В балканских ущельях
Шрифт:
Я услышал, как скрипят у него зубы. Я знал, что все взгляды направлены сейчас на нас, поэтому держал глаза плотно закрытыми, но сумел шепнуть сквозь стиснутые зубы:
— Халеф, я жив…
Он перевел дыхание, как будто сбросил тяжесть с плеч, какое-то время побыл в коленопреклоненном состоянии, поднялся снова и воскликнул:
— Но мертвый привязан!
— А почему тебя это удивляет?
— Потому что даже трупы врагов не связывают. Мертвый никому не причинит зла.
— Это верно, но мы вынуждены были его связать, потому что, когда его
— Но сейчас-то он мертв. Почему бы его не развязать?
— Мы об этом еще не думали.
— Это нарушение Корана. Душа не может отлететь. Вы ведь правоверные мусульмане?
— Да.
— Тогда надо освободить ему руки и положить лицом к Мекке.
— Разве ты не знаешь, что можно оскверниться, дотронувшись до трупа?
— Вы уже осквернены, раз находитесь с ним в одном помещении. Вам не надо касаться тела, разрежьте ремни ножом, обвязав его платком, вот мой платок. Может, мне сделать это за вас?
— Что ты так печешься о его душе?
— Только о своей, не более того. Я приверженец учения и ордена Мердифа и исполняю лишь то, что велит Пророк.
— Делай что хочешь!
Он вытащил нож. Два разреза — и мои руки свободны. Потом он обернул свою правую руку платком, чтобы не касаться мнимого трупа, сложил мне руки и повернул меня на бок так, чтобы я смотрел на восток — лицом в комнату, где находились люди. Теперь мне было удобнее за ними наблюдать.
— Так, — сказал он, отбросив от себя оскверненный платок. — Теперь моя душа спокойна, и можно поесть. — И он отошел к лошади.
Бандиты стали шептаться, но тут он вернулся с мясом и хлебом.
— У меня немного, — признался он, — но можно поделиться.
— Ешь сам, мы сыты, — сказал измиланец. — А пока скажи нам, кто ты, собственно, таков и что тебе надо в Гюмюрджине.
— Вы вправе это знать, но я могу первым выяснить, кто вы и у кого я нахожусь?
— У добрых друзей, это ты видишь по знаку.
— В этом я и не сомневаюсь, иначе было бы хуже для вас.
— Почему?
— Потому, что быть моим врагом опасно.
— В самом деле? — Кузнец усмехнулся. — Ты такой страшный человек?
— Да, — гордо ответил Халеф.
— Может, ты возомнил себя великаном?
— Отнюдь, но я еще ни разу не убоялся ни одноговрага. Но вы друзья, и у вас нет оснований опасаться меня.
Вокруг захихикали, и кто-то сказал:
— Ладно, так и быть, мы не станем тебя бояться.
— Тогда скажите, кто вы.
— Я — крестьянин из Кабача, другие — тоже. А ты?
— Моя родина — Курдистан. Я охотник на медведей. Возникла пауза, потом все стали громко хохотать.
— Почему вы смеетесь? — спросил Халеф обиженно. — Вблизи усопшего не пристало так веселиться, если вы, конечно, настоящие верующие.
— Как такое может быть? Ты — и охотник на медведей! — И смех возобновился.
— А почему нет?
— Ты же почти карлик. Медведь же тебя проглотит, едва завидит, но не наестся. Таких, как ты, ему на обед нужен десяток.
— Он
— И что же, это твоя профессия?
— Да, у меня были две тетушки, которых я очень любил. Одна была сестрой отца, другая — матери. Медведь съел их обеих. И я поклялся отомстить медведям и теперь убиваю, как только встречу.
— И многих убил?
— Да, многих.
— Пулями?
— Мои пули не знают промаха.
— Так ты, выходит, знатный стрелок!
— Так обо мне говорят. Я знаю все типы оружия и стреляю из всего без исключения.
Теперь я понял, зачем хитрый хаджи придумал эту историю с охотой на медведей. Он искал возможность заполучить в руки мое ружье. Наверное, он хотел, чтобы его попросили сделать пробный выстрел. В этом случае все должны будут выйти из дома, а я смогу подняться.
— Что ты говоришь! — рассмеялся в очередной раз кузнец. — Так вот и знаешь!
— Да.
— А это знаешь? — И он указал на штуцер «генри». Халеф взял ружье в руки, осмотрел и заявил:
— Очень хорошо знаю. Это многозарядная американская винтовка.
— Мы такой никогда не видывали, думали, что это игрушка. И что, из нее можно стрелять, не заряжая, по нескольку раз?
— Двадцать пять раз.
— Врешь! — воскликнул кузнец.
— Я говорю правду. В стране, которую я назвал, был знаменитый оружейник. Он изобрел это ружье. Но это был особенный человек. Он подумал, что с помощью такого ружья люди быстро истребят всех животных, поэтому никому не продал патента. И изготовил только одно… Вскоре он умер. Кто-то хотел выяснить тайну этого оружия, разобрал винтовку, но собрать так и не смог. И она стала непригодной для пользования. А некоторые копии, которые находились на испытании у отдельных охотников, постепенно пропали, и эта осталась одна. Она называется штуцер «генри», и мне очень интересно, как она попала в ваши руки.
— Я купил ее в Стамбуле у одного американлы, — с ходу придумал кузнец.
— Очень неумно с его стороны было продавать эту вещь! В ней есть особенности, не зная которых, невозможно выстрелить. Показать?
— Будь так добр.
— Как же это американец продал винтовку, не объяснив, как пользоваться?
— Я забыл у него спросить.
— Тогда я тебя не понимаю. Ты что, родился в Аркылыке, где сапоги без подошв, телеги без колес, а горшки без дна? Выходите, я покажу вам, как действует эта винтовка.
— Она заряжена?
— Да, покажите мне цель, и я попаду в нее десять раз подряд. — И он вышел из дома, а они за ним.
Они были так увлечены экспериментом, что не подумали обо мне. Хотя, впрочем, они были убеждены в моей смерти — обо мне можно было не беспокоиться.
— Куда стрелять? — услышал я голос Халефа со двора.
— Стреляй в ворон, вон там, на ветке!
— Нет, они упадут, и мне не в кого будет стрелять. Давайте отойдем вон туда. Я буду стрелять в дом. Видите там, наверху, кровлю, которая сорвана ветром? Вот ее я и прострелю десять раз.