В чужую юность
Шрифт:
Не отставали от работников нитки и иголки также обувных дел мастера. Последние не ограничивались производством домашних тапочек, хотя некоторые с них и начинали, а шили уже не только по индивидуальному заказу мужские и женские туфли – началось производство обуви и просто по размерам. Правда, первоначально такие партии обуви были микроскопические, но качество её было как при индпошиве. Дизайн тоже слизывался с зарубежных образцов, но бирки лепили на готовую продукцию вполне себе отечественные.
Начали совмещать свои услуги с торговлей даже чистильщики обуви. Если в первое время, когда им только разрешили открыться, они всего лишь наводили глянец на туфельки и ботинки граждан, то теперь их будочки стали
Фотоателье, продолжая выполнять свои прямые функции, превратились в пункты продажи не только фотоматериалов, но и различных рамочек, фотосувениров, можно было в них купить и сами фотоаппараты, объективы и прочее, необходимое фотолюбителю. Откуда что и бралось. Ассортимент предлагался не только отечественного производства, но и зарубежного изготовления. Контролирующие органы находились пока ещё тоже в стадии реформирования, так что – многое прокатывало, но всё это было до поры и до времени.
Расцвели колхозные рынки. На их прилавки хлынул поток мяса, молока, фруктов и овощей напрямую от сельского производителя. Перекупщиков очень быстро повывели крепкие местные деревенские мужички, плевавшие с высокой колокольни на правила, которые пытались устанавливать выходцы из ряда союзных республик. Им доходчиво объяснили – кто здесь главный и почем фунт лиха. Они ведь не глупые, если правильно всё рассказать, да с примерами, реализованными на практике. Ну, у кого через голову не дошло, доходило через другое место…
Были и другие изменения, про всё сразу и не расскажешь. Володя происходящее воспринимал как обыденную реальность, а вот Сергей всё чаще задумывался над коррекцией своих первоначальных планов. Многое пошло совсем не так, как в его реальности.
Активная деятельность частников стимулировала и совершенствование работы госпредприятий. Возникшая конкуренция привела к внедрению в госсекторе новых технологий, выпуску более качественной продукции. Фабрике необходимо стало произвести не просто спущенный сверху объем продукции, а товар, который бы с удовольствием купили, причем по приемлемой цене. Как коня кормишь, так он и пашет – выросли зарплаты на предприятиях, инженеры уже не мечтали о работе таксиста или официанта в ресторане…
За советские рубли стало можно уже вполне свободно, без всякого блата, приобрести вполне достойные качественные товары и услуги. Всеобщего благоденствия ещё, конечно, не было, но жить стало лучше, жить стало веселее…
Володя без всяких проблем восстановился на второй курс мединститута. Сейчас он опять с огромным удовольствием посещал лекции, активно работал на семинарах и практических занятиях, вовремя сдавал зачеты. Хвосты не копил. Правда, в сентябре опять пришлось со скрипом в мозгах входить в учебный процесс, за армию он несколько отвык учиться, но всё прошло гораздо легче, чем на первом курсе после школы. Некоторый навык к обучению у него уже имелся, а восстановить его гораздо проще, чем всё начинать с нуля. Ребята в новой группе попались хорошие, но он и со старой группой отношения не обрывал. Там и там пытался успеть. Ну, и с девицами, упущенное за два года наверстывал. Дело то, его – молодое.
Глава 62 Скупой рыцарь
Володя – парень обстоятельный, неторопливый. Вероятно, этому способствовало его рождение и проживание первые семнадцать лет его жизни в лесном посёлке. Жизнь здесь размеренная, во многом подчиненная годовому циклу лесозаготовки. Яркие события, переворачивающие всё
Перед отъездом на учебу Вова решил, так сказать, подбить бабки – посмотреть и посчитать что они с попаданцем поднакопили уже для будущей жизни в условиях нарождающегося капитализма.
Заняло это определенное время, да и ладно – на такое его не жалко. Человек может сколько угодно смотреть, как кассир ему отсчитывает заработную плату. Времени на такой просмотр данному индивиду совершенно не жалко. А тут то своё считаешь и пересчитываешь – тем более – не о чём жалеть.
Первоначально была проведена ревизия накопившейся дореформенной мелочи. В период Вовиной армейской службы организованный им процесс не прерывался, ежедневно в его закрома капали монетки по одной, две и три копейки, выпущенные до шестьдесят первого года. Правда, со временем их стало попадаться всё меньше и меньше, а в самом восемьдесят втором году ручеек этот практически пересох. Тут могли быть два варианта – или монетки такие почти все уже из оборота изъяты – это раз, второе – появились у Вовы конкуренты. Последнее не желательно. Но что сейчас гадать. Как уж сложилось – так оно и будет.
Пересчёт показал наличие около трёх тысяч монет. Затесались среди них и некоторые не совсем рядовые экземпляры. Раритетов новых не было, но за время Вовиного отсутствия выловились из оборота копейка тридцатого пятого года нового образца, две копейки тридцать третьего, сорок пятого и шестьдесят четвертого годов, три копейки сорок пятого. Последняя монетка была в идеальном состоянии – у кого-то, наверное, на память была оставлена. Год то был весьма памятный для всего советского народа.
Пересмотрел Володя и своих собольков. За время хранения их мыши не съели. Ничего им не сделалось. Только чуть ещё потемнели монетки, да это и не хуже. Отобрал несколько штук – менее сохранных и рядовых годов. Здесь его уже попаданец немного проконсультировал. Что можно и в народ пустить, а что и пока не трогать. Решил Вова понемногу рынок начинать прощупывать. По монетке пермским нумизматам начинать продавать. Так, для поддержки штанов. На мелкие бытовые радости и папиросочки. Ну и примелькаться в среде коллекционеров тоже надо, определенное положение занять и авторитет в сих узких кругах начинать зарабатывать. В эту среду не за год входят. Людей, опять же, монеты, серьёзно собирающих узнать надо было. Маркетинг, он и в СССР маркетинг.
Любование панджшерскими изумрудами много времени не заняло. Не на что здесь было смотреть. Пока они не обработаны – никакой красоты в них нет. Вот после того, как они побывают в руках мастера – тут да. К самой страшной тётке, носящей их все взгляды так и стремиться будут. Камни у Вовы всё крупные. Чуть-чуть они только меньше станут после обработки. Отборный панджшерский изумруд не много после огранки теряет, есть у него такая отличительная особенность. Ценят эти камушки во всем мире, но чтобы их достойно реализовать, ох как попотеть придется…