В час, когда взойдет луна
Шрифт:
— В беседах — нет. В том, чтобы кто-то был рядом — да. И в том, чтобы, при случае, кто-то его удержал — тоже. Но вы это знаете не хуже меня.
Она посмотрела на них.
— У нас очень небольшие шансы. В сумме — у нас их практически нет. Но это дело, которое стоит делать. Вне, — четко выговорила она, — зависимости от шансов. Вы это знаете. Но время от времени себе об этом надо напоминать. Тем более что это помогает.
— Да, — неопределенно сказал Игорь. — Костя, ты укладывайся, пожалуй, а я… Госпожа фельдмаршал, что мне больше всего не нравится в этих западных европах — то, что ночью не работают даже бордели. Не говоря уж о булочных. В этом городе есть место, где в… пол-второго ночи можно купить что-нибудь сильно зажаренное?
— Молодой человек. Вы не в западной Европе. Вы — в Лангедоке. Сильно зажаренное или глубоко умаринованное, в шоколаде или без здесь можно купить в любое время дня и особенно ночи. В трёх кварталах отсюда, например, запекают курицу в шоколаде. Хорошо.
— Прогуляемся? — Цумэ поднял руку, изображая пойнтера в «стойке». — Королевский конвой готов.
— Решили погубить мою репутацию? Или талию?
Талия у Алекто, между прочим, была. Видимо за счет метаболизма и пеших прогулок.
— Ну что с вами делать, не снотворное же вам давать… Пойдемте.
Сплетя крендельком руки, они вышли на сонную улицу.
— Между тремя и пятью я обычно стараюсь спать, — объяснял Игорь. — А перед этим поесть. Тогда мне удается удержать себя на ногах в полдень. Правда, я немногим отличаюсь от зомби в это время. А насчёт репутации я не понял — разве это не Лангедок? Разве лишний кавалер разрушает, а не укрепляет репутацию порядочной женщины в этих местах?
— Лишний, — улыбнулась Алекто, — укрепляет. Единственный — разрушает.
Из-за заборчика донесся храп с присвистом.
— Что это? — спросил Игорь.
— Соседская сигнализация. Она, кстати, вчера сдала вас с головой. А сейчас спит в саду. Поздравляю — теперь вы слышали, как храпят болонки.
Мужчина и женщина шли под руку ночью по прекрасному старому городу и говорили о деньгах.
— А вы часом не знаете, кому можно сдать новехонькую коллекционную яхту в прекрасном состоянии? Потому что это совершенно не наш круг общения и интересов, а триста тысяч вернуть хочется. Собственно, ради этого и покупалось.
— В какой стране? В России я мало кого знаю, а вот в Швеции или Финляндии… Но это вообще не дело. Вам — нам нужны совершенно другие деньги. Иной порядок. Раньше партии решали часть проблемы посредством членских взносов, но сейчас это не очень реально, и приток не соразмерен расходу, и такие финансовые потоки — ещё один фактор риска.
— Ну, это стартовый капитал. Хотя в какую именно аферу мы его вложим — пока ещё не придумали. Как-то не до этого было. Антошка помаленьку играл на бирже — так можно что-то наколдовать, если осторожно. На жизнь хватило бы, но для финансирования акций это слезы. И ещё у нас совершенно мертвым грузом лежат остатки братиславской добычи.
— Есть вариант. С высоким начальным риском.
— Контрабанда?
— В некотором смысле. Пакет законов об экологии очень сильно ограничивает возможность развёртывать определенные производства. Особенно в зелёных, «лёгочных» зонах.
— Таких как Бразилия или Сибирь?
— Да. Но торговля все равно идёт. У меня есть подозрение, что в ближайшее время «Орика» создаст «независимую» компанию для таких операций. Им недавно объяснили, насколько опасно делать такие вещи напрямую. Я полагаю, они будут счастливы, если кто-то разделит с ними финансовый риск.
— Это хорошо. Это просто здорово. Только…
Ветер донес до них звук, очень подходящий старому городу Ниму, но очень нехарактерный для середины 22-го века: цокот копыт по брусчатке.
— Четвёрка, — на слух определил Цумэ. — Я ошибаюсь, сударыня, или вы точно знаете, кто здесь имеет привычку ездить четвёркой?
Алекто не ответила.
— А скажите, мадемуазель, есть ли у вас сейчас при себе такой необходимый в хозяйстве предмет как пайцза?
— Естественно. Она входит в комплект с кийогой. Проблема в том, что её нет у вас.
— Нет, — Игорь качнул головой. — Это совершенно никакая не проблема. Но лучше все же, если вы сейчас скажете мне, кто это — и пойдете домой. Как можно скорее.
— Молодой человек, во-первых, вы обещали мне курицу в шоколаде. Во-вторых, мчаться с моими габаритами — неприлично. В-третьих, это высокий господин Франсуа Тален и ему что-то около 80. Местный. Региональный куратор. Здесь — особенно южнее — есть варки и постарше, но мало кто идет в администрацию. Лангедок…
— Какой, к черту, молодой, я вам ровесник, если не старше. Охрана? Варки, люди? Численность? Вооружение?
— Варки и люди. Обычно трое и кучер. Два на два. Здесь спокойно. Здесь, если бы не другие варки, он мог бы и один ездить.
— Са бон, как говорят в этих местах, — Игорь выхватил комм и нажал кнопку экстренного набора. — Ребята, тревога. Тут местное начальство четверней гоняет. При кучере и охране. Может быть, охотится.
Карета показалась в конце улицы.
— Андрюха, мы в четырёх кварталах ниже по той же улице, где живет Алекто. Да бегите же! Пропал вечер.
— А не резать всех подвернувшихся вам старших вы не можете? — координатор «Свободной Луны» излучала хищное любопытство и вовсе не собиралась бежать, а, наоборот, явно собиралась наблюдать из партера.
— Да дался он нам — резать его без подготовки… Это только на крайний случай. Если что, постараемся его на варков списать. Ну, хотя бы в тень отойдите, а?
— Есть, — фурия встроилась в нишу и встала там как родная. Если бы кариатиды носили брюки и мешковатые пиджаки.
Карета остановилась. Бесшумно приоткрылась дверь — несмотря на стилизацию под 18 век, экипаж был выполнен из современных легких материалов и снабжён всей необходимой автоматикой.
Высокий господин, выглянув из глубин салона, что-то спросил по-французски или по-окситански, Игорь не разбирался в этих тонких дефинициях.