В августе сорок второго

Тарханов Влад

[1] Митрополит Андрей (Шептицкий) Греко-католический архиепископ Львова, активно помогавший украинским националистам. Приветствовал письмом Гитлера в 1941 и Сталина в 1944. Обращался с протестом против уничтожения евреев. Поддерживал Мельника и его сторонников, при нем греко-католическая церковь активно сотрудничала с националистами.

[2] Рух — Движение (укр)

[3] Предатель (укр.)

[4] В РИ Рихарда Ярого небезосоновательно подозревали в работе на НКВД в годы войны.

Глава 10

На дне

Вашингтон, 4 августа 1942 года

Этот день надо было бы назвать «Чёрным вторником США». Утром в администрации Президента пришло сообщение о необычной активности в посольстве Японии. Агент сообщал, что радист получает какую-то шифровку из Токио, и вызваны все шифровальщики на рабочее место. И вообще, все сотрудники посольства собраны на какое-то важное собрание. Отменен прием посетителей, а военно-морской атташе посольства вызван из Нью-Йорка, куда с таким трудом сумел выбить разрешение на посещение. Томас Дьюи, получивший эти сообщения смог быстро предположить, к чему это все идет. Япония должна была дать ответ на замаскированный ультиматум США, и, скорее всего, ответ был абсолютно ясен. К сожалению, государственный секретарь слег в больницу с банальным аппендицитом, а президент Тафт находился на Тихоокеанском побережье, так что пока что тут Дьюи за главного. Томас набрал номер военно-морского ведомства, но и там никого из большого начальства не было. Шеф сопровождал президента в его поездке с посещением военно-морских объектов, а его два заместителя были в каких-то важных поездках. Дежурный офицер выслушал предположение вице-президента о возможной эскалации отношений с Японией и вероятном нападении империи на базу Перл-Харбор, что казалось руководству страны наиболее очевидным. Вице-президенту сообщили, что руководство флота не оценивает опасность для базы на Оаху как весьма вероятную, но он передаст сообщение из Белого дома адмиралу Киммелу и адмиралу Шорту. В десять часов вечера стало известно, что посол Японии настаивает на приеме в государственном департаменте США. Дьюи понимал, что придется встречаться с послом Японии исключительно ему, доверять это какому-то клерку, историческое событие? У него была такая черта, как самолюбие и желание войти в историю. В одиннадцать часов

после полудня вице-президент США Томас Эдмунд Дьюи принимал посла Страны Восходящего Солнца господина Номура. Китисобура Номура был адмиралом японского флота, во время русско-японской войны служил главным штурманом на крейсере «Такачихо», в 1932 году в результате покушения корейца Юн Бон Гиля был ранен, ослеп на один глаз. В 1939 году становится министром иностранных дел в кабинете Нобуюки Абэ, поддерживает позицию премьера о нейтралитете Японии во Второй мировой войне. В 1941 году его отправляют в США — искать компромисс с правительством заокеанского соседа. Номура искал пути взаимных уступок, но к тому времени ситуация изменилась, правительства обоих государств с упорством и упрямством, достойным лучшего применения, скатывались к военному противостоянию. Дьюи был абсолютно спокоен, в тоже время посол Номура был взволнован, хотя держался достаточно сдержанно, но все-таки чувствовалось, что волнение не покидает его. Он передал вице-президенту пространный меморандум, в котором сообщалось, что с этого момента Япония находится в состоянии войны с Соединенными Штатами Америки. Меморандум был более чем на пяти страницах и полностью его зачитывать японский адмирал не посчитал нужным.

Через полчаса, отзвонившись президенту, начальнику штабов, даже госсекретарю, не смотря на позднее время и его состояние после операции, Дьюи сумел связаться и с генералом Шортом, который только что вернулся на Оаху. Тот заявил, что немедленно сообщит флоту и приведет все войска в состояние боевой готовности.

