Шрифт:
Глава первая. Где мой сын?
Разговор с инспектором
По Невскому проспекту в направлении от Московского вокзала к Адмиралтейству шел военный. На каждом погоне его офицерской шинели серебрилась одна крупная звездочка. В руке он держал
Военный шел медленно, с радостным любопытством разглядывая всё вокруг.
Проходя по Аничкову мосту, через Фонтанку, он остановился и долго смотрел на вздыбленных бронзовых коней: юноши с трудом удерживали их.
Была осень 1945 года. Недавно выпал ранний снег; на тротуарах он уже растаял, а на металлических гривах коней еще белели легкие хлопья.
— Вот и кони уже на месте, — сказал вслух военный и улыбнулся.
Зажглись фонари на Невском. Сумерки, пронизанные огнями, сразу засинели глубоко и густо. Оживленная толпа прохожих двигалась по панели.
Навстречу военному шла молодая женщина и вела за руку мальчика лет девяти. Рассказывая о чем-то матери, мальчик звонко засмеялся. Военный посмотрел на веселого мальчика, нахмурился и ускорил шаги…
Сотрудники Гороно разошлись час назад. Но в кабинете инспектора по розыску всё еще горела настольная лампа, освещая большой письменный стол и на нем пачку раскрытых конвертов.
Пожилая женщина с седыми волосами, собранными на затылке в рыхлый узел, сидела за столом. В тишине скрипело перо и на белый лист бумаги ложились ровные строчки.
Женщина писала и слегка улыбалась.
«Как удачно окончились поиски маленькой Зои Николаевой!» — подумала она, смотря на письмо родственников девочки.
Отыскать Зою было нелегко. По так называемой военной картотеке удалось установить, что Зоя Николаева эвакуирована в 1941 году в Омск с Пятым детским домом.
Из Омска на запрос инспектора ответили, что Николаева есть, но не Зоя, а Елена.
Ксения Семеновна сличила данные картотеки со сведениями, присланными детским домом. Всё сходилось: фамилия, отчество, возраст, номер дома, в котором девочка жила в Ленинграде. Только имя было другое. Очевидно, это была не та девочка. Одинаковый адрес ничего не значил: в огромном ленинградском доме могли жить несколько семей Николаевых.
Но куда же девалась Зоя Николаева? Картотека ясно говорит, что она уехала именно с Пятым детским домом.
Еще и еще раз обращалась Ксения Семеновна в детский дом с просьбой сообщить о всех девочках Николаевых, находившихся там с момента эвакуации. И, наконец, пришел ответ:
«Николаева Зоя-Елена Федоровна, 1937 года рождения, поступила в наш детский дом 3 сентября 1941 года и в настоящее время воспитывается у нас».
Ксения Семеновна немедленно сообщила об этом родным девочки, и вот радостное, полное благодарности письмо…
Как
— Разрешите войти? — раздался голос у двери.
Ксения Семеновна подняла голову и нахмурила брови, вглядываясь. Яркий свет лампы заливал только стол в глубине комнаты. У двери было полутемно.
— Простите за беспокойство, я прямо с вокзала. На всякий случай зашел. Вдруг, думаю, еще застану кого-нибудь.
Военный с чемоданом в руке шагнул от двери и остановился у стола.
— Я переписывался с инспектором Вихровой Ксенией Семеновной. Ее можно видеть?
— Как ваша фамилия? — спросила женщина.
— Сахаров.
— Майор Сахаров? — воскликнула Ксения Семеновна. — Садитесь, Иван Антонович. А Ксения Семеновна — это я… — и протянула пришедшему руку.
— Вы даже имя мое помните? — удивился военный.
— Что же тут удивительного? Ведь мы давно в переписке, — отозвалась Ксения Семеновна.
Майор поставил на пол чемодан, снял фуражку и провел рукой по седеющему ежику волос. Потом расстегнул шинель и сел на стул. Лампа осветила чисто выбритое лицо с высоким лбом и добрыми, мягкими губами. Небольшие серые глаза, живые и умные, смотрели прямо и внимательно.
— В отпуск приехали? — ласково спросила Ксения Семеновна.
— Да, недели две могу здесь пробыть…
Ксения Семеновна покосилась на грудь майора и произнесла с уважением.
— Наград у вас сколько! Наверно, где только ни воевали…
— В пяти странах побывал, — просто сказал майор и, сдерживая волнение, тихо спросил:
— Ксения Семеновна, узнали что-нибудь?
— Голубчик, — доброе морщинистое лицо женщины стало взволнованным и виноватым, — ведь я вам писала обо всем не так давно. Получили? Знаю, что получили, потому что ответили.
Сахаров еще ниже опустил голову.
— Давайте еще раз представим, какими данными мы располагаем. — Из ящика стола Ксения Семеновна достала папку и раскрыла ее. — Ваш сын Алексей Сахаров, 1930 года рождения, был эвакуирован на «Большую землю» в апреле 1942 года с детским домом номер 14, Петроградского района. Так. В детский дом он поступил из больницы имени Эрисмана 15 января того же 1942 года…
Почти детское выражение внимания не сходило с лица майора. Всё, что говорила Ксения Семеновна, он уже знал. Но деловой тон инспектора вселял в него надежду.