В черной пасти фиорда
Шрифт:
Поднимаю перископ и устанавливаю: мы приближаемся к точке сброса первой мины. Теперь время полной воды — расчеты наши оказались правильными.
Кораблей поблизости нет, шхуна давно скрылась из виду, а отдаленные шумы мелких судов в вершине залива нам не помеха. Можно начинать.
Мины ставят по-разному: банками, в линию, змейкой… Мы наметили первый из упомянутых способов [5] . Банки расположим в разных местах фиорда. В двух банках будет по семь мин, в одной — шесть.
5
Минная банка — минное заграждение, состоящее из небольшого числа мин,
Лодка поворачивает вправо, направляясь к западному берегу фиорда. Оголенные скалы, местами запорошенные снегом, хорошо просматриваются, видны ориентиры — мысы, вершины гор. Нацеливаю в их сторону глазок перископа, беру отсчеты азимутального круга и передаю данные штурману, а он, прокладывая пеленг за пеленгом, уточняет место лодки на крупномасштабной карте.
Подходим как можно ближе к урезу воды (корабли противника наверняка держатся приглубого берега). Лодка разворачивается и ложится на боевой курс.
— Ставить мины!
Слышится щелчок, и на счетчике появляется цифра — единица. Для надежности с кормы репетуют:
— Первая вышла!
В кормовых — седьмом и восьмом — отсеках горячая пора, герои дня теперь минеры. Величко стоит у левой трубы, Юров — у правой. С получением команды «Ставить мины» они поворачивают маховичок реостата. Приглушенно жужжит мотор, установленный на амортизаторах. Мощные агрегаты передвигают мины, находящиеся в трубе (и лежащие там встык), на расстояние, равное одной мине. Тогда крайняя вываливается наружу и тонет. На дне остается якорь, а мина автоматически от него отделяется, всплывая на заданную глубину. Кстати, некоторые представляют мину рогатым чудовищем. Наши были цилиндрические и гладкие; шары с «рогами» сейчас можно увидеть только в кино и музеях.
Мины сбрасываются поочередно то из левой трубы, то из правой. Минерам помогают старший электрик Борис Егунов и трюмный Иван Пухкало. Все работают четко и синхронно. Лейтенант Апрелков фиксирует по секундомеру время выхода двух смежных мин. Этот так называемый временной интервал играет важную роль в постановке. Эффективность заграждения достигается и направлением мин по отношению к предполагаемому курсу неприятельских кораблей, и расстоянием между минами, поэтому скорость лодки при этом надо держать точно.
— Последняя мина первой банки выставлена! — доложил штурман.
Пройдя немного по курсу, мы совершаем новый маневр, ложимся на другой галс и ставим вторую банку. Четко, без каких-либо заминок, завершается работа и над третьей банкой.
Замечу, что, как всегда, мы ставили мины на углубление, рассчитанное на подрыв крупных кораблей противника. Малые же суда, принадлежавшие норвежским рыбакам, могли безопасно плавать над минами. После войны мы с удовлетворением узнали, что малые рыболовные суда действительно не пострадали (подрывы на плавающих минах не в счет).
Штурман фиксирует координаты минного заграждения, и лодка ложится на курс, ведущий к выходу из фиорда.
Обратно идем веселее, и не потому, что нас подгоняет попутное течение, — чувствуется общая приподнятость настроения экипажа, тон репетований становится бодрее, на лицах улыбки, задорно блестят глаза… А как же! Трудное задание выполнено, опасность позади.
Стемнело. В перископ видны только черные берега фиорда и просвет впереди. Уходим на глубину и двигаемся далее по счислению. Придерживаемся западного берега, чтобы не напороться на злосчастную отмель, из-за которой у нас сорвалась атака.
Спускаюсь из рубки в центральный пост. Здесь уже находится Новиков, вернувшийся из кормовых отсеков.
— Как там наши минеры? — спрашивает его старпом.