Перл-Харбор

5 августа 1942 года

В семь часов двенадцать минут утра пятого августа сорок второго года радиолокационная станция на Опана-Ридж обнаружила группу из 40 самолетов, которые шли на Перл-Харбор (это были 46 самолетов с эскортного авианосца «Рюдзё»). Они немедленно доложили об этом командованию. Сообщение рядового Джорджа Эллиота было кратким и исчерпывающе информативным, лейтенант Кемит Тайлер, предупрежденный о возможности нападения сразу сообщил о возможной атаке японской авиации на базу, скорее всего, это авианосная группа с одного корабля. Еще через минуту тревожная весть дошла до адмирала Хазбента Эдварда Киммела, который находился на базе Перл-Харбор. Адмирал отдал приказ о выходе всей эскадры в море: по плану действий в случае нападения японского флота, в котором были не только артиллерийские корабли, но и авианосцы, и подлодки, флот должен был покинуть бухту-ловушку, занять позиции в море, что позволило бы поднять самолеты с авианосцев. Отдав положенные распоряжения, Киммел связался с командующим базой временным генерал-лейтенантом Уолтером Кэмпбеллом Шортом и предупредил, что «джапы начали». Шорт, в свою очередь, отдал приказ «боевая тревога» по гарнизону базы и приказал поднять в небо истребители, которые базировались на военном аэродроме. Надо сказать, что за те пару часов, что прошли от звонка вице-президента, сообщившего о начале военных действий, моряки показали себя намного более боеспособными и дисциплинированными, нежели их воздухоплавающие и сухопутные коллеги. После приказа адмирала флот начал выходить с базы, сам адмирал Киммел отправился на авианосец «Энтерпрайз», чтобы оттуда руководить действиями кораблей, которых в тесной бухте Оаху скопилось более чем достаточно. А вот летуны, которые отдыхали из-за того, что несколько дней подряд погода была нелётная, и только сегодня распогодилось, пропадали по барам и борделям, их тащили к самолетам, но к взлету были подготовлены все истребители, а вот взлетели шестеро[1]. Были еще экипажи шестерки бомбардировщиков, но их пока поднимать в небо приказа не было. Японцы свалились с неба прямо на аэродромы, юркие «Зеро» свалили за каких-то несколько минут три истребителя американцев, но основной удар наносился по самолетам на земле и по взлетно-посадочным полосам, которую необходимо было вывести из строя. В это время расчеты зенитных установок пытались взломать арсеналы и получить боеприпасы, но арсеналы были сделаны на совесть и взломать их было непросто. А летчики врага исчезли в небе, оставив небо без американских самолетов, при этом сами японцы потеряли всего один самолет! Взлетно-посадочные полосы американских аэродромов были приведена в негодность и их надо было срочно восстанавливать, на земле горели шестнадцать истребителей и девятнадцать бомбардировщиков, скученность самолетов на аэродромах была слишком большой, так что необходимости срочно ремонтировать полосу пока что не было, сначала надо было погасить пожары и расчистить полосы от останков уничтоженных самолетов. А флот корабль за кораблем покидали бухту Оаху. Первыми вышли эсминцы, которые должны были сыграть роль передового противолодочного дозора: американские адмиралы боялись визита подводного флота японцев не меньше, чем удара их линейных кораблей и авианосцев. Эсминец «Уорд» проявил бдительность, один из наблюдателей сообщил, что заметил перископ подводной лодки и провел бомбометание глубинными бомбами, но попаданий — следов разрушения подлодок видно не было. Через 10 минут поступил сигнал от тральщика, который тоже заметил перископ подводной лодки. «Уорд» провел еще один раз бомбометание, на этот раз на поверхности появилось масляное пятно, а командир эсминца, лейтенант Уильям Аутербридж[2] сообщил об уничтожении подлодки противника. Легкие крейсера заняли позиции около авианосцев, которые покинули бухту до линкоров, им надо было набрать скорость, чтобы начать выпускать авиагруппы, там был некомплект экипажей, но более половины самолетов были готовы немедленно подняться для защиты флота.

