В чужих не стрелять
Шрифт:
14
Пластов, конечно, знал, что адвокаты, ведущие подследственные полиции дела, имеют право обращаться к полицейским только официально. Сейчас же он как раз хотел воспользоваться неофициальными связями, чтобы узнать, какой характер носит ведущееся но пожару следствие. Поэтому в двери четвертого участка Нарвской полицейской части он вошел, улучив момент, когда там никого не было. Пошел по коридору, стараясь не привлекать внимания; стоящему у входа в официальную часть городовому начальственно кивнул. Тот осторожно козырнул, спросил тихо:
— Простите, к
Выдержал внимательный взгляд полицейского, доверительно улыбнулся:
— Иван Альбертович у себя?
Полковник Иван Альбертович Лернер был приставом участка; Пластов шел не к нему, просто он знал это имя, как и имя любого из петербургских приставов. Городовой вытянулся:
— Так точно-с.
Пластов двинул бровями: мол, все ясно, — и, чувствуя взгляд городового и показывая, что идет в приемную, на самом деле, скрывшись за угол, свернул в сыскное отделение. Когда-то здесь работал его старый знакомый, скромный полицейский служащий, заведующий уголовным столом Денисов; в свое время Пластов оказал ему услугу и теперь рассчитывал на взаимность. Толкнул дверь и понял, что не ошибся. Кругленький человечек с вспушенными вокруг лысины пшеничными волосами это и был Денисов — поднял голову:
— Арсений Дмитриевич? Никак вы?
— Я, я, Алексей Фомич. Прости, я ненадолго. Вот что, не ты ведешь дело по поводу пожара на заводе Глебова?
В глазах Денисова появился испуг, чиновник машинально закрыл папку.
— Арсений Дмитриевич, простите, я всегда готов помочь, но… Если вы по этому делу… Вы были у Ивана Альбертовича? Дело на особом контроле…
— О-о, даже на особом.
— Да и вообще… — Чиновник прислушался. — Вы его ведете? В пользу?..
Эти два слова — «в пользу» — сразу подсказали Пластову что и как. Уже можно уходить, но он все-таки решил попробовать выжать максимум.
— Алексей Фомич, я веду это дело в пользу фирмы Глебова, но почему же оно на особом? Вы ведь знаете, я — могила.
— А если засекут? — шепотом спросил Денисов.
— Как? — так же шепотом ответил адвокат.
— Вас знают, зайдет начальство что я скажу? Поймут сразу.
— Ничего не поймут. — Встав, Пластов сказал еле слышно: Я все понял, спасибо. Напоследок — кто ведет дело?
— Вел следователь Бромберг, сегодня же… — Услышав шаги по коридору, Денисов застыл.
Прошли мимо.
— Да, сегодня? — переспросил Пластов.
— Сегодня передали следователю по особо важным делам Кухмистрову. Эсэс [2] .
— Откуда он? Ваш?
Денисов поднял глаза:
— Из восьмого [3] .
Вот и все с терпимым отношением полиции, подумал Пластов. Если дело передают вышестоящей инстанции — это всегда происходит неспроста. Что ж, для него это будет еще одним шагом на пути к разгадке. Трояновский, Коршакеев, теперь — Кухмистров.
2
Статский советник — генеральский чин V класса, среднее между полковником и генерал-майором.
3
Восьмое делопроизводство Департамента полиции царской России — координировало и направляло работу всех, сыскных отделений так называемой общеуголовной полиции.
— Что — копают против Глебова?
Лицо полицейского страдальчески сморщилось:
— Не знаю. Честное слово… Я бы рад, клянусь.
Глаза чиновника выражали другое. Внимательно изучив этот взгляд, Пластов кивнул:
— Понимаю, понимаю, родной. — Снова шаги в коридоре, и снова мимо.
— Хорошо, теперь у меня к тебе будет совсем другая просьба, совсем другая. Так сказать, из другой оперы. Ты ведь уголовников своих хорошо знаешь? Подведомственных, то бишь Нарвской части?
— Обижаете, Арсений Дмитриевич. Я не только своих, я всех петербургских отлично знаю. У меня, смею думать, лучшая картотека. Да-с.
— Что ж, это прекрасно, если лучшая картотека. Попробуй вспомнить, не водится ли у тебя таких: один рябой, с оспинами, глаза светлые, нос маленький, губы узкие, из растительности усы, как у китайца, редкие, только светлый колер. Второй коренаст, похож на малоросса, нос перебит, волосы темные, глаза тоже темные, на подбородке ямочка. Не знаешь таких?
Некоторое время Денисов сидел, будто бы бессмысленно глядя в стол. Наконец встал, подошел к картотеке, выдвинул ящик, начал, шевеля губами, перебирать досье. Застыл.
— Один рябой, говорите, другой с перебитым носом… Они что… В каких обстоятельствах, простите, вы их узнали?
— Они на меня напали.
— Напали — в нашей части?
— Да, тут недалеко.
— Так, так… Вы говорите, они как будто друг друга знают?
— Да, и по-моему, отлично знают.
— Кто же… Кто же… — Денисов начал рыться в картотеке, изредка показывая карточки Пластову.
Нет, пока на фотографиях, приклеенных в уголках досье, ничего похожего не возникало.
Вдруг Денисов сокрушенно вздохнул:
— Подождите-ка… Как же я сразу не сообразил. Судя по описанию, один из них — Филимон Ганибалов, он же Гунька Хлюст… Гроза местных бандитов… Только эти люди у меня в отдельном ящике, особо… — Чиновник открыл нижний ящик, протянул лист уголовного досье: — Посмотрите, не он?
Пластов взял картонку, вгляделся. Блеклые глаза, усы, темные пятна на щеках. Отпечаток был некачественным, подслеповатым, но адвокат узнал одного из нападавших.
— Кажется, он.
— Тогда вторым должен быть Иван Донцов, он же Ванька Донец. Вот этот? — Делопроизводитель протянул второе досье, Пластов узнал чубатого.
— Точно, этот. Надеюсь, Алексей Фомич, у тебя есть на них материал?
— Материала сколько угодно; по этим двум тюрьма плачет. Что надо-то?
— Надо вот что: задержать их, а задержав, узнать, что они делали на пустыре у завода Глебова.
Денисов помрачнел.
— Если это связано с пожаром — не могу-с. Сами понимаете, это не в моей власти.
— Кто тебе сказал, что это должно быть связано с пожаром? Ты же сам говоришь, материал есть. Наоборот, причина их задержания должна быть как можно дальше от пожара. Понимаешь?