В человеческих джунглях
Шрифт:
Ла Ронд посмотрел на часы.
– Вот и все. Визит окончен, миссис Латур.
Молодая светловолосая женщина больше не могла сдержаться. Ее синие глаза наполнились слезами. В голосе ее слышалось рыдание.
– Теперь ты называешь меня своей любовью. Теперь, когда нас разделяет решетка.
Потом, привычная к послушанию авторитетным лицам, она повернулась и последовала за Ла Рондом по коридору тюрьмы.
Не выпуская из рук решетку, Латур следил за ней взглядом до тех пор, пока не потерял ее из виду. Он заметил, что она немного хромала. Если Ольга говорила серьезно, а она всегда говорила
Действительно, он был еще более глуп, чем Джек Лакоста.
Глава 13
День приближался к вечеру, и тюрьма наполнилась. Ольга больше не приходила с обедом, и ему пришлось довольствоваться тюремной пищей, которую он с трудом проглотил, запивая жидким кофе.
Было почти восемь часов, и сверкающая ночь Дельты накинула свой черный влажный покров на тюрьму. Слабые лампочки, горящие в тюрьме всю ночь, были уже включены, когда Вил Даркос подошел к камере Латура и открыл дверь.
– К тебе пришел адвокат, Энди.
Человек закона извинился.
– Я очень огорчен, Энди, но сегодня был ужасный день. Кроме приготовления к твоей защите, я был еще занят восемью контрактами нефтяников. Каждые пять минут моя секретарша или один из моих блестящих помощников были вынуждены выталкивать какого-нибудь журналиста или репортера радио или телевидения, которые настаивали на получении информации от твоего адвоката.
– Ты хочешь сказать, любой информации?
– Хотя бы так. Хочешь, чтобы я говорил откровенно?
– Конечно.
Адвокат провел ладонью по складке своих безукоризненных брюк белого двухсотдолларового костюма и ответил:
– Дела у нас идут не блестяще. Люди начинают скапливаться по углам, барам и кабакам и говорить о том, что нужно самим свершить правосудие. Так как ты помощник шерифа и происходишь из одной из самых старых фамилий в стране, они подозревают, что с тобой могут произвести какую-то махинацию...
– Ты отлично знаешь, что это не так.
Шварт пожал плечами.
– Мы оба это знаем, но остальные? Не забывай, что в основе это все рабочие, которые не блещут образованностью. К тому же, должен сказать, интервью, почти насильно взятое с больничной койки у миссис Лакоста и переданное по радио, не улучшили дело.
– Что? Что сказала Рита?
Шварт закурил сигарету и предложил пачку Латуру.
– Чего она только не говорила. Естественно, что я не могу доказать это, но у меня твердая уверенность в том, что репортер, который ее интервьюировал, сунул ей под подушку пакет с деньгами для того, чтобы эта история, которую она рассказала, была достаточно скабрезна и изобиловала подробностями.
Латур прикурил сигарету от сигары адвоката. Шварт пожал плечами и продолжал:
– Проклятие заключается в том, что ее история, в большинстве деталей, является повторением того, что произошло с теми тремя изнасилованными девушками в течение последних двух лет. Что заставляет думать, что когда мы дойдем до судебного разбирательства, у нас на шее могут оказаться все эти четырех дела!
Латуру показалось, что вкус его сигареты стал очень горьким.
– Мулен приходил сюда ко мне в полдень на несколько минут. Похоже, что ты посоветовал ему поехать вместе с Джеком
– Да, чтобы иметь представление об ее морали и узнать, какая у нее репутация. Можно ли ей верить, говорит ли она правду, что не могло ли так случиться, что Джек был убит одним из ее любовников, который и постарался спихнуть на тебя свое преступление!
– Но ведь это абсурд!
Встав с лежанки, на которой он сидел, Шварт стал ходить по камере.
– Может быть, но мне необходимо что-нибудь для начала. Ты меня знаешь уже давно, Энди. Ты знаешь также, что я зарекомендовал себя как хороший адвокат, но так, как обстоит дело в настоящее время, с тем малым, чем мы располагаем, чтобы начать нашу защиту, весь этот процесс будет просто фарсом. Судьи приговорят тебя, даже не совещаясь.
Шварт остановился и стал считать факты по пальцам.
– Старик признается перед многочисленными свидетелями, что он импотент. Он падает мертвецки пьяный и ты вынужден проводить его домой. Девушка утверждает, что когда ты приехал в первый раз к ним, она это сказала репортеру, о котором я тебе уже говорил, что, когда она переодевалась, ты случайно увидел ее голой и что это тебя очень возбудило. Я говорю тебе пока только то, что было!
– Пока, да, – ответил Латур.
– Несколькими часами позже, через шесть часов, чтобы быть точным, она проснулась от стука в дверь, от которого также проснулся и ее муж. Ты назвался и просил, чтобы тебя впустили в домик. Она была еще наполовину сонная, ее муж, шатаясь вышел из комнаты и захотел узнать, что происходит, но тут его немедленно убивают двумя пулями через дверь, выпущенными из твоего служебного револьвера. Через несколько секунд после выстрела дверь взламывают. Девушку схватили и стали бить, когда она стала вырываться. Она утверждает, что это был ты. Что касается отпечатков пальцев, то там были обнаружены лишь твои, ее и Джека. Что касается твоего значка помощника шерифа, его обнаружили зажатым в руке девушки. А твоя единственная возможность защиты заключается в том, что ты утверждаешь, что после того, как ты постучал в дверь, неизвестный человек оглушил тебя какой-то дубиной. Ты потерял сознание и совершенно не знаешь, что произошло.
Шварт выронил свою сигарету на пол и потушил ее подошвой.
– И когда обвинитель призовет к барьеру свидетеля миссис Лакосту в одежде, позволяющей видеть ее прекрасные ножки и мало прикрытую грудь, ты думаешь, что судьи проглотят твою историю?
– Нет, – признался Латур, – я этого не думаю.
Адвокат снова стал ходить по камере.
– И к тому же, нам безусловно будут совать под нос все то, что твой шурин говорит повсюду.
– И что же?
– Что его сестра и ты плохо ладили друг с другом.
– Это...
– Он настаивает на том, что между вами невозможна физическая близость.
– Это совершеннейшая ложь.
– У тебя были сношения с твоей женой в ту ночь, когда ты отправился к домику Лакосты?
– Да.
– Она засвидетельствует это?
Латур подумал об Ольге, лежащей в его объятиях, в темноте ночи, в ожидании услышать от него слова любви. Теперь он знал об этом.
– Я бы не хотел просить ее об этом, – сказал он, – даже если бы мне угрожал электрический стул.