Адмирал Киммел находился в боевой рубке авианосца «Энтерпрайз» вместе с его капитаном, Джорджем Мюрреем. Его беспокоило то, что по данным американской разведки весь авианосный флот японцев находился на учениях в Желтом море, но тут оказался, как минимум, один корабль, а если есть еще один или два? Необходимо было поднять в воздух разведку и обеспечить прикрытие кораблей флота от возможного удара авиации противника, если они решатся на еще один налет. К сожалению, радиолокационные станции на Оаху были повреждены при первом налете противника, поэтому адмирал не имел возможности знать о том, какая армада самолетов приближается к острову. Но кораблю еще надо было время! Взрыв по носу авианосца оказался неожиданностью и сбил всех в рубке с ног. Это миниподлодка японцев отыгралась за погибшую подругу. Ее экипаж из двух человек подвел свой кораблик к днищу ближайшего крупного корабля противника, даже не поднимая перископ. Это был экипаж смертников, которым не светило ничего, дорога в один конец. И они погибли, но авианосец был серьезно поврежден, а взлет самолетов с его палубы становился проблематичным. Скорость авианосца была потеряна, экипаж «Энтерпрайза» начал бороться за живучесть корабля, причем боролся весьма умело и профессионально. Все-таки на американском флоте были очень крепкие экипажи, мужественные и стойкие, особенно на авианосцах и линкорах. Эсминцы просто озверели, стараясь вычислить оставшиеся подлодки японцев, бросая глубинки по малейшему подозрению. А из бухты выходили красавцы линкоры, занимая позиции подальше от острова, рассредоточиваясь, прикрываясь небольшими кораблями — эсминцами, тральщиками, сторожевыми кораблями. Первыми бухту покинули линкоры 1-й дивизии: «Аризона», «Невада» и «Пенсильвания», 2-я дивизия («Теннеси», «Калифорния» и «Оклахома») выходила вслед за тяжелыми крейсерами «Нью Орлеан» и «Сан Франциско», легкие крейсера покинули бухту сразу вслед за эсминцами. В бухте оставались еще линкоры 3-ей дивизии «Колорадо», «Мериленд» и «Нью-Мексико» [3] и учебный корабль «Юта» — бывший когда-то линкором. Адмирал Киммел, получивший легкую контузию во время атаки подводной лодки, получил еще одно неприятное известие: база подлодок была обстреляна японскими самолетами, без повреждений оставалась всего одна лодка, которая готовится к выходу, время ожидания еще четверть часа. Сейчас внимание американского адмирала было направлено в сторону «Саратоги» — второго авианосца, который находился в «Перл-Харборе». Но смотреть надо было в другую сторону. Небо стало каким-то дырчатым, покрытое черными точками, которые быстро приближались. Это была первая волна — 384 боевых самолета врага: — истребители, бомбардировщики и торпедоносцы. А с «Саратоги» поднимались первые истребители, но их было слишком мало … и слишком поздно. И хотя все корабли Тихоокеанского флота США открыли ураганный огонь из всех средств ПВО, было уже слишком поздно. Первыми целями были авианосцы, которые японцы уничтожали с особым рвением: американской авиации на Тихом океане не место!

