В царстве тьмы (Грозный призрак, В шотландском замке, Из царства тьмы)
Шрифт:
— Она знает! — ответил взволнованный доктор, и передал разговор с Мэри на кладбище.
— Вот это превосходно! — обрадовался, внимательно слушавший, князь. — Теперь надо только поддерживать ее, воскресить в ней все воспоминания и любовь к тебе. Этой же ночью отправляюсь в дом Ван-дер-Хольма — я сильнее тебя! — и высмотрю, что можно сделать, чтобы потревожить господ сатанистов.
Чрезвычайно взволнованной вернулась Мэри домой и заперлась в своей комнате, запретив беспокоить ее. В продолжение всего дня радость сменялась у нее отчаянием. Сознание, что любимый человек жив, приводило ее в блаженное состояние, а мысль о том, что их разделяет почти непроходимая бездна, повергала ее в глубокое отчаяние.
Тщетно искала
В полном отчаянии, сознавая, что грозный страж растерзает ее, если она попытается бежать, Мэри опустилась в кресло и залилась слезами, однако ее могучая, упорная натура поборола слабость. Возмущенная насилием она решила молиться, чтобы Небо защитило ее от Ада, но едва попробовала она мысленно произнести имя Божие, как почувствовала жесточайшие мучения, лишившие ее способности мыслить: она корчилась, словно на раскаленных угольях, и под конец упала в обморок.
Очнувшись, она чувствовала себя совершенно разбитой и сознавала, что побеждена. Очевидно владыка, которому она отдалась, не выпускает из когтей своих подданных. В мертвой апатии лежала она на диване, затем насильно принудила себя за ужином съесть кусочек дичи и утомленная легла в постель, но ей не спалось, и апатия мало-помалу сменилась полным отчаянием.
Пробило полночь, как вдруг она вздрогнула и привстала. В лицо ей пахнул порыв теплого, ароматного воздуха, нежные, гармоничные звуки пронеслись по комнате, которая озарилась голубоватым, точно лунным светом, и на этом ясном фоне показалось красноватое облако. Кружась, приближалось оно к постели, а затем туманная масса быстро расширилась, уплотнилась и приняла форму человека высокого роста в белом одеянии. Его голова была окружена фосфоресцирующим светом, скрывавшим черты лица, а из солнечного сплетения тянулась огненная лента и терялась вдали. Нагнувшись к Мэри, в немом ужасе смотревшей на таинственного гостя, он слабым и глухим, но внятным голосом сказал:
— Наступает минута борьбы с адом, чтобы вырвать из него твою душу и спасти тебя. Дорогой тебе человек жив и любит тебя взаимно: значит, ты будешь бороться за ваше общее счастье, потому что соединиться вы можете только после того, как ты навсегда порвешь с поработившими тебя извращенными тварями. Если ты мужественно перенесешь нападение сил зла, устоишь против злобы служителей сатаны, тебя поддержат, и ты будешь спасена. Видишь в моей руке этот лучезарный крест? Этот священный символ укроет и охранит тебя, будучи знамением прощения Отца Небесного, милосердие коего к кающемуся безгранично. Помни это и будь тверда, потому что борьба предстоит тяжелая.
Видение подняло руку и начертало над Мэри мистический знак спасения, а она, словно пораженная ударом молнии, упала на подушки. С минуту светлый крест витал над нею, а потом рассыпался голубоватыми лучами, покрывшими Мэри как бы прозрачным пологом.
