помощью, в то время как прежде ее окружал лишь бескрайний океан. Она раздумывала, давать ли ей обещание не пытаться бежать и поехать в Лондон, чтобы затем нарушить это обещание, или же остаться на корабле. Если она поедет с ним в Лондон, наверняка он будет присматривать за ней и поймает ее прежде, чем она доберется до посольства, и тогда уж нельзя предсказать, что он предпримет. Нет, лучше ей остаться на корабле в надежде, что представится случай сбежать.
В дверь постучали и послышался голос доктора Рэкингхэма:
— Мисс Девер?
Кетрин спрыгнула с постели. Как могла она забыть о нем? Он поможет ей! Она подбежала к двери, но не смогла ее открыть. Хэмптон запер ее!
— Доктор Рэкингхэм, дверь заперта. Вы меня слышите?
— Да. Почему дверь заперта на замок?
— О, доктор! Вы должны помочь мне! Капитан не собирается отпускать меня по прибытии в Англию. Он сообщил мне это сегодня за ленчем.
— Я должен буду поговорить с этим молодым человеком! — возмутился доктор.
— О, нет! Пожалуйста, не надо. Он не послушает вас, и я боюсь, что он может помешать вам помочь мне. Думаю, вам следует просто сойти на берег, а затем рассказать обо всем в полиции и вернуться на корабль с полицейскими. Не станет же он воевать с Англией!
— Не беспокойтесь, Кетрин, мы спасем вас. Сейчас я уйду, чтобы никто не заметил, что мы разговариваем. Успокойтесь!
— Постараюсь, — сказала Кетрин и почувствовала торжество.
Она щелкнула пальцами. Ну и поделом ему будет! Она перехитрит его. В восторге Кетрин засмеялась и бросилась на кровать, где легла на спину, предвкушая свою победу.
Доктор, однако, не был настроен столь оптимистично, потому что понимал, что вряд ли все будет обстоять так просто, как полагала Кетрин. Он не думал, что английская полиция станет из кожи вон лезть, стараясь попасть на борт корабля одного государства, чтобы освободить подданную другого государства, находящегося в состоянии войны с первым. Может, этим займутся военные? Представителям федеральных властей не разрешат подняться на это судно в нейтральном порту. Ситуация грозила перерасти в международный конфликт, если учесть неукротимый и горячий нрав обоих, как Хэмптона, так и Кетрин.