В чужой игре
Шрифт:
Вывод комиссии оказался прост как оглобля: Садовский Владимир Юрьевич подлежит призыву на общих основаниях. Кочан и был бы призван, явись он вовремя в военкомат, как в повестке было предписано. Однако он не явился. Его прибило к стае. Теперь ему некогда служить, потому что отабунился. Со временем, может, даже титулованным вором станет. Говорят, надо дождаться, когда тебя другие произведут. Это он удачно на Матроса Бушуева выехал…
Утро встретило Вовочку абстинентным синдромом. Нутро
Вовочка встал с дивана, оглядел помещение. Квартира принадлежала Жеребцу. Родители у него недавно отчалили в отпуск – скопили денег и решили съездить в Сочи. Квартира в полном распоряжении сына. Тот и распорядился: на столе – батарея пустых бутылок, в мусорном ведре – куча консервных банок. Вчера пили, пока жидкость вся не иссякла. Так что нечем теперь даже горло промочить.
Матрос валялся в позе краба – головой вниз, охватив диван руками.
– Кончай массу давить, – проговорил Вовочка. Но Матрос не двигался.
– Пацаны! – крикнул Вовочка, глядя в коридор и прислушиваясь. Но никто ему не ответил. Вагин и Жеребец, должно быть, находились в спальне. Он встал и отправился на их поиски.
В коридоре вдоль стен лежали узлы, все в сохранности, тогда как деньги, прихваченные в квартирах, оставались в кармане Матроса.
«Точно! – пронзила Садовского мысль. – Зажевать решил денежку – как наиболее авторитетный…»
Жеребца в квартире не оказалось. На широкой хозяйской кровати спал только Вагин.
Садовский развернулся и побрел на кухню. Открыл холодильник. Внутри оказалась бутылка пива «Жигулевское». Вовочка торопливо открыл её и присосался к горлышку. Выпил всю, а пустую посудину спрятал под мойку. Не видел. Не слышал. Не знаю. Внутри организма моментально полегчало.
Потом он вернулся в зал. Матрос сидел, держась руками за диван. Он словно боялся улететь. Волосы вздыблены.
– Что с тобой? – спросил Садовский.
– Крыша едет, – признался Матрос. – Морг приснился. Жмур лежит на столе, а дуборез его кромсает.
Шаркая подошвами, к ним подошел Вагин. Ну и вид тоже бывает у человека – словно всю ночь висел вниз головой, как летучая мышь. Оттого и припух.
– Ничё не осталось? – спросил он, тоскливо глядя на стол.
– Говорил, чтоб не налегали… – крякнул Матрос.
– А этот где? – спросил Вагин.
Никто не знал, где мог быть Жеребец. Взял и ускакал, пока все лежали. Матрос осторожно щупал карманы, надеясь, что никто не заметит. Напрасно старался, от Вовочки не скроешь. Он помнит, какие конкретные бабки лежат у того внутри.
– Короче, расходимся… – решил за всех Матрос. – Потом встретимся. Не нравится мне эта хата.
Сказал, как последняя инстанция.
– А доля? Надеюсь, ты не забыл? – напомнил ему Садовский.
– За кого держишь?
– Квартира ему не нравится… Жеребец – пацан еще тот. Отошел, может…
– Причем здесь этот гнилой базар? – Матроса мелко трясло. – Деньги при мне. Шмотки продадим и поделим. Для чего сейчас деньги крошить?
Садовский играл челюстями. На лице – улыбка, на щеках – бугры.
Входная дверь тихо отворилась, в квартиру вошел Жеребец. Вовремя явился, чуть до кулаков не дошло у товарищей.
В руках у Жеребца был пластиковый пакет.
– К столу, пацаны! Пришлось музыкальный центр толкнуть каину.
– Какому?! – для вида спросил Матрос.
– Да тут одному… Рядом живет. Гнилой весь, зараза. Четверть цены уплатил, бобер.
Жеребец поднес сумку к столу и стал выкладывать из нее продукты. Литр водки поставил на середину. Крабовые палочки – четыре пачки – на каждого по штуке. Закусывать ими хорошо. Пару банок ставриды и четыре шпрот. Палку колбасы «Сервелат». Сигареты. Целый блок.
– Хлеба, конечно, не принес, – проскрипел Матрос
– Хлеб еще вчерашний остался. Надо доесть…
– Тогда вздрогнули. У меня серьезный к вам разговор.
Садовский вцепился в бутылку, стал крутить винтовую пробку. Резьба сорвалась.
– Дай ножик, Матрос.
Тот вынул из кармана складной нож и, не торопясь, протянул.
Вовочка разложил лезвие, поддел пробку, разрезал и снял. Затем наполнил до краев большие рюмки.
– Понеслись… – выдохнул Матрос.
Он не глотал водку – жидкость сама вливалась внутрь, а кадык не вздрагивал. Разорвав пачку крабовых палочек, он сунул одну торопливо в рот и стал жевать.
– Классический закусон, – говорил он с набитым ртом.
Ребята тоже тянулись к закуске.
– Если скрестить бульдога с волкодавом, – продолжил Матрос, – то получиться…
– Лев, – закончил за него Садовский.
– Не угадал. Получится говнодав. Но я не хочу, чтобы наша фирма превратилась в ее подобие. Нам нужны средства. И храниться они должны в одном месте. Конечно, каждый может забрать свою долю, но часть, или пай, надо оставить. На тот случай, если придется рвать когти или чалиться. Правильно я говорю?
Пацаны молчали.
– Кому-то кажется, что я слиняю, – продолжал Матрос.
Парни вскинулись. Как он мог до такого додуматься. Без его богатого опыта они ничего не стоят. Они согласны. Садовский тоже согласился. Пусть все деньги у Матроса останутся. Пусть он ими командует. А вещички они потом продадут и поделят на четыре равные части.
Водка расслабляла. И то, что до этого Вовочку волновало, отступило на задний план.
– У меня квартирка есть на примете. – По лицу Матроса скользнула улыбка. – Сегодня можно сбегать. С нефтепромысла приехал один – и к теще в деревню подался. Заработками хвалиться поехал.