Капитан военно-морского флота Японии, пилот с авианосца «Акаги» Мицуо Футида по прозвищу «Гитлер»[4] возглавлял первую решающую волну авиационной атаки на флот белых гайдзинов. Сорокалетний летчик был уже опытным командиром, но вести такую волну еще ни одному из командиров не доводилось в мировой истории. Для этого удара Япония собрала почти все свои авианосцы: примерно в 190 морских милях от Оаху шли тремя колоннами в первой колонне: «Сорю», «Хирю» и «Акаги» — первые серии авианосцев, несущие в своих недрах по шестьдесят с хвостиком машин, во второй — корабли новых серий «Секаку», «Дзуйкаку», «Кага», несущие ударную группу в 72 самолета и имеющие еще 12 машин в запасе, третью колонну составили два эскортника, «Дзуйко» с 30 самолетами и «Рюдзё» с 48 машинами. В Желтом море гуляли два эскортных авианосца Японии, создававшие видимость присутствия там японского авианосного флота, при этом на малых кораблях сопровождения находились радисты с авианосцев, ушедших к Перл-Харбору, они периодически выходили в эфир, передавая сообщения. Японское командование было уверено, что этой хитрости будет достаточно, чтобы уверить разведку врага в том, что их ударные авиасилы находятся на месте, в метрополии. С первого захода были уничтожены (в буквальном смысле этого слова) авианосцы противника, одиннадцать истребителей противника японские пилоты вроде бы и не заметили, сбив их в первые минуты боя. А вот кораблям достались не только удары авиабомб, но и торпеды с торпедоносцев. Любой авианосец — это не только самолеты, это еще и огромная плавающая бочка с горючим — не только для своей силовой установки, но и для самолетов, а еще — огромное количество боеприпасов, которые при тревоге выволакиваются на палубу, где они поддают огоньку в разгорающийся пожар. Потеряв в этой атаке двадцать восемь машин, разменяв их на два сгорающих авианосца, японские пилоты занялись линкорами и крейсерами. Сам Футида повел свою группу на выходящие из бухты линкоры, нацелившись на последний из них (несчастливым линкором стал «Колорадо»), который проходил в узком месте фарватера. Не самый новый линкор (фактически, это был супердредноут времен Первой мировой войны) получил за короткое время три попадания авиационных бомб и четыре торпеды, выпущенные с разных сторон заходящими группами торпедоносцев. Это была катастрофа: «Колорадо» быстро затонул, надежно закупорив фарватер, в бухте застрял линкор «Нью-Мексико» и учебный корабль «Юта», а еще один старичок «Мериленд» получил всего одну торпеду, но очень неудачно для него: вода прорвалась в машинное отделение, которое пришлось срочно останавливать. Моряки, потрясенные гибелью линкора и двух авианосцев, тем не менее, уверенно вели борьбу за живучесть своего корабля. Неожиданно оказались эффективными японские торпедоносцы, сбрасывающие свои смертоносные подарки с завидным упорством невдалеке от целей, которым увернуться от ударов было очень сложно. По приближающимся торпедоносцам били даже из орудий главного калибра, используя их как орудия ПВО, потери в торпедоносцах

