В чем секрет обаяния

Тейлор Кэтрин

– Ты опоздала со своим заявлением. Я отозвал иск и не буду покупать акции Челси. Я решил сохранить своего маленького партнера.

– Мне надоели твои игры, - набросилась на него Шэннон.
– Почему не попытаться быть честным хотя бы для разнообразия?
– Золотистые искры гнева затанцевали в ее огромных глазах.

– Честным? А почему ты честно не сказала мне, что являешься преуспевающим финансовым консультантом? Тебе нравилось держать меня за идиота?

– Я не считала нужным трясти перед тобой своими дипломами только для

того, чтобы доказать, что я чего-то стою. Да ты и не интересовался.

– Я не считал тебя ниже себя, когда думал, что ты секретарша.

Шэннон распрямилась.

– Но и не доверял мне. Ты все время подозревал, что я ищу выгоды для себя.

– Ничего подобного, - решительно возразил Йен и мысленно добавил: во всяком случае, в глубине души. А если совсем честно, он просто боялся признаться себе в своих чувствах к ней, поэтому и пытался ее оттолкнуть. И это ему почти удалось.

– О, хватит молоть чушь!
– Шэннон вскочила и заметалась по комнате. Подозревал, не отрицай. Ты думал, что я хочу вытянуть из тебя все, что смогу. Если бы я добивалась денег, в предложениях недостатка не было. В том числе и от твоего отца.

Йена прошиб холодный пот.

– Что?!

– Уэсли встретился со мной, якобы для того, чтобы обсудить "финансовое положение" Челси. Он намекнул, что, если мы достигнем взаимопонимания, то я внакладе не останусь. Я официально отказалась от алиментов, которые он платил моей сестре. Похоже, он не сильно расстроился. Больше я о нем не слышала.

Отец предлагал Шэннон стать его любовницей? Йен только вчера видел ее письмо в личных бумагах отца, но не знал, что предшествовало этому письму.

– Прости, - вот и все, что он мог сказать ей.

– Тебе не за что просить прощения. Я никогда не обвиняла тебя в грехах твоего отца.

Она могла бы добавить: "как ты", и была бы права. Зная о связи ее сестры со своим отцом, он не мог отнестись к ней без предубеждения.

– Что-нибудь изменится, если я скажу, что начал процесс до того, как встретился с тобой и Челси?

– Я буду считать тебя не абсолютным негодяем, но это ничего не изменит. Если ты явился узнать, как я поживаю, то успокойся, у меня все прекрасно. Я оскорблена, но это моя вина. Ты не дал мне ни единого повода думать, что мы хотим одного и того же.

– И чего же ты хочешь?

– Безопасности. Не материальной, эмоциональной. Стабильной жизни для себя и Челси.
– Ее тихий смех был пронизан иронией.
– До встречи с тобой я избегала даже фантазий о семейной жизни. Позволила мечтам затуманить мой взгляд на жизнь - вот в этом виноват ты. Однако я снова твердо стою на ногах.

Шэннон ушла в кухню, налила себе большой стакан шоколадного молока. Йен последовал за ней. Он не позволит ей сбежать, пока не скажет все, что должен сказать.

– В одном мы точно сходимся: Челси необходима стабильность.

– Ты утверждаешь, что я не могу обеспечить ей спокойную жизнь?
– Голос Шэннон зазвенел гневом.

– Ей три года. Она так мала, что забудет начало своей жизни. Но ей необходима нормальная семейная жизнь, а не опекунство ее тети, пусть очень любящей тети, и случайные визиты брата.

– Мне не нравятся твои намеки.

– Как ты думаешь, на что я намекаю?

– Ты предлагаешь удочерение?

– Да.

Ее взгляд по разрушительной силе мог бы поспорить с извержением вулкана.

– Забудь. Я все делаю правильно. Она - счастливый ребенок.

– Я знаю.

– Тогда при чем здесь удочерение? Она для меня не обуза, как для тебя.

Неужели Шэннон убеждена, что он такой бесчувственный? Он любит Челси. Любит настолько, что готов простить отца. Вряд ли Уэсли понимал это, но он завещал сыну нечто гораздо более ценное, чем деньги. Отец дал ему шанс на любящую семью, которой лишил его в детстве.

– Я хотел сказать, что мы удочерим ее.

– Мы?
– Шэннон резко опустила стакан и повернулась к нему.
– А что потом? Перекидывать ее друг другу, как разведенные родители с общей опекой? И это ты называешь стабильностью? Поверь моему опыту, ничего хорошего из твоей затеи не выйдет.

Ее лицо затуманилось печалью. Йен потянулся к ней, но она ловко поднырнула под его протянутую руку.

– Я не так все себе представлял. Шэннон вскинула руки.

– Господи, а как же ты представлял. Иен? Он сунул в карманы сжатые кулаки и пробормотал:

– Я думал, мы сначала поженимся. Шэннон окаменела.

– Что ты думал?..

Йен заметил ее панику и решил, что, вероятно, совершил свою самую большую ошибку. Он полночи подыскивал правильные слова, а получилось, будто делает ей предложение ради Челси.

– Я плохо сформулировал.

– Это уж точно. Подумать только, мистер Ничего Серьезного говорит о женитьбе! Кто-то ударил тебя дубинкой по голове?

– Некоторым образом.
– Он действительно чувствовал себя так, будто получил по голове, и не раз. Эта красотка заманила его в засаду и отдубасила, даже не пошевелив пальчиком. Мысль о том, что он потеряет Шэннон, пугала сильнее, чем прогулка к алтарю.

– И сколько ты продержишься, прежде чем почувствуешь себя в ловушке?

Йен обнял ее и притянул к себе. Шэннон не стала сопротивляться, но ее тело осталось напряженным.

– Шэннон, я уже в ловушке. В ловушке одиночества. Будь все проклято, я даже спать теперь не могу в своей квартире!

– Если память мне не изменяет, ты как-то сказал, что не можешь спать со мной, - напомнила ему Шэннон с горьким смешком.

– Потому что знал, если буду с тобой спать, случится именно это!

– Что - это?

– Что мне понравится, как ты прижимаешься ко мне во сне. Как будишь меня посреди ночи, чтобы предаться любви.

В ожидании ее ответа Йен затаил дыхание. Шэннон склонила голову к плечу, посмотрела на него из-под длинных ресниц.