В час, когда взойдет луна
Шрифт:
— Вы Андрей, — сказала, не спросила, женщина. — Вы Андрей, а Виктор и в самом деле мёртв. Так. Почему вы явились ко мне всей оравой?
А действительно, почему? Был же какой-то резон… Андрей ворочал в голове неподъёмные мысли, пока не отыскал нужную:
— Вы должны были увидеть нас всех сразу. Мы… команда. Мы… почти один человек.
— Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин. Четыре разных человека. Юноша…
Сейчас, без бороды, Кен и вправду выглядел много моложе.
— Костя.
— Константин, лед в холщовом мешочке в морозилке. Обезболивающее — в верхнем правом ящике кухонного стола. Вы хотите, чтобы я работала с вами, Андрей? Вы поэтому пришли вчетвером?
— Мне сказали… то есть, написали… Дядя Миша… Виктор написал, что у вас есть идеи по реорганизации подполья. У вас и у Саши Винтера… Можно мы положим Антошку на диван?
— Да, конечно. Извините. Располагайтесь. Я оставлю вас на минуту, мне нужно забрать газету.
Они, возможно, будут нервничать, но хозяин магазинчика тоже, наверное, начал нервничать, а учитывая, что его внук — начальник местного розыскного отдела…
Она забежала в магазин, прихватила пакет, извинилась за рассеянность, прикупила ещё плитку шоколада — и вернулась в дом. Во второй раз в кабинет вошла уже не Эмилия Льютенс, а Елизавета Бенуа, 33 года, псевдо Алекто.
Мальчик на диване уже пришел в себя, сам держал на макушке пакет со льдом и при виде Елизаветы улыбнулся виновато. У Андрея в руках была планшетка, которую он молча передал Алекто.
«Привет…» Она прочитала, перечитала, прикрыла глаза. Всё-таки. Всё-таки погиб. Следовало ожидать. Рано или поздно. Следовало. При его образе жизни, это случилось скорее поздно. Сброс.
Крысы, рекомендации. Где? Так, понятно, кто у нас новый серийный маньяк. Партия нового типа. Что ж, давно пора. «Любимые жёны». Сброс.
— Вы пьёте чай или кофе? — спросила Алекто. — Я рекомендую чай, потому что банка с кофе стоит уже года три.
— Он пьёт всё, — сказал Игорь. — Мы все тут пьем всё, кроме Антохи. Ему пока нельзя водки.
— Кухня там, — распорядилась Алекто. — Чашки всего четыре, к сожалению — гостей в большем количестве у меня раньше не было. Кто из вас будет джентльменом — решайте сами.
— Джентльменом буду я, — сказал Антон с дивана. — Мне всё равно не хочется.
Костя ушел на кухню.
— Начнем с яйца. То есть со смерти кощеевой. Кто был втычкой и остались ли они там ещё?
— Если кратко, — вздохнул Эней, — то мы не знаем, кто там не втычка. Мы отследили наш провал и провал Пеликана… Каспера — вы его знали.
— Знала о нем.
— И получается, что штаб проеден информаторами напрочь. И даже те, кто не связан с СБ — решение о том, чтобы сдать Виктора было принято почти единогласно.
— Гов… Он не верил, что все, — сказала Алекто. — Он отказался мне верить. Он думал, их там пара-другая и их можно напугать и выманить на видное место. Отсюда и «Крысолов».
— Выходит, он перестарался. То есть… мы перестарались.
— Теперь, пожалуйста… — она посмотрела на Игоря, который все ещё изучал предательскую книжную полку. — Она может выпускать колеса и двигаться. Домашний пульт у меня в кармане. Это не ловушка для гостей, просто я ленива. А теперь, скажите, мне ведь не померещилось. Вы — сравнительно недавно инициированный старший?
— Я, э, недавно вылеченный вампир, — Игорь развернулся к ней. Медленно, стараясь не делать резких движений, подошел, протянул руку. — Вот, можете сами убедиться. Теплокровный. Здравствуйте. Теплокровный живородящий млекопитающий. Честно говоря, не знаю, насколько живородящий. Главное, теплокровный.
— Моторику сохранили, силу тоже, реакцию тоже, способность проецировать эмоции — нет, а видеть — видите?
— Да, — сказал несколько оглушенный Игорь. — Только я и вампиром не очень-то умел проецировать эмоции. Не успел научиться.
— Умел, когда подпирало, — сказал Антон. — Не прибедняйся.
— Как я понимаю, исцеления нельзя поставить на поток — иначе бы вы начали с этого, а не с крыс. Так что за нестабильный и невоспроизводимый фактор их обеспечивает?
— Вы будете смеяться, но это святая вода, — с серьезным видом сказал Игорь.
Женщина моргнула. Игорь почти видел, как где-то там провернулись прозрачные шестеренки.
— Вы хотите сказать — благодать? — спросила Алекто. — Потому что иначе Ирландия кишела бы исцелёнными.
Бывший вампир переглянулся с заторможенным боевиком, потом с мальчиком.
— Ну вот, не вышло сюрприза, — развел он руками. — Совершенно точно. Благодать на меня снизошла в лице вон того деятеля, который сейчас шурует на кухне. От его, можно сказать, тяжелой руки.
— То есть это в буквальном смысле слова нечистая сила, — она прикрыла глаза. — Очень плохо.
— Что плохо? — носитель благодати вошел в комнату с чайником в одной руке и связкой чашек — в другой. Именно связкой: все четыре чашки были за ручки нанизаны на его мощные пальцы. — Что нечистая сила? А, да, это плохо… Разбирайте чашки. То есть, это даже не плохо, а я бы даже сказал, как оно, но вы дама.
— Я не дама. И, наверное, мы думаем о разном. Мне вообще-то всё равно, кто именно убивает людей в пищу и строит левиафанов. Но вот борьбу с ними это обстоятельство сильно затрудняет. Потому что Дух не применишь в качестве артиллерии — он веет, где хочет.
— Это с одной стороны, — Костя снова исчез на кухне. — А с другой, — зычный голос бывшего сержанта долетал оттуда без всяких, казалось бы, усилий, — нам кое-что было твердо обещано. И кое-кто с нами до скончания века. Артиллерии нет, но генерал — Человек надежный.