неуклонно росли, но японцы шли к цели с завидным упорством: американский флаг на Тихом океане подниматься на кораблях не должен! Когда первая волна самолетов ушла, адмирал Исаак Кэмбелл Кидд, принявший командование флотом, с грустью смотрел на плачевное состояние его сил: оба авианосца догорали, «Колорадо» был уже на дне, экипаж покидал «Пенсильванию», схватившую три торпеды и одну авиабомбу, возможности спасти корабль уже не было. Борьба за «Теннеси» еще шла, но ее результат был очевиден, капитан Чарльз Эдвин Реордан был убит, команда проигрывала борьбу за живучесть линкора стихии, которая врывалась в его недра неумолимыми тоннами воды. Остальные линкоры были повреждены, причем серьезно, лёгкий крейсер «Гонолулу» затонул, был поврежден тяжелый крейсер «Сан Франциско», затонули четыре эсминца и два тральщика, которые держались слишком близко от больших кораблей. В этой обстановке адмирал Кидд принял единственное, на его взгляд, правильное решение: надо было дать кораблям рассредоточиться, уйти из-под атаки второй волны, которая неизменно будет, затеряться в океане, а там, если погода ухудшится и самолетам японцев не будет возможности преследовать отступающий флот, то шансы у него есть. Он хотел дать приказ крейсерам уходить своим ходом, особенно легким, которые имели минимум повреждений, их не атаковали, самостоятельно мог спастись и один тяжелый крейсер, но отдав приказ «Нью Орлеану» идти самостоятельно полным ходом в Сан-Диего, легкие крейсера адмирал придержал для защиты линкоров от самолетов противника: на этих крейсерах ПВО было не самим плохим подспорьем. Два эсминца пытались вернуться на базу, остальные должны были прикрывать линкоры, которые получили приказ рассредоточиться и уходить в тоже Сан-Диего по индивидуальным маршрутам. Но неприятности этим не закончились: линкор «Оклахома» при маневре намертво сел на мель, а остальные линкоры не разбегались, а медленно расходились: полученные повреждения позволяли держаться на воде, но давать более 5–6 узлов хода пока что не могли, превратившись в медленно шаркающий по морю развалины. И тут появилась вторая волна: 144 самолета, в основном, пикирующие бомбардировщики и истребители прикрытия, торпедоносцев было в ней всего 32 самолета. Дело в том, что для этой операции были взяты и резервные экипажи с эскортных авианосцев, оставшихся в Японии, и выпускники летных училищ, только-только прошедшие обучение, но в эту волну вошли те 60 машин, которые оставались для прикрытия эскадры от ответного визита американцев. Узнав, что аэродромы противника находятся в плачевном состоянии, а авианосцы выведены из строя, командующий воздушными силами Объединенного флота Тюити Нагумо вывел вторую волну самолетов — кроме 60 истребителей прикрытия в воздух поднялись «резервные» бомбардировщики и торпедоносцы со всех кораблей флота, они появились на поле боя через 42 минуты после первой волны и набросились на американские линкоры и крейсера. Огонь ПВО был массированным, ожесточенным, а в этой волне пилоты были не такими подготовленными, как в первой, за двадцать минут атак японцы потеряли 41 самолет, но продолжали атаковать, обившись попаданий практически во все линкоры и пустив на дно «Сан Франциско», гигантский взрыв расколол пополам невезучий «Мериленд», «Теннеси» хватило схватить еще одну бомбу, как корабль стал крениться на левый борт и вскоре перевернулся, затонула «Невада», «Аризона», на которой держал флаг адмирал Кидд, вроде бы уходила от ударов вражеской авиации, но нарвалась на подводную лодку японцев, которая долго ждала своего часа. Крейсер «Феникс» и два эсминца погибли, но прикрыли свой флагман от воздушных атак. Планируя атаку на Перл-Харбор японский командующий учел, что при отступлении подводные лодки могут стать тем козырем, который добьет остатки вражеского флота. Так и случилось: подводная лодка I-19 под командованием Тоширо Мифуне оказалась в удобной позиции как раз рядом с линкором противника. В корабль попали три торпеды, совершенно обездвижив его. Нужно было время, чтобы спасти «Аризону», но, воспользовавшись отсутствием прикрытия эсминцев подлодка развернулась и добавила по замершему линкору залпом из кормовых аппаратов. Обе торпеды попали в цель. Схватившему до этого четыре авиабомбы линкору, пять торпед оказались перебором. «Аризона» медленно, но уверенно пошла ко дну.

