Узы тьмы
Шрифт:
Неужели именно этого она ожидала весь день?
Не опасность, а нечто иное? Вряд ли. Ничего с ней не происходило, во всяком случае, ничего особенного. Она была курицей, несущей для отца золотые яйца. Ценнее литой статуи Будды. Изо дня в день Клео прозябала в особняке Тремейнов, пока ее не звали, чтобы дать очередное предсказание отцу или какому-то лорду или леди, выложивших за это целое состояние.
До розовой арки в отцовских садах оставалось четыре шага. Клео молча считала их, слушая шорох гравия под ногами.
Затем она почувствовала аромат духов — смесь лавровишневой воды, бергамота, капельки розового дерева и лимона. Значит, джентльмен. И небедный, потому что эта особая смесь исходила лишь от самых богатых приятелей отца. Тех, кто разговаривал с итонским акцентом и даже смеялся как-то по-особенному.
Клео подняла голову, и кончики повязки мазнули по шее. Она остановилась подле увитой розами решетки, закусила губу, а затем решилась.
— Вы меня преследуете, сэр?
Незнакомец изумленно промолчал. Он не ожидал, что она его заметит.
— Если, конечно, вы тут не случайно и просто хотели покормить уток в закрытом саду моего отца? — Клео повернулась, задев корзинкой юбки. Она ощущала аромат духов, но больше ничего. — А теперь вы заставляете меня чувствовать себя глупо, так как я знаю, что вы здесь. — Она коснулась повязки. Надо добавить немного тайны и театральности. — Вы не можете подкрасться к Кассандре, понимаете?
— Прошу прощения, я не хотел вас беспокоить, — произнес низкий голос.
Не старый, хотя и старше Клео. С легким французским акцентом. Незваный гость словно ощущал себя не в своей тарелке и не знал, что сказать.
— Не сомневаюсь. Вы так тихо за мной крались.
Повисло неловкое молчание.
— Прошу прощения.
— За то, что я вас поймала, или за то, что следили за мной?
Клео давно поняла, что на прямые вопросы люди отвечают правдиво, да и по их реакции можно кое-что выяснить.
— Я не знал, что вы предсказательница, — печально ответил он, словно если бы знал, то и близко бы не подошел.
— Я не просто предсказательница, а самая сильная, во всяком случае, пока.
— А они все должны носить повязку на глазах? Я считал… — Мужчина замолчал, осознав, что забыл о вежливости, хотя сама Клео сочла его любопытство почти безвредным.
— Она помогает мне четче видеть. Отец надел на меня повязку, когда мне исполнилось пять. У меня было видение, что если я когда-либо снова увижу мир, то потеряю дар.
И поэтому Клео так никогда и не осмелилась снять повязку. Отца волновал лишь ее талант. Она не хотела терять его внимание.
— И вы ничего с тех пор не видели?
— Ах, многое, часто неприятное, иногда весьма занимательное. Что бы я увидела глазами, помимо травы и деревьев? А вот в повязке я вижу многое, иногда весь мир. — Клео не дала гостю времени прийти в себя и протянула руку. — Вы со мной не погуляете? Проводите слепую бедняжку до воды?
— Уверен, вы и без меня прекрасно справлялись. — Судя по тихому шуршанию одежды, он сцепил руки за спиной.
Клео склонила голову набок:
— Вам не нравится прикасаться к людям?
— Вовсе нет. Только вот, думается мне, касаться той, что видит весь мир, небезопасно. Вдруг вы узнаете все мои секреты?
Клео улыбнулась. Прикосновение часто позволяло ей узнать человека, иногда даже вызывало пророческое видение. О да, гость очень интересный.
— А у вас разве есть секреты?
— У всех они есть, — мрачно ответил он.
— Ну что ж, вы бросили мне вызов.
Незнакомец отступил, но Клео и не подумала хватать его за руку.
— О, не глупите, это было бы слишком просто. — Она проказливо ухмыльнулась.
Клео не хотела всего лишь узнать тайны этого мужчины, она собиралась их отыскать. Какой интерес в легко полученной информации, да и нет гарантии, что от одного прикосновения она впадет в транс. Для этого требовались долгие часы медитации. В противном случае предсказания случались помимо ее воли.
— Это меня и беспокоит, — прошептал незнакомец.
— Вы останетесь? У меня нечасто бывают гости, и ни одному из них я не интересна.
— Почему вы думаете, что я другой?
Клео взмахнула корзинкой. Ей не хотелось сообщать ему правду, но и терять собеседника тоже не улыбалось.
— Со мной редко заговаривают и задают вопросы лишь о себе. А на мои почти никогда не отвечают. К тому же, подозреваю, вам интересна я сама, а не то, что я способна дать.
Повисло натянутое молчание.
— Я останусь, — наконец сказал он, судя по ощущениям, не сводя с нее глаз, и сердце Клео екнуло.
— Так как вас зовут? Можно мне это узнать? — спросила она, снова повернувшись к пруду.
Незнакомец был прав, она не нуждалась в его помощи: за шестнадцать лет прогулок вслепую Клео запомнила все дорожки.
После некоторого колебания, он произнес:
— Себастьян.
Себастьян. Она мысленно проговорила его имя. Красивое. Такого ей прежде слышать не приходилось, по крайней мере, в связи с отцом.
— Меня зовут Клео.
— Я знаю.
Как необычно. Клео считала, что ее существование держится в строгой тайне, если не считать некоторых посвященных, но уверенность в голосе гостя вызвала подозрения. Себастьян знал, кто она, и специально пришел в сад. Их встреча не случайна.
Он явно заинтересовался ею, а не ее отцом.
«Верно». Предчувствие накатило на нее, обжигая огнем.
Клео замаскировала вскрик покашливанием.
— И что вы тут делаете? Шпионите?