В августе сорок третьего

Тарханов Влад

За неделю общения мы перешли на «ты». Я понимаю, что собеседник прекрасно знает те приемы, которые использую в разговоре с ним, да и сам он как оппонент далеко не подарок, надо постоянно быть настороже. Каждая наша беседа становится интеллектуальным поединком. Интересно. Сложно. Очень утомляет. Вот видите, поднабрался. Тоже стал рубить короткими фразами, почти односложными предложениями. Съел несколько печенек, к бутербродам даже не притронулся, что-то не хочется. В ритуале перекуса еще сигарета. Точнее, две штуки – одна за другой. И тогда мы продолжим.

– Алекс, ваш лидер. Он курит трубку. Ты обещал мне. Те самые папиросы.

– Попробуй, Генрих.

Я же говорил, стал тоже немногословным и рублю фразы. Протягиваю пачку «Герцоговины Флор». Интересно, что это, психологический заход, попытка снизить мою враждебность и настороженность, или хочет что-то понять про Сталина? Пользуясь своими, только ему одному известному приемами. Вообще-то

это называется «подстроиться под объект». Он хорошо понимает, что его судьбу будет решать не ваш покорный слуга, а Иосиф Виссарионович лично. Ну, достать «Герцоговину» не такая уж большая проблема. И от одной упаковки не обеднею. Интересно, какие выводы сделает мой визави? Он аккуратно открывает пачку, достает папиросу, разминает ее, потом постукивает по столу, чуть уплотняя табак, так, чисто ритуальный жест, а не реальное уплотнение. Закуривает, выкуривает первую в абсолютной тишине. Я не мешаю. Пусть оценит. Тогда что-то скажет. Если захочет.

– Интересный аромат. Лёгкий. Сладковато-пряный, ориентальный. Балканский или турецкий. Балкан. Судя по названию. Цветущий луг. Скошенная трава. Точнее. Немного смолистый. И очень крепкий. В послевкусии есть кислинка. Приятная. Ограничусь одной.

– Любин. Южная Герцоговина. Флор – это особая технология. Никакой искусственной ферментации. Из листа удаляют черешок и перемычки. Особая нарезка. И шесть месяцев выдерживается, зреет. Только после этого идет на папиросы. Крепкий. Девятка или даже десятка. Создан одним татарином. Организовал в Москве папиросную фабрику «Ява». Еще до революции. Сейчас поставки возобновились [70] , но это из старых запасов. Довоенных.

70

Главный герой намекает, что РККА уже освободила почти всю Югославию и принялась за Италию.

Генрих докурил.

– Продолжим?

Он согласно пожимает плечами. Мол, куда я денусь. Наш разговор идет на немецком. Пришлось. Финский. Немецкий. Английский. Фарси. Арабский. Японский и китайский. На каждый по полтора-два месяца. Извините, японский и китайский – два с половиной. Много иероглифов. Это кроме всего прочего. Вот и подумайте, какая нагрузка упала мне на плечи! Спать приходилось по три-четыре часа максимум, чаще всего на работе.

– Итак, вернемся к двадцать четвертому сентября. Когда вы узнали о перевороте?

– Я не узнал. Я почувствовал. В 13–20 я вернулся домой. Берлин-Ланквиц, Корнелиусштрассе, 22. Забрать документы. Я работал дома. Они мне понадобились. В городе было спокойно. Марта накрыла обед. В 13–45 мне позвонил помощник. Сообщил о перемещениях военных. Я не стал ждать. Оставил в сейфе приманку. Не самые важные документы. Архив давно спрятал. Надёжно (эти документы уже были у нас – одно из условий сдачи в плен). Я переоделся. Отправился на Войерштрассе, 18. Там жил «Корсиканец» [71] . До утра был у него. Потом перебрался в Берлин-Лихтераде. Уландштрассе, 41а. Полковник Эрвин Гертс [72] . У него я прятался. До прихода оккупационных войск. Потом пришел в комендатуру. Сдался вашему СМЕРШ. Я написал подробно.

71

«Корсиканец» – Арвид Харнак, один из организаторов и руководителей «Красной капеллы», сотрудник Министерства экономики. В РИ казнен 22 декабря 1942 года.

72

Один из участников «Красной капеллы», полковник Люфтваффе, журналист. В РИ казнен 10 февраля 1943 года.

Я кивнул головой. Он действительно подробно описал свою эпопею после 24 сентября. Точно. Детально. Достоверно. Логично. Наша беседа велась под магнитофон. Ее распечатку на немецком он подпишет позже. Мне принесут два экземпляра: на русском и немецком. И только после моей визы эти материалы пойдут в дело.

