В бою антракта не бывает
Шрифт:
– Выходит, кто-то из них пошел дальше?
– Нет, он так же свернул. Причем в первые же минуты погони. Это-то и сбило с толку. Непростая ситуация. Но решаемая.
– Для этого тебя и наняли, – съязвил Алексей.
Семен вызвал по рации Росомаху:
– Слышишь хорошо?
– Отлично, – отозвался морпех.
– Отгони лодку от берега и брось якорь. Увидишь беглецов, немедленно сообщи. И чтобы с берега тебя не было видно.
– Понял.
– Отбой.
– Нет, они не пойдут назад, – засомневался Страхов.
– Они уже идут. Хитрые бестии! Но мы возьмем их. Все равно кто-то из них попытается подплыть к катеру. И для них неважно, есть кто в катере или нет. Если Росомаха обозначит себя, они прошьют лодку автоматной очередью, и Росомаху заодно. Лодка – это приманка, и они сами сделали ее таковой и готовы проглотить наживку. Попались на собственной изворотливости.
– Мы сумеем опередить их?
– Сумеем. Потому что знаем их план. Пока они осторожничают на берегу, мы по прямой опередим их и встретим как надо. Они не уйдут, они уже наши. Не робей, майор, скоро ты встретишься со своей невестой.
– С кем я встречусь?
– Я полагаю, – продолжил Рыжов, – это она свернула с тропы так незаметно и, главное, неожиданно, что даже я не заметил. Не пойму, откуда столько опыта у этой стервы.
Глава 22
Мыс страха
1
Слабый ветерок тянул со стороны острова. Росомаха оттолкнул катер от берега, прыгнул на нос и, удерживая равновесие, готовился бросить якорь. Когда лодка натянула швартов и выровнялась, Росомаха спрыгнул в кокпит и занял место на стланях, прислонившись к сиденью заднего дивана.
– Ну ты, – он еще ни разу не назвал Андрея по имени, полагая, что это ни к чему, – спрыгни на палубу.
Чуть помедлив, Каменев спустился с сиденья, ударившись головой о приборную доску. Он по-прежнему был связан, и его спутанные ноги коснулись ботинок морпеха. Одна штанина задралась, и Росомаха увидел, как глубоко врезались веревки в кожу, вызывая отек.
Минут пять он бездействовал, затем перерезал веревки на ногах Каменева.
– Предупреждаю: не дергайся. Понял? Рванешь – порву зубами.
Андрей кивнул, морщась. Онемение стало переходить в жгучую боль – восстановленное кровообращение буквально раздирало тело.
Они сидели друг против друга. Каменев неотрывно смотрел в глаза Росомахе, тот, напротив, избегал взгляда лесника, сосредоточив его на береговой линии слева по борту. Подтянув под себя ноги, опустился еще ниже, чтобы с берега не заметили его наполовину торчащую из кокпита голову, и поудобнее пристроил на коленях двустволку.
– Ну чего ты уставился?! – не выдержал он. – Смотри вниз, в сторону. Или вообще закрой глаза.
Наблюдательным Андрея сделал тайга. Еще на кордоне он заметил, что к этому парню остальные относятся свысока, порой пренебрежительно, и ловил хмурые взгляды Росомахи, выполняющего команды товарищей.
Росомаха и Селянин не совсем вписывались в компанию бандитов; и если Росомаха выглядел вареным, то Селянин показался Андрею теневым, что ли, руководителем. Порой в нем проглядывали манеры начальника, причем на фоне его скрытого поведения командирские окрики майора виделись напускными.
Непонятный человек. Если среди бандитов есть место наблюдателя, Селянин как раз подходил на эту роль.
Андрей мысленно вернулся к Росомахе и пошел с главного, еще не зная, что полезного даст ему рискованная затея. Этот спокойный с виду человек мог взорваться и ускорить расправу.
– Парень, у тебя-то чего общего с этими подонками?
Казалось, Росомаха ждал этого вопроса и ответил сразу.
– Не лезь ко мне с этими вопросами.
– Выходит, их накопилось немало. Мой тебе совет, парень, оставь меня на берегу, а сам заводи лодку и уезжай. Бросай все к чертовой матери.
Лесник пошевелил занемевшими пальцами. Слава богу, путы на руках оказались не такими крепкими, хотя высвободиться без посторонней помощи ему вряд ли удастся.
Наверное, будет дождь. Андрей безошибочно предугадывал погоду: не ко времени завел свою песню сверчок; переменившийся ветер заставил лодку выровняться вдоль берега, а затем снова задул с востока; облако мошкары, повисшее над катером, вдруг рассвирепело и обрушилось на людей.
– Понимаю: ты боишься тех, кто остался на кордоне. Я покажу тебе место, где ты выберешься на дорогу, минуя кордон.
– Ты не уговаривай меня. – Росомаха хмыкнул. – Потом ты спросишь: «У тебя мама-папа был?», попросишь меня развязать тебе руки.
– Они ж тебя прикрутили, за морскую милю видно.
– Заткнись! – прикрикнул Росомаха. – Твое сочуствие мне не поможет.
– А здесь ты не прав. Тебе что, действительно все по фигу? Вы убили пятерых человек, еще трое на очереди.
– Заткнись. Или я грохну тебя.
– Можешь не успеть. Тебя крупно подставляют. Я слышал, что передали по рации твои дружки. Беглецы не такие дураки, как ты. У тебя ружье, а у них автоматы. Ты сделаешь два выстрела – и будешь копаться с патронами, а они с двадцати шагов изрешетят лодку, борта которой сделаны из фанеры и стекловолокна, а не из металла. Неужели непонятно? Ты думаешь, что сейчас твои приятели спешат сюда со всех ног? – Андрей покачал головой. – Ониуже здесь. Ждут твоего выстрела как сигнала. Поскольку сами береговую линию почти не видят. Тогда как она у тебя как на ладони. Они убьют солдат и девушку, но прежде беглецы расстреляют тебя. Я знаю, о чем ты думаешь, но пробоины в лодке не помешают твоим приятелям добраться до материка.
– Ты много говоришь.
Однако сейчас голос Росомахи прозвучал приглушенно и неуверенно. Его чувства выдали судорожные движения рук; он потянул курки ружья, затем снова отпустил их – так резко, что Каменев невольно зажмурился, ожидая выстрела.
Близость неожиданного финала подействовала на Росомаху соответственно. Теперь впору просить совета у лесника: стрелять по островитянам или подождать?
Росомаха прищурился на гряду камней, в надежде увидеть засаду, но ровным счетом ничего не заметил.