В балканских ущельях
Шрифт:
— Аллах-иль-Аллах! — услышал я недалеко от себя. — Сиди, ты жив?
Я лежал так, что видел Халефа — он был немного дальше меня на другом берегу ручья и уже приготовился к прыжку. Он мог сломать шею. Опасность придала ему сил. Я предупреждающе поднял руку и крикнул:
— Оставайся на месте, Халеф, не будь глупцом!
— Слава Пророкам, — ответил тот, — он хранит меня от глупостей. И ты жив!
— Да, только немного грохнулся.
— Ты сломал что-нибудь?
— Думаю, нет, посмотрим!
Я
— Аллах велик! — воскликнул Халеф. — Вот это была охота! Я не верил, что на этих клячах мы догоним самого Ри!
— У него был плохой наездник.
— Да, он сидел на вороном, как обезьяна на верблюде, это я видел в Стамбуле у одного человека с медведями. Вон Ри. Я приведу его.
Вороной стоял спокойно и хрустел сочной травой. По нему не было видно, что он только что перенес суровое испытание, в то время как лошадь измиланца тяжело дышала и была покрыта потом. Луки седла были поломаны при прыжке.
— Пусть стоит, — ответил я, — надо посмотреть, что с всадником.
— Наверное, сломал шею.
— Это нежелательно.
— Почему? Он разбойник и конокрад.
— Но еще и человек. Не шевелится, видимо, потерял сознание.
— Полагаю, и душу тоже. Да отправится она в джехенну 25 и породнится с дьяволом!
25
Джехенна — ад (араб.).
Я склонился над Дезелимом и осмотрел его.
— Ну что, нашел, куда делась его душа? — спросил Халеф.
— Похоже она действительно где-то бродит.
— Сам виноват. Не надо было воровать коня, тем более твоего вороного. Пусть Аллах поселит его душу в старой кляче, которую станут красть десять раз на дню, чтобы он узнал, почем фунт лиха.
При этом он подошел ближе и указал на шапочку кузнеца со знаком-застежкой:
— Сними-ка ее.
— Что?
— Копчу.
— Ага, ты прав. Об этом я и не подумал.
— А это очень важно. Кто знает, удалось бы мне г спасти тебя, не будь у меня этой вещицы.
— Откуда она у тебя?
— От пленника-кузнеца.
— А ты был у Шимина?
— Да, но об этом позже. Сейчас нам есть чем заняться. Смотри, люди.
Похоже, все население деревни высыпало на берег ручья. Все громко переговаривались, даже кричали. Еще бы — такое событие в скучной жизни!
Двое из них подошли ближе и прыгнули в воду. Одним из них был Али Сахаф.
— Господин, в чем дело? Зачем вы преследовали этого всадника?
— А ты сам не догадался?
— Нет,
— Разве ты не заметил, на чьей лошади он скачет?
— На твоей. Ты с ним соревновался, или он, перед тем как купить его у тебя, решил испытать на скорость?
— Ни то ни другое. Он его у меня украл.
— А ты за ним гнался?
— Как ты видел.
— Господин, я не знал, что и подумать. Но как ты за ним угнался?
— Сам удивляюсь.
— Ты мчался как шталмейстер великого господина, даже быстрее. Никто бы не отважился на прыжок, сидя на такой лошади!
— Значит, я изучил ее достаточно.
— Ты, наверное, шутишь. Сначала сидишь на коне как школяр, а потом, продираясь сквозь изгородь и прыгая через воду, становишься настоящим наездником, готовым сломать шею.
— Последнее я предоставил сделать другому. — И я указал на измиланца.
— Аллах! Он покалечился!
— Да.
— Или он мертв?
— Именно так.
— Дороговато заплатил за свой поступок. Кто же он? Он подошел к телу, заглянул в лицо и отшатнулся в ужасе:
— Боже мой, это же кузнец-оружейник Дезелим из Измилана!
— Тебе он известен?
— Да, он еще владелец кофейни, сколько чашек кофе я у него выпил, сколько трубок выкурил…
— Так что, он твой дружок?
— Нет, просто знакомый.
Тут подошел второй человек, перепрыгнувший через ручей вслед за Али. Он тоже осмотрел лицо мертвого и спросил меня:
— Ты гнался за ним?
— Да.
— И он лишился жизни?
— Увы.
— Значит, ты убийца, я арестовываю тебя.
— Ты не сможешь этого сделать, — вмешался Али Сахаф. — Ты не властен над этим человеком.
Тут второй изобразил на лице строгость и заявил тоном, не терпящим возражений:
— Ты, Али Сахаф, молчи, я — киаджа и командую здесь. Итак, кто ты?
Вопрос адресовался мне.
— Чужестранец, — ответил я односложно.
— Откуда?
— Из немче мемлекети.
— Это далеко отсюда?
— Очень далеко.
— У вас есть киаджа?
— У нас есть король.
— Это все равно. Я — король Кабача. Следуй за мной.
— Как арестант?
— Конечно, ведь ты убийца.
— А ты не хочешь сначала узнать, как получилось, что я погнался за этим человеком?
— Это можно будет сделать завтра, когда у меня появится время выслушать тебя.
— Время сейчас есть у меня, а завтра его не будет.
— Что ты еще болтаешь! Пошел вперед! — И он повелительно указал мне на ручей.
Тут к нему подошел Халеф, показал на сумку, из которой свешивалась плетка из гиппопотамовои кожи, и спросил:
— Итак, ты киаджа этого местечка?
— Да.
— Ты видал когда-нибудь такую плетку?
— Очень часто.
— А отведывал?
— Что ты имеешь в виду?