– Меня интересует то, как вы вышли на «Красную капеллу», желательно в деталях.

Меня это действительно очень интересовало. Мы сделали всё, чтобы эта группа не провалилась. Но, оказывается, с декабря сорок второго года организация работала «у Мюллера под колпаком». Вы еще не поняли, что мой собеседник Генрих Мюллер, начальник политической полиции Третьего Рейха, заместитель Кальтенбруннера? Кстати, на своё воплощение в знаменитом сериале, актера Леонида Броневого, не похож совершенно – внешне, а вот характер… характер передан был достаточно точно. Разве что ухмылки такой не наблюдал у оригинала ни разу.

– В конце сорок второго года. Мы не могли поймать передатчик. Сделал ставку на агентуру. Гёрделер [73] .

Был связан с группой Бека. Оставили как приманку. Отслеживали связи. Привлёк внимание писатель Кукхоф. Фактов не было. Агент Фриц Райкерт. Провели проверку. Адам спалился. Я просчитал, это не лаймы. 8 декабря пригласили «Старика» [74] . Беседовали на конспиративной квартире. Съемная. Потсдамен платц, 4. Райкерт уже вычислил «Корсиканца» и «Ани» [75] . Я предложил «Старику» сотрудничество.

73

Видный экономист, один из лидеров антигитлеровской оппозиции, кроме связей с «Красной капеллой» участвовал в заговоре 20 июля. В РИ казнен 2 февраля 1945 года.

74

«Старик» – писатель Адам Кукхоф, один из участников «Красной капеллы», в РИ казнен 5 августа 1943 года.

75

«Ани» – Ода Шоттмюллер, танцовщица, связная «Красной Капеллы», хозяйка конспиративной квартиры. В РИ казнена 5 августа 1943 года.

– И что «Старик»?

– Был удивлён. Что это он меня завербовал.

– Так, дальше.

– Райкерт исчез. Надёжно. Стал опасен. Встретился с «Корсиканцем». 14 декабря, там же. Договорились о сотрудничестве.

– Вы встречались со «Старшиной» [76] ?

– Я не знал о «Старшине».

– Хорошо, продолжайте. – вроде бы не врёт.

– Договорились о связи через «Керна» [77] . Я его знал раньше. Но не подозревал.

76

«Старшина» – Хайнц Харро Макс Вильгельм Георг Шульце-Бойзен, обер-лейтенант Люфтваффе, один из организаторов и активных участников «Красной капеллы», в РИ казнен 22 декабря 1942 года.

77

«Керн» – Хорнст Хайльман, оператор службы радиоперехвата военной разведки и контрразведки (функабвера), участник «Красной капеллы», в РИ казнен 22 декабря 1942 года.

– В чём заключалось ваше сотрудничество с «Красной капеллой»?

– Я не знал это название. Предупредил о двух подозреваемых. Один был их. Еще раз предупредил. «Новый» [78] ушёл в Швейцарию. С моей помощью. И работа радиостанции. Служба радиоперехвата. Там свои «глухие зоны». И график есть. Рацию не смогли перехватить больше.

– Почему вы пошли на сотрудничество с нашими людьми?

– Продвижение ваших танков. Сильно активирует мышление. Я не дурак. Я профессионал. Мне всё рано кого ловить. Правых или левых. Я работаю на государство. И я тогда просчитал. Германия будет под красными. К этому шло. Полгода, максимум, год. Оказалось, был прав.

78

«Новый» – Адольф Гримме, участник Сопротивления, член «Красной капеллы», в РИ один из немногих уцелевших.

Я задумался. В свое время мы сделали всё, чтобы «Красная капелла» не провалилась. Вместо слишком активного начальника резидентуры Кобулова туда послали более адекватного человека, который сделал очень много, чтобы превратить «Капеллу» из аморфной антифашистской организации, устраивавшей громкие, но не слишком эффективные акции, в хорошо мотивированную и подготовленную разведсеть. [79] Им передали самую лучшую нашу рацию, в которой стоял секретный блок: передача записывалась на магнитофон, а потом выстреливалась в эфир на большой скорости, что практически исключало перехват. Им запрещено было посылать большие шифровки, были переданы новые методы кодирования, которые исключали взлом сообщений на современном уровне дешифровки. И основы конспирации. Но вот их контакты с Гёделером… Да, это уже не от нас. Тут мы были бессильны. «Голова» [80] провалила всю «капеллу», и если бы Мюллер не решился на сотрудничество…

79

В своё время «Красная капелла» провалилась после того, как немцами была расшифровано радиосообщение советской разведки с именами и адресами участников организации.

80

«Голова» – псевдоним Гёделера, который так и не был выдан участниками «Красной капеллы».