Когда появилась третья волна атакующих самолетов (265 единиц), в основном истребители и пикирующие бомбардировщики, торпедоносцев в ней было мало, дело было практически сделано. Из всего американского флота спаслись два эсминца, среди которых оказался везунчик «Уорд», открывший счет в этой битве, и не его вина, что счет оказался не в пользу янки. И еще легкий крейсер «Сент Луис», его капитан Джордж Род отдал приказ уходить, как только увидел вторую волну. Его обвиняли в трусости, но, поскольку он спас самый крупный корабль Тихоокеанского флота, то остался им и командовать дальше. Как говориться, это была не трусость, а дальновидность! «Нью Орлеану» не повезло, но по-другому. Корабль был атакован японской подлодкой, получил одну торпеду, потом его преследовали пикирующие бомбардировщики, которые уложили в него еще три бомбы, но с серьезными повреждениями, корабль все-таки сумел уйти и направился к родным берегам. Его добил шторм, который поднялся, как бывает в этих широтах, совершенно внезапно. Заплаты не выдержали, в пробоины снова хлынула вода. После двенадцатичасовой борьбы за живучесть корабля, заменивший погибшего капитана лейтенант Джереми Принц отдал приказ команде оставить корабль, который через час после этого затонул.

А японские самолеты, пикирую на бухту Оаху разбомбили в хлам застрявшие там «Нью Мексико» и «Юту», нанесли удар по береговым укреплениям, уничтожили остатки авиации на аэродромах. Порезвились японские истребители, расстреливавшие лодки, катера и небольшие корабли, спасающие моряков с затонувших кораблей. В результате этого всего с линкоров и авианосцев удалось спасти всего 411 моряков! Потери флота США в квалифицированных подготовленных кадрах был ошеломляющие!

В это время генерал Шорт получил сведения от разведки, что к Гавайям приближается мощное ударное соединение японцев, в котором, как минимум, три линкора, кроме того, в составе соединения были и множество кораблей, которые оценили как транспортные, следовательно, сюда шел десант. Выяснив, что авиации у него нет, а от флота поддержки не будет в принципе, командующий группой на Гавайях принял решение о эвакуации. В это время прилете парламентер от японцев с ультиматумом: если американцы оставят всю инфраструктуру не тронутой, в том числе склады с боеприпасами, горючим и амуницией, им дадут возможность с честью (и личным оружием) эвакуироваться в США. И генерал Шорт принял предложение Японцев. Гавайи пали к их ногам практически без боя.

[1] В РИ в небо Перл-Харбора при внезапном нападении японцев поднялись 5 истребителей!

[2] В РИ Аутебридж тоже сумел уничтожить миниподлодку японцев — первые выстрелы Войны на Тихом океане принадлежат его кораблю, но вот подтверждение победы эсминца «Уорд» нашли совсем недавно, в 2002 году.

[3] Линкор «Вест Вирджиния» был продан СССР в 1941 году, вошел в состав Северного флота, вместо него Тихоокеанский флот был укреплен линкором «Нью-Мексико».

[4] Это прозвище японский пилот получил за характерные усы, которые он носил в то время

Глава 11

Операция «Хризантема»

Перл-Харбор, 7 августа 1942 года.

Адмирал Ямамото был доволен. Он был уверен, что флот понесет потери во время высадки десанта на Гавайских островах, которые имели очень неплохую систему береговой обороны, конечно, шансов у гайдзинов не было, но они даже не попытались умереть с честью! Сейчас шел процесс эвакуации американских солдат, матросов, а также гражданского населения, которое решило уйти вместе с северными варварами. Тихоокеанский флот противника перестал существовать. Были утоплены все девять линкоров, при этом два из них можно было попытаться восстановить на Оаху в доках, сегодня утром решали вопрос с учебным судном (бывшим дредноутом «Ютой»), но решили его не восстанавливать — несколько попавших в него бомб привели корабль совершенно в негодное состояние. И тут радист доставил адмиралу короткую шифровку со словом «Хаймеру»[1]. Адмирал вошел в свой кабинет, поклон портрету императора, открывает сейф и достает запечатанный сургучом конверт из плотной бумаги. Открывает конверт, оттуда извлекает два предмета: высушенную белую хризантему и белый конверт с приказом. Опять поклонился портрету Божественного Тенно[2], прочитал приказ, затем адмирал переоделся в традиционную одежду самурая, сделал ритуальное омовение рук и подошел к алтарю камидана, который находился тут же, в его кабинете, на алтарь было поставлено ками (подношение) — чашечка сакэ и цветы с острова, которые ему утром доставили на корабль. Затем Исороко совершил ритуальную молитву, сопровождающуюся такими же строго выверенными движениями, поклонами, хлопками и каким-то подобием пения (на наш, европейский, слух). Отбив череду поклонов, хлопков и прочих движений адмирал сел на коврик и взял в руки кисточку. На листе бумаги он начертал хокку:

Ветру и буре наперекор

Ведет мой флот

Хризантема.

