В черной пасти фиорда
Шрифт:
— А ведь, пожалуй, в новом-то году мы первыми открыл ли боевой счет потопленным кораблям, — сказал он, наблюдая за возней гитлеровцев.
— Придем в базу — уточним, — отозвался Редькин. — Во всяком случае новогодняя атака была успешной.
«Смотрины» окончились. На мостик поднялся Ямщиков и доложил:
— Из штаба флота получена радиограмма.
— Содержание?
— Приказано немедленно идти на перехват «Тирпице»: предполагается его выход в море.
Мы, конечно, знали, что еще с начала 1942 года в Северной Норвегии базировались основные силы гитлеровского надводного флота, в том числе линейный корабль «Тирпиц». Но полученное задание — выйти на перехват «Тирпица» —
Подводная лодка направляется в новый район. Дизели заработали на полную мощность.
Глубокая ночь, но на лодке никто не спит. Экипаж готовит корабль к бою. Аккумуляторная батарея вбирает в себя запасы энергии. Перезаряжаются торпедные аппараты — работа эта трудоемкая: надо поднять во втором отсеке запасные торпеды и подать их через горловины переборки в носовой отсек, к аппаратам. Торпеды тяжелые, около двух тонн каждая, руками их не сдвинешь. Заводятся тали, производятся необходимые крепления. А море хотя и не штормит, но покачивает. Сорвись восьмиметровая стальная сигара — хватишь лиха. Бойцам приходится нелегко, а ведь они уже сутки на ногах, без сна.
Меня особенно беспокоит старший торпедист Дмитрий Крошкин — в начале войны он имел тяжелое ранение. Тогда Крошкин служил в бригаде морской пехоты. В одном из боев — это было в районе Капорья Ленинградской области — вражеская пуля ранила бойца в грудь. Товарищи подобрали его и отправили в тыл. После лечения в новосибирском госпитале Крошкин попал к нам на лодку.
На мостике появляется Новиков. Он находился в носовых отсеках, где идет перезарядка торпед.
— Дело идет к завершению, — сообщает Яков Романович. — А Крошкин работает, как и все, да еще с шуткой-прибауткой.
— Крепки эти воронежские ребята…
Снизу доложили о готовности к передаче радиограммы.
— Немцы-то засекут работу нашего передатчика, — предостерегающе говорит Новиков.
Он конечно же прав: теперь, когда «Тирпиц» готовится к выходу в море, гитлеровцы особенно внимательно следят за эфиром. Но и мы не из простачков. Я рассказал Новикову, что в таких случаях у нас принято действовать так: перед работой рации лодка ложится на другой курс. Вот и сейчас ляжем на курс, ведущий в базу, и начнем передачу. Противник засечет нас и по радиопеленгам установит движение лодки на восток. Это подскажет врагу и логика суждений: лодка утопила транспорт, израсходовала боезапас и возвращается с позиции. А мы его обманем: закончим передачу и сразу же повернем на обратный курс.
— Если придерживаться такой тактики постоянно, то противник разгадает наши маневры, — не унимается Новиков.
— Правильно, поэтому каждый раз мы делаем по-иному. Лодка легла на контркурс, сбавила скорость, и радист начал передавать радиограмму. Командованию было доложено о неявке партизан, о прошедшем конвое, об атаке, подтверждалось получение приказа о переходе на новую позицию.
Радиопередача закончилась, и лодка легла на прежний курс.
— Подготовлен к выпуску боевой листок, прошу посмотреть, когда будет время, — обратился Новиков.
— Лучше всего — сейчас. Пойдемте.
Мы прошли в кают-компанию. Боевой листок не выглядел красочным, но он был сделан с любовью и привлекал ярким содержанием. В небольших заметках рассказывалось о событиях дня, об отличившихся членах экипажа. В одной из заметок говорилось о том, что молодой член партии Иван Иванович Мазуров первым обнаружил вражеский конвой. Другая заметка сообщала о том, чего я еще не знал, — о боевой инициативе Крошкина.
Боевой листок мне понравился — чувствовалась опытная рука не только редактора, но и представителя политотдела.
И я еще раз с удовлетворением отметил плодотворную помощь, которую оказывает нам Новиков. К сожалению, только помощь. Ведь Яков Романович в штате у нас не числится и после прихода лодки в базу вернется в политотдел [12] . А мне снова придется непосредственно заниматься всеми вопросами политработы. Создавалось впечатление, что командование решило провести эксперимент: смогу ли я один, без заместителя по политчасти, организовать на лодке политико-воспитательную работу? Вспомнился эпизод, происшедший незадолго перед нашим походом. Группа командиров, в том числе и я, находилась на пирсе у обреза за перекуром. Тем временем появились командующий флотом и член Военного совета (они возвращались из бригады подплава к себе на ФКП) и, как водится, подошли к нам. Завязался разговор. И я откровенно признался, что совмещать две должности — командира и замполита — весьма трудно. Вице-адмирал А. Г. Головко сказал:
12
Вскоре капитан-лейтенант Я. Р. Новиков был назначен заместителем командира по политчасти подводной лодки «Щ-402». — Прим. авт.
— Всем теперь нелегко. Вы старый член партии, справитесь и один. Ведь правда? — Этот вопрос относился не столько ко мне, сколько к вице-адмиралу А. А. Николаеву, который при этом промолчал.
А все же лучше, если бы на лодке был замполит, такой же опытный, как Новиков.
Встреча с норвежскими патриотами
Пробыли мы на новой позиции безрезультатно. Фашистский линкор не вышел в море, и мы вернулись в прежний район боевых действий.
Из штаба флота нам сообщили, что партизаны не могли явиться под Новый год и встреча должна состояться на том же месте в ночь на 6 января.
Идти по освоенной трассе, конечно, легче. А с другой стороны, и небезопасно — обстановка-то изменилась: в том районе мы поставили мины и пустили на дно транспорт. Да и в бухте проторчали много часов — враг мог нас заметить.
И все же мы пошли проторенным путем. У нас не было оснований менять маршрут: в фиорде не замечалось ничего подозрительного, не отмечалось (в том числе во время лежания на грунте, перед бухточкой) и движения вражеских кораблей.
И вот лодка снова в тесной бухте — кормой к берегу, носом на выход. Наблюдение показывает, что внешне ничего здесь не изменилось. Мы даем ратьером запрос. На этот раз сразу же за нашим сигналом появляются яркие вспышки огня. Просто не верится, что отзыв правильный.
Проходит несколько минут, и в ночной темноте вырисовывается силуэт барказа.
Не хочется думать, что это может быть ловушка. Тем не менее мы стоим в полной боевой готовности. Подводная лодка не боится больших кораблей, никакой линкор ей не страшен, но против небольших судов она может оказаться беспомощной. А вдруг за бортами барказа прячутся автоматчики?