Было уже поздно, когда бледный и озабоченный брат Зепар явился в дом Ван-дер-Хольма. Навстречу ему вышел расстроенный Биллис, спешно вызвавший его по телефону, и рассказал, что ночью произошло нечто ужасное. Он с камеристкой были разбужены какими-то звуками, похожими на звон церковных колоколов, затем невыносимая вонь ладана наполнила весь дом, и им казалось, будто жгучие токи пронизывали воздух, причиняя им такие сильные боли, что они лишились сознания и едва очнулись, когда было уже совсем светло. Слегка оправившись, камеристка пошла к Мэри и была ошеломлена стоявшим в комнате барыни удушливым запахом, а та лежала, как мертвая. Даже Пратисуриа был болен, и ноги его
Покачав головой, Зепар прошел в спальню Мэри, где действительно стоял сильный аромат ладана, и сатанист с отвращением попятился, а его тощее лицо стало зеленовато-бледным. Вслед за этим он приказал открыть окна и принести жаровню с горящими угольями. Когда его приказания были исполнены, Зепар достал из кармана круглую коробку с желтым порошком и высыпал его на уголья, тотчас поднялся густой дым с удушливым запахом серы. Бывшую лишь в ночной сорочке Мэри положили посреди комнаты на принесенную из сеней скамью и сатанист начал, пятясь, ходить вокруг, читая заклинания и совершая окуривания, при этом открылась удивительная картина. Из тела Мэри, все еще находившейся в беспамятстве, стал подниматься легкий, голубоватый пар, который с треском таял в серном дыме, когда же последний клуб дыма вылетел в открытое окно, Зепар приказал камеристке тотчас приготовить барыне ванну.
— Когда все будет сделано, скажите мне, — прибавил он подходя к тигру, растянувшемуся в забытьи на своем матрасе.
Как и в первый раз с помощью Биллиса он влил ему в пасть ложку красной эссенции и натер голову ароматной водой, после чего Пратисуриа очнулся, сытно поел, и весело порыкивая, подошел к все еще неподвижной Мэри. Положив лапу ей на грудь и продолжая тихо рычать, он слега покачал головой, как бы выказывая этим, что снова готов вступить в свои сторожевые обязанности. Зепар приласкал его и похвалил.
В эту минуту камеристка вошла сказать, что ванна готова. Сатанист поднял Мэри, словно ребенка, и отнес в ванную комнату, где положил ее на диван, а затем налил в ванну что-то из флакона, отчего вода окрасилась в красный цвет и закипела.
— Посадите барыню в ванну, поддерживайте ей голову и держите до тех пор, пока вода не перестанет кипеть: тогда больная очнется. Вы поможете ей выйти и уложите ее в постель, надев теплую фланелевую рубашку. Биллис приготовит ей чашку теплой крови, а вино я приду дать сам.
Около четверти часа спустя вода перестала кипеть, Мэри открыла глаза и слабым голосом спросила:
— Где я?..
— Успокойтесь, барыня, все хорошо. Вы были нездоровы, но теперь все прошло. Я уложу вас и принесу что-нибудь скушать.
Как только Мэри легла, ей принесли чашку теплой крови, которую она, хотя и с отвращением, но проглотила, потом Зепар заставил ее выпить стакан вина, смешанного с чем-то острым и душистым, а после этого она заснула тяжелым, крепким сном.
За всеми этими хлопотами наступила ночь, Зепар сказал, что останется сторожить, на случай возможного повторения нападения со стороны "светлых подлецов". Только устроился он в бывшем кабинете Ван-дер-Хольма, рядом со спальней, как явился Укобах, узнать, что случилось, потому что Биллис телефонировал и ему, но он не был дома. Узнав вкратце о происшедшем, он пожелал остаться с Зепаром и распорядился подать себе сытный ужин.
Сидя за столом перед сочным паштетом из дичи, устрицами, шампанским и прочими вкусными вещами и отпустив Биллиса, приятели вели оживленную беседу, и Зепар подробно изложил свое дело.
— Я вижу, что сестре Ральде грозит большая опасность и что господа рыцари "Восходящего света" решили вновь завладеть ею. Но борьба будет труднее, чем эти канальи предполагают! — Укобах стиснул кулаки. — Во всяком случае, мы скорее убьем ее, но не отпустим!
Зепар вполне одобрил такое решение, и беседа продолжалась в том же воинственном настроении, а по окончании ужина он предложил принять какие-нибудь меры предосторожности, на случай повторения нападения. Укобах насытился и после того, как они решили бодрствовать поочередно, улегся на диван и заснул, сходив, впрочем, предварительно посмотреть, спит ли Мэри. Та, по-видимому, крепко спала, а тигр, растянувшись на красном бархатном ковре, находился на своем посту.