— Хорошо и слаженно работали, — рассказывает Яков Романович. — На клапанах, рубильниках и реостатах манипулируют так же виртуозно, как музыканты на флейтах и тромбонах. Словом, минеры — отлично сыгранный оркестр! Понравился мне Величко, его действия отработаны
Новиков снова заводит разговор о русском «Крабе». Я понял, на что он намекает. Действительно, может показаться странным — «Краб» имел водоизмещение почти в три раза меньше, чем наша лодка, а принимал 60 мин. Но у нас не сравнимое с ним остальное вооружение, да и мина не та. Уж если корабль противника подорвется на ней, то ему несдобровать. Но дело не только в тактико-технических данных. Нам очень дорога боевая слава «Краба», что совершенно правильно подчеркивал Яков Романович. И я тут же, в центральном посту, без ущерба управления лодкой, кратко рассказал о конструкторе М. П. Налетове, создавшем первый в мире, превосходный по тем временам отечественный подводный минный заградитель, о том, как 27 июня 1915 года «Краб» поставил у Босфора минное заграждение, на котором подорвался немецкий крейсер «Бреслау». Завершили мы беседу выводом: нам, советским подводникам, надо гордиться боевыми успехами своих соотечественников, а тактику боевого использования минного оружия совершенствовать, двигать вперед.
Штурман доложил о выходе из фиорда, а вскоре из акустической рубки передали:
— Слышна работа мотора, очень близко!
Мы прислушались. Стук движка был буквально над нами. Ну а если мы под ним, то нас обнаружить трудно. Так оно и получилось: дозорный мотобот, а это был, вероятно, он, спокойно проследовал своим курсом.
Проходит некоторое время, и мы всплываем.
Поднимаюсь на мостик и вглядываюсь в темноту. Никого. Дальше все идет по заведенному распорядку: запускаем дизели — один из них вращает гребной винт и генератор, другой вращается электромотором вхолостую, нагнетая воздух в цистерны главного балласта и выдавливая оттуда воду (на позиции мы всегда так продуваем балласт) [6] . Лодка вентилируется, в отсеки врывается эликсир жизни — свежий морской воздух, который жадно вдыхается людьми. При продолжительном пребывании под водой недостаток чистого воздуха является, с физиологической точки зрения, наибольшей трудностью для экипажа. Утром лодка погрузилась перед зарей, а всплыла в 19 часов 50 минут — полсуток мы дышали тем, что осталось внутри лодки после закрытия рубочного люка. Процент кислорода к концу срока стал совсем мизерным. Интересен факт: через два часа после погружения спичка внутри лодки уже не горит — вспыхнет и сразу гаснет. Какой удивительной приспособляемостью обладает наш организм — пламя умирает, а человек живет. Кроме нехватки кислорода организм испытывает на себе и другие неблагоприятные факторы: воздух насыщен парами масла, газом, который выделяется аккумуляторной батареей… Но самым опасным является выдыхаемый людьми углекислый газ. Содержание его в воздухе свыше четырех процентов — уже опасно.
6
Продувается балласт и выхлопом работающего дизеля. В этом случае, однако, в цистерны может попасть масло, которое потом всплывает на поверхность. — Прим. авт.
Могут спросить: почему не использовались имевшиеся на лодке запасы кислорода и поглотителей углекислоты? Но такой «роскоши» мы не могли себе позволить. Дело в том, что в то время еще не существовало установок, которые вырабатывают компоненты, обеспечивающие нормальное обитание внутри лодки. Запасы кислорода и регенерационных патронов у нас были ограничены, и их следовало беречь для аварийных случаев. И жизнь подтвердила — наш расчет оказался верным.
Как только лодка принимает крейсерское положение, управление кораблем берет в свои руки вахтенный командир, возглавляющий очередную смену. Работают оба двигателя — на гребной винт и на зарядку аккумуляторной батареи. Команда ужинает.