Панама.

6 августа 1942 года

Весь день 5 августа Панамский канал работал двумя нитками в сторону Атлантического океана[3]. В шесть часов утра 6 августа корабли стали заходить в шлюзы со стороны Атлантики и направляться в Тихий океан. Среди этих судов было пять, загруженных цементом под завязку. В конце сорок первого года правительство Чили приняло решение о строительстве системы береговых укреплений, на что были выделены даже большие бюджетные ассигнования. Было решено закупить в США орудия, металл для сооружения укреплений и цемент, которого в стране почему-то оказалось очень мало. Орудия амеры не продали, а вот стволы для морских орудий в 152 —мм и 356-мм — без проблем. Чилийцы предложили Аргентине на основе этих стволов создать для них артсистемы береговой обороны, на что президент Перрон дал свое вежливое согласие. Суда с металлом и стволами проследовали по каналу еще три недели назад. Цемент закупался в тех же США, но его надо было забирать в Мексике, в порту Веракрус, а оттуда перевозить уже в Чили. И морской путь от Веракруса даже через панамский канал был экономически выгоднее, чем тащить этот огромный объем цемента железнодорожными путями (доставка, хранение и т. д.). Все это в дирекции канала озвучивал довольно энергичный представитель Чили, выложивший кроме стандартной платы за проход через канал еще и неофициальные премиальные за то, что корабли его каравана пройдут канал за один день. Кого-то подвинули, кого-то решили придержать, в общем, доброе слово, подкрепленное пачкой баксов намного больше может сделать, чем просто доброе слово! И вот корабли вошли в канал. Это были сухогрузы под флагом США, правда, в их командах было слишком много филиппинцев, но это бывает — желтые рабочие руки дешевле белых, так что хозяев судов вполне можно понять. «Питтсбург» (порт приписки — Бостон), был первым из этих судов, он примерно через 8 часов оказался в шлюзе «Мирафлорес», когда ворота шлюза открылись, радист корабля, чистокровный японец, передал условный сигнал на такой же условной частоте. В момент, когда корабль стал проходить сквозь створки шлюза, самурай из клана Такэдо нажал кнопку взрывного устройства. Несколько тонн взрывчатки, которые были спрятаны под цементом, взорвались, погиб весь экипаж, состоящий из японцев-смертников и из бледнолицых наемников, которые ни о чем не знали, они просто везли контрабандный груз под контролем бдительных и хорошо вооруженных восточных ублюдков. Этот шлюз был уничтожен, но неприятности для Панамского канала этим не ограничились. По двум ниткам тянулись еще два корабля с цементом, каждый по своей, пристрелив шкиперов, команды повели корабль вперед, организовав столкновение с идущим впереди судном, после чего были активированы заряды в бортах и днищах корабля. Цемент в них был щедро смешан с камнями, хлынувшая в суда вода делала из этих кораблей надежные долговременные пробки, которые извлечь будет очень сложно. На Атлантическом побережье все пошло для страны восходящего солнца не так удачно: корабль «Уитмор» только подходил к шлюзу, но увидев, что поднята тревога, взорвался, сумев повредить шлюзовые ворота, но не настолько кардинально, как в шлюзе «Мирафлорес», последнее из этой шестерки пошло на таран ближайшего судна и потом взорвались заряды по бортам и днищу, предоставив воде доступ к цементу.