В аду деньги не помогут

Боб оторвал кусок от пиццы, накрутил потянувшийся вслед расплавленный сыр. Глядел, как стекают красные капли кетчупа.

– Знаешь, за миллион я запросто могу убить человека.

Кивнул головой на крышу казино:

– Та чёрная бульба, это камера?

– Камера. И не как здесь, кошку от собаки не отличишь. Оператор прыщи на шее пересчитает. Да и сейчас нас видит, а в игровом даже слышит.

На самом деле Боб добродушный малый. Его, кажется, невозможно разозлить. В своей прошлой жизни он

– Ничего хорошего, научили убивать голыми руками.

После того, как его прибило к этим берегам, получил квалификацию горного гида. Работал в Альп-клубе, там и познакомились. Водили вместе клиентов на вершину. Вчера вдруг позвонил, уже ночью:

– Опять разругался с женой. Надеюсь пожить у тебя. Звоню с дороги, скоро буду.

Говорил без художественного свиста. Это его выражение. Этим он мне и нравится. Сегодня пришёл посмотреть на мою новую работу.

Ленивое утро, крупье скучают у рулетки, пара завсегдатаев за столом с блэкджеком. Играют молча, серьёзные лица, общаются жестами. Мы пересекли полупустой зал, спускались по широкому мрамору парадной лестницы. Я придержал Боба рукой, дал пройти нашим секьюрити.

– Куда это они с чемоданчиком?

– В инкассаторскую.

– И много у них?

– Сколько проиграли, столько и несут. Может, миллион.

Через бутики на первом этаже, через полутёмный коридор вышли на узкую Лэмб-лейн. Другая сторона сияющего фасада. Нависают кирпичные стены, шуршат вентиляторы в трубах. Серые двери, ворота гаражей, мусорные баки ровными рядами. Боб оценил быстрым взглядом:

– Изнанка жизни?

Я показал на неприметную калитку:

– Кратчайшая дорога к лучшей пиццерии.

Красивый дворик с дровяной печью посредине. Худой итальянец вытащил с углей пепперони одиннадцатого калибра, закрыл железную дверку, постучал лопаточкой, стряхнул прилипшие угли. На звук прилетел официант в белоснежной куртке, подхватил поднос.

Этот день мы начали с пива: «Жёлтый эль» для меня и «Хайнекен» Бобу. Он ещё не завтракал, а я уже успел пообедать. Пока он ел, я цедил из кружки, оторвал пару ломтиков из его тарелки.

Настроение Боба явно улучшилось после вчерашних жалоб на судьбу.

– Что на десерт?

– Бери свой чемоданчик с миллионом и пойдём пробовать лучшие вина Отаго, – в тон ему сказал я.

Боб пугающе рассмеялся не разжимая губ.

– Вина на халяву, сэр! – добавил я на всякий случай.

Я знал тут все закоулки. Из дворика с печкой вышли через кухню. На нас с испугом посмотрел молодой китаец у посудомоечной машины. Протискивались меж домов, воняло мочой. Тесный проулок закончился неожиданной роскошью витрин и парадной улицей. Знакомая дорога к моим друзьям из винодельни. Бочки, ряды бутылок, стена растений из подвешенных горшков, а за ней комната дегустации.

Этим залом заведует парень из Югославии. Так он до сих пор называет свою страну. Один из немногих, кто произносит моё имя правильно. Сели за дальней стойкой, в углу. Нам принесли четыре бокала – два с красным, два с белым и дощечку с сыром и оливками.

– Дегустация бесплатно, – улыбнулся стюард.

– Мы ничего не купим!

Он рассмеялся:

– Ну нет проблем, Влад!

Все знают друг друга в этом маленьком городке. Он прекрасно понимает, что мне и в голову не придёт покупать их дорогое вино.

Разглядывали бокалы на свет, притворялись знатоками.

– Сначала нюхай.

– Не опошляй, мы должны вдыхать аромат!

Боб повертел головой, убедился, что никого рядом нет, и парой глотков прикончил гордость местных подвалов. Долго гонял маслину по тарелке, наконец подцепил.

– Какой бы ещё подвиг совершить?

Я потряс фужер, слизнул последнюю каплю, с сожалением посмотрел на дно.

– Через такой же вонючий закоулок проберёмся в один отельчик. Не забыл немецкий?

Боб знал этот язык и считал себя большим экспертом по шнапсу.

На самом деле надо убить время до отправления парохода. Лет сто назад на этом паровике возили припасы фермерам, а обратно – овец на аукционы. Прошли времена дорогого сукна, палубы отмыли от навоза, теперь возят туристов. Давно хотел прокатиться, да не было повода. Теперь есть – показать Бобу озеро.

Перед входом в бар из автобуса вывалилась толпа розовощёких людей со сноубордами и лыжами. Гремели неуклюжими пластиковыми ботинками, вытряхивали снег из карманов. Я чувствовал себя неловко в цивильной одежде среди разноцветных курток и штанов. Хотелось быть как они.

Шнапс однако Бобу не понравился. Мы вышли и побрели по набережной выпить английского чаю в беседку Её Величества Виктории.

Под ногами шуршала рыжая листва. Здесь вся зима как поздняя осень. Воздух прозрачный, вода голубая, вершины снежные. Деревянные кружева и железная корона на крыше видны издалека.

– Cup of tea for two, please 1 , – попросил я.

Скромная просьба обернулась двумя полными подносами. Стол уставили фарфором: чайники, чашки, блюдца, молочники и много чего ещё неизвестного назначения. В такую погоду хороший чай с видом на озеро, пожалуй, лучше шнапса. Я макал сконы в сливки, Боб мазал джемом. Со стороны гор прибежало случайное облако, громко застучал дождь по жестяной крыше.

Длинно засипел гудок, пропел ещё три раза басом. Мы постояли на носу, посидели на верхней палубе, заскучали и пошли в буфет. На моё счастье у них была водка и даже не «Смирнофф», а «Русский стандарт». Заказать водку тут непростое дело. Рыжая девушка за стойкой оказалась понятливой, но чутьё меня не подвело: она уже было собралась бросить лёд, но я затряс ладонью …No! No! No!..

Мы громко чокнулись двойной порцией, залпом выпили. Барменша с застывшей улыбкой смотрела, как я зачем-то понюхал рукав, а Боб громко крякнул от удовольствия.