В дебрях Атласа (др. изд.)
Шрифт:
Гроза продолжала бушевать. Ослепительная молния освещала равнину. Ветер по-прежнему завывал, и дождь лил потоками.
— Видишь кого-нибудь, граф? — спросил тосканец.
— Нет…
— Стало быть, трубили…
— Чтоб часовые оставили свои посты. Ты ведь помнишь, как несколько недель тому назад убило молнией сразу четверых.
— Да, помню.
— Должно быть, вахмистр велел спаги уйти в палатки.
— Благословенный ураган!
— Ты готов?
— Да, граф.
— Взял прут?
— Держу в
— Прыгай.
Мадьяр был уже на земле. Тосканец последовал за ним. Теперь они застыли, ожидая, чтобы молния осветила равнину.
Кое-кто из часовых мог стоять, прислонившись к стенам, и выстрелить им вдогонку, потому что в дисциплинарных ротах надзирающие имеют формальное приказание не щадить беглецов.
Наконец сильная молния, сопровождавшаяся оглушительным раскатом грома, осветила равнину к югу от бледа.
— Я видел махари! — с волнением проговорил граф. — При них человек.
— Ты уверен?
— Да, кажется.
— А Афза?
— Она будет ждать меня в дуаре.
Мадьяр не знал, что в эту минуту Звезда Атласа ужинала с вахмистром, потому что всегда осторожный Рибо, конечно, не сообщил им этого.
— Не видать часовых? — спросил тосканец.
— Нет, — отвечал мадьяр.
— Ну так живо!
— Момент, мне кажется, самый подходящий. — Беги во все лопатки, а когда опять сверкнет молния, ложись на землю, как делают конокрады в пустыне.
Оба бросились бежать со всех ног под ливнем. Граф уже более или менее определил, где должны находиться верблюды, и с быстротой молнии мчался по этому направлению. Его остановил крик:
— Кто там?
— Михай!
Закричал Хасси аль-Биак. Мавр, увидев две тени, быстро зарядил свое алжирское ружье, которое тщательно прятал до тех пор под большим войлочным плащом, непроницаемым для дождя, и прицелился.
— Это ты! — воскликнул Хасси. — Хвала Аллаху. А Афза?
— Афза? — спросил мадьяр, задерживая тосканца, чуть было не ударившегося лбом о четырех верблюдов, испуганных страшной грозой и сбившихся в кучу. — Где моя жена, Хасси?
— Ты не видал ее в бледе?
— Ты говоришь, в бледе?
— Она пошла к вахмистру.
— Зачем?
— Чтобы дать тебе время убежать.
— Несчастная! — воскликнул граф.
Мавр подошел к нему и, положив ему руку на плечо, сказал серьезно:
— В жилах мавров течет хорошая кровь, она передается и дочерям. Чего ты испугался? Звезда Атласа вооружена лучшим отцовским кинжалом, и теперь она уж, верно, справилась с начальником бледа. Ручаюсь тебе за храбрость и смелость дочери, граф.
Вместо ответа мадьяр обратился к тосканцу, как бы окаменевшему.
— Железный прут у тебя?
— Да, — ответил адвокат-неудачник.
— Пойдем спасать Афзу, мою жену!…
Оба повернули в сторону бледа, но мавр поспешно удержал графа за руку.
— Куда ты?
— Спасать жену.
— С
— Так дай мне твое ружье.
— Лишнее. Под попоной махари есть и карабины, и пистолеты; но повторяю тебе: ты должен остаться здесь и ждать жену. Тебе удалось вырваться из тюрьмы, все готово для бегства, — зачем подвергать себя опасности снова попасться? Вот и Ару подъехал еще с тремя верблюдами, навьюченными провизией и моими богатствами. Подожди же. Или ты потерял веру в Звезду Атласа?
Граф в тяжелой нерешительности смотрел на мавра при вспышках молнии, повторяя:
— А как же Афза?
Хасси аль-Биак заставил встать четырех махари, поднял попоны, вынул два длинных ружья в тяжелых войлочных чехлах и, передав их графу, сказал:
— Будем ждать с оружием в руках, готовясь защищать отступление Звезды Атласа. Если спаги начнут преследование, мы вчетвером сумеем отстоять ее.
— Но Афза в бледе!
— Разве не с ней кинжал ее отца?
— Зачем она пошла к вахмистру с оружием в руках?
— Вы, европейцы, должно быть, еще не знаете, как метят арабы? Завтра начальника уж не окажется в живых, или, по крайней мере, он не будет так же здоров, как сегодня. Все зависит от удара. Но я знаю, у Афзы рука крепкая, она не дрогнет в решительную минуту.
— И все же я неспокоен, Хасси.
— Ты хочешь идти туда?
— Она моя жена.
— Ару, дай ружье и пистолет графу: он имеет право защищать жену.
Негр подал требуемое оружие графу и тосканцу.
Оба легионера пошли по равнине, скоро их догнал Хасси.
— Я тоже пойду с вами, — сказал он. — Ружье, никогда не дающее промаха, не лишнее.
Гроза между тем бушевала вовсю. Жгучие порывы ветра проносились по необозримой равнине, превратившейся теперь в огромное болото, окружавшее вереск и редкие пальмы, перистые верхушки которых почти касались земли.
Вода, собравшаяся во впадинах, колыхалась при ветре, ослепляя по временам трех идущих. Бывали минуты, когда она как будто превращалась в расплавленную серу или бронзу.
По временам молния вспыхивала зловещим светом, как будто над самой землей, и бороздила грязь, оставляя после себя резкий запах серы.
Каждую минуту один их этих электрических разрядов грозил смертью путникам, но они молча продолжали идти, согнувшись, чтобы легче было устоять против ветра. Единственной их мыслью в эту минуту было не допустить попадания влаги в дула своих ружей.
Они уже прошли двести или триста шагов, увязая в грязи по колени, как вдруг при вспышке молнии увидели Афзу, со всех ног бежавшую навстречу.
Мадьяр бросился к ней.
— Звезда моя! — воскликнул он. — Ты здесь?
Молодая женщина бежала с легкостью газели, между тем как со стороны бледа раздавались звуки рожков и крики.